Цена:
1500-8000 руб.

Стоимость билетов: от 2000руб.

партер от 3000 руб.

Точную цену и наличие билетов Вам подскажет менеджер. 8-495-411-18-90

Для заказа билетов online Вам нужно нажать на кнопку заказать билеты.

Исполняется на итальянском языке с русскими супратитрами.

Спектакль идет с двумя антрактами.
Продолжительность — 2 часа 50 минут.

Либретто Джузеппе Джакозы и Луиджи Иллики
по роману Анри Мюрже «Сцены из жизни богемы»

Дирижер-постановщик — Петер Феранец
Режиссер-постановщик — Федерик Мирдита
Художник-постановщик — Марина Азизян

Опера «Богема» была создана по мотивам романа Анри Мюрже «Жизнь богемы». В романе французский писатель изображал жизнь молодых музыкантов, художников и поэтов, проживающих в Париже, в Латинском квартале. Для писателя это произведение стало самым сильным в его творческой биографии. Роман «Жизнь богемы» был выпущен в 1851 году и принес его создателю огромный успех. Впоследствии Анри Мюрже сделал из романа пьесу «Богема» в пяти актах. Либретто для оперы «Богема» было написано Джузеппе Джакозой и Луиджи Илликой в 1985 году. Музыку к опере создал прославленный композитор Джакомо Пуччини (ему потребовалось восемь месяцев на эту работу). Премьера оперы состоялась в Турине, 1 февраля 1896 года.

Опера «Богема» в Большом театре переносит зрителей в Париж 1830 года. Удачный и захватывающий сюжет заинтересовывает с самого начала спектакля. Перед нами разворачивается история молодых главных героев - двух женщин и четырех мужчин. Они талантливы и мечтательны, независимы, но бедны. Их жизнь наполнена мелкими горестями и радостями. В опере есть место и сатирическим, развлекательным эпизодам, и ностальгически-грустным. В центре драмы находится пара Рудольф и Мими - но чтобы оттенить их трагически-непростую историю, сюжет периодически прерывается на забавные перебранки другой влюбленной пары, Марселя и Мюзетты. Великолепно передана атмосфера Парижа середины XIX века; зритель с интересом наблюдает как за парижским Латинским кварталом, так и за уютными мансардами, где проживают художники.

Спустя год после дебютного показа оперы «Богема» в Турине спектакль был продемонстрирован в Москве (1897). Для московских зрителей опера прозвучала в исполнении Федора Шаляпина и Надежды Забелы. В 1911 году «Богема» вошла в репертуар Большого театра.

Современная постановка, которую вы можете увидеть сегодня на сцене Большого театра, берет свое начало в 1996 году (тот показ был приурочен к столетию туринской премьеры). Работал над постановкой главный дирижер Большого театра Петер Феранец. Критика единодушно оставляла восторженные отзывы. Оркестру удалось безупречно передать музыкальный импрессионизм и терпкость нот, написанных великим Джакомо Пуччини. Оперу «Богема» поддержал и Венский фонд Большого театра, рекомендовав театру режиссера из Австрии, Федерика Мирдиту. Опера «Богема» в Большом театре также стала стартовой площадкой для художницы Марины Азизян и певца Сергея Гайдея.

о Спектакле

Опера «Богема» Джакомо Пуччини - одно и лучших его произведений. В свое время это творение было не принято критиками, к тому же, ему пророчили недолгую славу. Тем не менее, опера прошла через века и сейчас с успехом ставится на ведущих театральных площадках мира. Убедиться в гениальности произведения Пуччини сможет каждый, кто решит заказать билеты на оперу «Богема» в театр Станиславского и Немировича-Данченко в постановке Александра Тителя.

Либретто к «Богеме» написано по одноименному роману Анри Мюрже, но в постановке история рассказывается не напрямую, а как воспоминание о том, что ушло навсегда. В целом же в основе его сюжетной линии лежит история обитателей одного из самых бедных районов Парижа - богемы, как тогда называли студентов и бедняков, не имеющих работы. Две пары молодых людей на протяжении всего действия спектакля выясняют отношения между собой. Финал истории печален - смерть одной из героинь, Мими, над телом которой рыдает ее возлюбленный Рудольф.

Без преувеличения можно сказать, что опера «Богема» в театре Станиславского и Немировича-Данченко, купить билеты на которую предлагает наше билетное агентство, - это настоящая жемчужина и украшение репертуара театра. В ней есть все, что приводит в восторг современного зрителя, - совершенная музыка, трогательный сюжет и великолепная игра актеров. Заказ билетов на эту оперу у нас можно сделать в режиме онлайн или по телефону.

Продолжительность спектакля составляет 2 часа 20 минут (с одним антрактом).

Композитор Джакомо Пуччини
Автор либретто Луиджи Иллика и Джузеппе Джакоза
Музыкальный руководитель и дирижер-постановщик Вольф Горелик
Дирижер Феликс Коробов
Режиссер-постановщик Александр Титель
Художник-постановщик Юрий Устинов
Художник по костюмам Ирина Акимова
Художник по свету Ильдар Бедердинов
Жанр Опера
Количество актов 4
Язык исполнения итальянский
Оригинальное название La Boheme
Продолжительность 2 часа 20 минут (один антракт)
Дата премьеры 07.01.1996
Возрастное ограничение 12+
Спектакль - лауреат Российской Национальной театральной Премии "Золотая Маска" 1997 года в 2 номинациях ("лучшая работа режиссера"; "лучшая женская роль" - Ольга Гурякова).

Цена билета: от 1500 до 4000 руб.

Дирижер - Феликс Коробов

Рудольф - Чингис Аюшеев, Нажмиддин Мавлянов, Артем Сафронов
Мими - Хибла Герзмава, Елена Гусева, Наталья Петрожицкая
Марсель - Дмитрий Зуев, Илья Павлов, Алексей Шишляев
Мюзетта - Ирина Ващенко, Мария Пахарь
Шонар - Андрей Батуркин, Дмитрий Степанович
Коллен - Денис Макаров, Роман Улыбин, Дмитрий Ульянов
Бенуа / Альциндор - Владимир Свистов, Дмитрий Степанович
Парпиньоль - Томас Баум, Вячеслав Войнаровский

Истоки происхождения понятия «богема» кроются в невероятной популярности во Франции 30-40-х годов так называемого цыганского мифа, основой для которого послужил свободный от норм общественной морали, авантюрный и бродячий образ жизни юных обитателей улочек Парижа. В течение долгого времени благозвучное слово «богема» рождало исключительно криминальные, а никак не артистические или же художественные, ассоциации. Карточные шулера, клошары и воры - вот кто гордо носил имя «богема».

Опоэтизировал и приукрасил жизнь парижской богемы сын консьержа, журналист и писатель Анри Мюрже. «Гомер парижской богемы» Мюрже сложил трепетную легенду о таланте и благородстве обитателей Латинского квартала. Голодных оборванцев и неряшливых, вульгарных девиц он преобразил в беспокойных фантазеров и очаровательных прелестниц. «Сцены из жизни богемы» (1851), прославившие имя Мюрже на всю Европу, не только сманили на «латинскую землю» выломившихся из тесных рамок добропорядочной жизни искателей истины и приключений, но и вдохновили на испытание творческого темперамента не одно поколение художников и литераторов.

В 1893 году написать оперу на сюжет из романа Мюрже решили сразу два композитора - Руджеро Леонкавалло и Джакомо Пуччини. Пуччини, которому хотелось воспеть свою нищенскую, но веселую студенческую юность, оказался проворнее, и пришел к финишу первым. Премьера его «Богемы» состоялась 1 февраля 1896 года (утомительно долгая работа либреттистов все-таки очень затянула дело). Выбранным для премьеры городом Турином маэстро остался недоволен: ведь в туринском театре Дель Реджо, объяснял он своему другу и издателю Джулио Риккорди, не только отсутствует хорошая акустика, но и запрещены бисы. До бисов дело в Турине не дошло. Публика приветствовала новое сочинение Пуччини вежливыми аплодисментами, а критика - злыми статьями.

«Богеме» пророчили недолгую судьбу, композитору советовали понять свои ошибки и вернуться на дорогу истинного искусства, куда три года назад привела его «Манон Леско». Пуччини не повезло с артистами: исполнитель партии художника Марселя оказался ужасным актером, а исполнитель партии поэта Рудольфа - негодным певцом. Зато за дирижерский пульт встал в тот вечер двадцативосьмилетний Артуро Тосканини. «После премьеры „Богемы“, - вспоминал Пуччини, - во мне теснились печаль и тоска, я хотел плакать... Я провел ужаснейшую ночь, а утром меня встретило злостное приветствие газет». Критика переменила свое мнение довольно быстро. В апреле следующего года в Палермо опера уже прошла «на ура».

Людмила Данильченко

"Богема" Большого театра

Уже через год после премьеры, состоявшейся в Турине (1896), «Богему» услышали в Москве в исполнении артистов Частной оперы Саввы Мамонтова, среди которых фигурировали Надежда Забела (Мими) и Федор Шаляпин (Шонар).

А в репертуар Большого театра она вошла в 1911 году благодаря стараниям Леонида Собинова, заказавшего новый перевод на русский язык и не только исполнившего партию Рудольфа, но и выступившего - впервые - в качестве режиссера-постановщика. Спектакль поддержал хористов театра (премьера была дана в бенефис хора), но в репертуаре не удержался.

В отличие от первых европейских постановок этой прославленной оперной мелодрамы (в лондонском театре Ковент Гарден один и тот же спектакль сохраняли с 1897 года по 1974-й, в парижской Опера Комик - с 1898 по 1972-й), в Большом «Богема» долголетием не отличалась. Ни до революции, ни после. Хотя первая «советская» постановка была осуществлена всего через четыре года после победоносного Октября 17-го.

В 1932 году новую «Богему», учитывая камерность этой оперы, отправили на сцену филиала, где она опять-таки жила совсем недолго и где возродилась усилиями следующей постановочной группы в 1956 году. С «Богемой» образца 56-го года связана занятная и не вполне типичная для тех времен история. С этой постановки началось вхождение в оперный мир известного дирижера польского происхождения Ежи Семкова, выпускника Ленинградской консерватории, стажировавшегося в Большом театре. (Через три года после этой премьеры он станет главным дирижером варшавского Большого театра, а еще через два года уедет на Запад.) Отличавшийся гордым и независимым нравом, молодой Семков посчитал нужным через газету Большого театра ответить на критику (уравновешенную похвалами), объяснив отдельные просчеты малым количеством репетиций. Впрочем, это нисколько не повредило его дальнейшей карьере.

Нынешняя постановка появилась в репертуаре в 1996 году в ознаменование столетия со дня туринской премьеры. Это была успешная работа за год до того назначенного главным дирижером оркестра Большого театра Петера Феранеца. Критики были практически единодушны: оркестр под управлением словацкого дирижера прекрасно передал и прозрачную импрессионистичность музыки, и ее терпкость, лишний раз напомнив о том, что Пуччини - это ХХ век (в конце ХХ века эта характеристика еще воспринималась как синоним определения «современный»). Тогдашний Венский фонд Большого театра, поддержавший постановку, рекомендовал театру крепкого австрийского режиссера-традиционалиста Федерика Мирдиту. На этой постановке дебютировала в Большом известная петербургская художница Марина Азизян, которой год спустя Владимир Васильев предложил оформить свою версию «Лебединого озера».

Из единиц хранения, имеющих отношение к «Богеме», предметом особой гордости музея Большого театра (помимо эскизов декораций Константина Коровина и Федора Федоровского, в разное время оформлявших постановки этой оперы) является первое издание клавира («Рикорди и компания», Милан, 1896), украшенное автографом самого композитора.

Наталья Шадрина

Распечатать

Действие происходит в холодной мансарде бедного художника Марселя. Из-за своих замерзших рук, творец не может окончить свою картину «Переход через Красное море». Его товарищ – писатель Рудольф, с завистью глядит на дымящие трубы крыш парижских домов. Дабы спастись от холода, парни решают растопить камин хоть чем-нибудь. Выбор стоит между картиной Марселя и первым актом произведения Рудольфа, которым он жертвует ради спасения. В комнату проступает желанное тепло.

Появление третьего друга сопровождается шуточными нападками по поводу недолговечности драмы Рудольфа, ведь огонь слишком быстро поглотил произведение. Музыкант же выкладывает на стол изысканные угощения: сыр, вино, сигары и дрова. Товарищи в недоумении, откуда у бедного Шонара такие богатства. Парень рассказывает, что выполнил поручения одного англичанина – заиграть на скрипке до смерти надоедливого попугая, что тот с легкостью и сделал.

Веселье портит приход хозяина дома - Бенуа, который решил в очередной раз напомнить о задолженности оплаты за съем квартиры. Компания приглашает хозяина отведать яства, таким образом, задобрив его. Разговоры о любовных похождениях вскоре заставляют хозяина раскрепоститься и в смущении покинуть квартиру засмеянным. Парни же делят имеющиеся деньги поровну и отправляются в любимое кафе.

Там они встречают очаровательную Мими, которая просит их помочь зажечь ее свечу. Гаснет свет и Рудольф с Мими остаются наедине в темной комнате. Откровенные разговоры о любви зарождают в их сердцах пламенные чувства. Из помещения они выходят уже под руку.

Прибыв на рождественскую ярмарку, каждый покупает себе и своим близким подарки: Шонар – рожок, Колин – стопку книг, Рудольф – чепчик для Мими. Лишь Марсель не тратит деньги, тоскуя по своей бывшей возлюбленной Мюзетте. Компания отправляется в кафе, где и встречает Мюзетту в сопровождении богатого ухажера Альциндора. Между бывшими любовниками вновь вспыхивает огонь страсти, и после ухода надоедливого Альциндора, Мюзетта и Марсель со всей компанией сбегают с кафе, оставив неоплаченные счета брошенному парню.

Действие II

Наступает утро и Мими приходит за советом к Марселю. Она признается в своей любви к Рудольфу и делится своими опасениями по поводу их скорого расставания. Марсель убеждает, что полезней всего им будет расстаться, так как они оба не готовы к серьезным отношениям. Входит Рудольф, Мими прячется. Рудольф рассказывает истинную причину расставания с Мими – ее неизлечимая болезнь. Мими не в силах сдержать кашель, выдает себя. Но воспоминания о совместной жизни не покидают пару и они решают отложить расставание до весны.

Действие III

Проходит несколько месяцев. Марсель со своим другом Рудольфом снова одни в мансарде. Оба тоскуют о былом счастье. Марсель разглядывает портрет Мюзетты, а Рудольф – чепчик Мими. Приходят Колен и Шонар, выкладывая на стол черствый хлеб и селедку.

В самый разгар веселья появляется Мюзетта и сообщает печальную весть: Мими умирает. Желая в последний раз увидеть своего возлюбленного, Мими едва доходит до мансарды. Каждый из присутствующих пытается сделать хоть что-то для облегчения участи Мими. Марсель продает серьги, предназначенные для Мюзетты,а сама Мюзетта бежит за своей муфтой, выдавая ее за подарок Рудольфа. Мими засыпает с улыбкой на лице. Марсель говорит, что врач вот-вот прибудет, но девушка умирает…

– дебютным выступлением Владислава Шувалова , нашедшего постановку Пуччини безнадежно праздничной.

Под занавес 242-ого сезона Большой театр представил на Новой сцене оперу Пуччини «Богема » в прочтении интернационального состава постановщиков и артистов. Предыдущая постановка Большого, датированная 1996 годом, в режиссуре австрийца Федерика Мирдитты и дирижерстве словака Петера Феранеца, выдержала более 110 спектаклей (последний прошел за год до новой премьеры). Присутствие оперы в репертуаре Большого – рутинная история, начиная с первой постановки «Богемы» в 1911 году. Но даже успешно работающие сюжеты следует иногда обновлять. На поверку оказалось, что прежняя постановка по существу мало отличается от нынешней, за исключением более эстетичной сценографии и того исторического факта, что режиссер, дирижер и певцы в новой редакции «Богемы» - люди молодые. Ввиду их возраста, от них следовало ожидать большей бдительности к материалу.

Постановщики «Богемы» нередко трактуют тональность богемной публики как атмосферу демонстративного сентиментализма и дурашливой веселости, словно боясь отступить от стереотипа. Между тем, современный театр предлагает разные прочтения. Клаус Гут в прошлом году в Парижской национальной опере радикально опрокинул образную галерею «Богемы»: нищая артистическая компания, загнанная неустроенностью жизни начала XIX века на холодную мансарду, была заперта Гутом буквально в капсуле космического корабля, бороздящего холодные просторы вселенной. Одиноких космонавтов то ли от обостренного чувства приближающегося конца, то ли от нехватки кислорода, навещали художественные видения прошлой или никогда не существовавшей жизни.

фото: Пресс-служба ГАБТ

Прошлое и будущее одинаково удалены от современников, поэтому представления традиционалистов о богеме позапрошлого века оказываются не менее утопичными, чем у Гута. В том числе за счет чрезмерно раскрашенных сантиментами иллюзий о празднике беззаботной молодости. При этом изначально в набросках образов богемы у Бальзака и Гюго, как известно, было больше реалистического. Анри Мюрже , автор «Сцен из жизни богемы», с упором на собственную биографию описывал сюжет о неслыханной прежде и не встречающейся нигде больше новой прослойке общества, чью свободу творчества и отношений боялись в приличных кругах, одновременно восторгаясь ими. Соседка Мими, полюбившая поэта Рудольфа, была списана с любовницы Мюрже, по легенде, брошенной им весьма неблагородно умирать в одиночестве. Либретист Луиджи Иллика слыл фрондером, участвовал в организации радикальных журналов и дралcя на дуэлях, второй либретист Джузеппе Джакоза служил буфером в стычках между горячими натурами Пуччини и Илликой.

Бунтарский дух творческих личностей был сведен к правилам игры жанра, и безмерно романтическую оперу на все времена немногие впоследствии отваживались осовременить. Не решаясь приблизить характеры героев к чему-то более живому и несовершенному, постановщики неизменно направляли усилия на то, чтобы растрогать публику: невзыскательной комедийностью и записной романтикой в первом действии, безбрежным карнавалом – во втором, лирической патокой с грустным финалом - в последнем. Жан-Роман Весперини , режиссер-постановщик новой «Богемы», имеющий некоторый опыт драматических и оперных постановок во Франции, в России работает не впервые. Он был ассистентом Петера Штайна в «Аиде», блестяще прошедшей в , и драматической легенды Берлиоза «Осуждение Фауста», поставленной Штайном в Большом театре два года назад. Вероятно, за это время у Весперини сложилось мнение о российской публике и ожиданиях заказчика. Он неоднократно озвучивал задачу – эстетизировать оперу Пуччини в стилистике киномюзикла « », что само по себе несколько странно звучит из уст оперного режиссера, хотя и честно.

Эстетская ставка настолько конъюнктурная, насколько мало ошибочная: в России по-прежнему любят всё искристо-яркое с претензией на гламур, несмотря на то, что со времени выхода лучшего фильма Лурмана « » почерк австралийца если не безнадежно, то верно устарел. Кроме того, гламурное оформление противоречит сути образа богемы – кружков безденежных художников и вообще маргинальных тружеников искусства ради искусства, приближенных к гламурным персонажам разве что высокой степенью наглости в репрезентации артистических способностей. Куда важнее, что головокружительный стиль австралийского постмодерниста требует от последователей, прежде всего, безупречного чувства монтажного ритма и перфекционизма в создании деталей, что на выбранном пути взнузданной эстетизации может оказаться для режиссера не благом, а подножкой.

По традиции «Богема» разворачивается в трех декорациях: мансарда с широким окном - улочка Латинского квартала - застава Д’Анфер. Сценография Бруно де Лавенера - наиболее располагающая составная часть постановки. Мансарда представлена у него трехэтажной конструкцией, занимающей лишь треть сцены, и исполняет задачу ограниченного пространства, в котором трудно, но весело ютятся богемцы - поэт, живописец, философ и музыкант. Остальная часть сцены, справа и слева от «мансарды в разрезе», закрыта занавесом. На занавес проецируется изображение крыш с дымоходами и печными трубами. Певцы вступили в первое действие, находясь на втором уровне этажерки, где расположился стол и знаменитая печка, к которой обращены первые возлияния подзамерзших в канун Рождества художников. Выступления певцов на высоте обеспечили лучшую видимость происходящего с галерки и ярусов, но усложнили контакт артистов с оркестром. Руки американского дирижера Эвана Роджестера то и дело взмывали над оркестровой ямой. Кстати, до третьего этажа собственной мансарды певцы добрались лишь единожды.

фото: Пресс-служба ГАБТ

Переход от первого ко второму действию не требовал всегдашней паузы для смены декораций. Конструкция мансарды эффектно разъехалась в разные стороны, открывая вожделенную широту пространства сцены, по которой зритель успел заскучать. Веселье рождественского сочельника в спектакле незамысловато заменила торжественная суета Латинского квартала: на сцену Большого высыпало с полсотни статистов - праздно шатающихся гуляк. Задник украсили произвольно перекрещенными светодиодными лентами, рождавшими прихотливую геометрическую фигуру, будто случайно залетевшую из будущих времен «нефигуративного искусства». Вдали виднелись неотъемлемые лопасти мельницы Мулен Ружа.

Костюмы статистов и хористов, выполненных по лекалам одежды непонятных эпох, к тому же вопиющих расцветок – сиреневых, салатовых, лиловых, вишневых, бирюзовых, лимонных, – вызывали неотступное чувство то ли переусердствовавшего маскарада, то ли детского утренника. Специфическую трогательность оформляло появление продавца игрушек Парпиньоля в жгуче алом костюме (тенор Марат Гали на велосипеде), умасленное хором детских голосов, а также выступление «дамы с собачкой». Мюзетта (Дамиана Мицци ) появлялась в сопровождении белого пуделя, отменно выдрессированного, и несомненно придавшего артистке долю зрительского умиления. Из числа дерзновенных образов, которых можно было бы ожидать от молодой постановки (но которых до скупости мало), запомнился гвардеец, скидывающий армейские штаны, под коими оказалась балетная пачка.

Если второй акт был представлен в стиле варьете, в котором кафе «Момюс» было нарядно расписано аркой из лампочек, очевидно напоминающих подсветку сцены кабаре, то третье действие по принципу драматургического контраста, исповедуемому Весперини, было решено противоположным образом. Декорация заставы Д’Анфер на окраине Парижа состояла из расположенных под острым углом трех секций – лестничного марша, заборного ограждения из прутьев и кирпичной стены. В проеме стены возвышался старомодный фонарь, а сверху на всю декорацию лились потоки рассеивающего туманного света, подобно меланхоличной зарисовке в духе импрессионистов.

Стилистическая разноголосица оформления была поддержана постоянно яркими мужскими голосами второго состава оперы. Тенор Давиде Джусти (кстати, он уже исполнял партию Рудольфа у Химмельмана-Курентзиса) и баритон Алуда Тодуа нещадно эксплуатировали лирическую сторону своих персонажей так, что в драму финала было сложно поверить. Разрешение снова пришло из области сценографии. В заключительном эпизоде смерти Мими произошло разъятие конструкции мансарды, что усилило печальный смысл момента: все живые герои остались на одной стороне разомкнутой конструкции, а на другой уплыла в вечность кровать с умершей в одиночестве Мими.

фото: Пресс-служба ГАБТ

В кулуарах звучали упреки оркестру, который не поспевал за отчетливо эмоциональной трактовкой Эвана Роджестера – молодого улыбчивого дирижера в черном, тоже работавшего с Петером Штайном и успевшего поставить уже две «Богемы». Сам Роджестер признавался, что искал звуковую аналогию бурной эмоциональности характеров, хотя разумнее было бы предположить, чтобы оркестр уверенно ограничивал и направлял певцов, в том числе Марию Мудряк , вложившую в партию Мими весь темперамент и сочно смаковавшую явные и мнимые несчастья ее героини.

Откликаясь праздничным настроением и неприступно однообразной прелестью, постановка вызвала ожидаемо благоприятное впечатление публики. Классический характер оперы о живописных бродягах и чахоточных красавицах, в которой слегка карикатурная трагичность уживается с лобовой возвышенностью, вновь устоял. Репертуарный шлягер состоялся и, вероятно, удержится в пределах традиционных представлений о «Богеме» еще на 20 лет.

фото: Пресс-служба ГАБТ