Имена легендарных конферансье советской эпохи — Алексеева, Смирнова-Сокольскокго, Гаркави, Брунова знала вся страна. Сегодня на «Избранном» несколько весёлых историй об этих виртуозах эстрады и удивительных сильных личностях, ведь остроумие в СССР порой требовало настоящей отваги.

Известный советский конферансье Алексей Григорьевич Алексеев (настоящая фамилия — Лившиц) долго сохранял ведущее положение среди конферансье. Впервые появившись на эстраде в 1909 году в Одессе, он провел тысячи концертов, в которых принимали участие звезды советского искусства: С. Лемешев, В. Качалов, Л. Русланова, К. Шульженко и др.

Секрет его успеха был в блестящих импровизациях — слова его конферанса рождались прямо на сцене, от прямого общения со зрителями. Он свободно вступал в диалог с публикой и никогда не попадал в неловкое положение. Люди даже специально приходили посостязаться с ним в остроумии, а он блестяще парировал их выпады.

Как-то он на концерте затеял такую игру со зрителями — называл слово, а зал должен был подсказать рифму. И вот, нарочно или случайно, он произносит слово «Европа».

В зале воцаряется неловкая тишина, наконец кто-то из зрителей не выдерживает:

— Гыы. У меня есть рифма!
— Ну, и сидите на ней молча, — мгновенно среагировал Алексеев.

Следующую байку рассказывал Юрий Никулин. Алексеев всегда очень следил за собой — хорошо одевался, благоухал, был красив и элегантен. В 1933 году его репрессировали и он провёл в лагерях семь лет — с 1933 по 1939 год. Когда его выпустили, собрались друзья и начали расспрашивать, мол, тяжело тебе там приходилось, наверное? Ты же всегда такой чистюля, а там грязь, антисанитария и прочее…

«Ты знаешь, — ответил Алексеев, — как-то привонялся».

Алексей Григорьевич Алексеев (Лившиц)

Даже в местах не столь отдалённых Алексеев руководил театром заключённых. Говорят, этот эпизод произошел во время концерта именно в этот период его биографии. Только представьте себе выступление этого театра и зрителей в зале! И вот Алексеев появляется на сцене, а в первом ряду продолжают громко разговаривать.

— Позвольте все-таки начать, товарищ, — говорит Алексеев.

Из первого ряда доносится:

— Гусь свинье не товарищ!

Алексеев, несколько раз взмахнув руками, отвечает:

— В таком случае улетаю…

Конферанс в СССР был особым жанром — артист мог позволить себе очень острые высказывания. И лучшие представители жанра не сдерживались. В конце сороковых годов Алексеев был репрессирован повторно по обвинению в антисоветской пропаганде и агитации. На свободу он вышел только в 1954-м. Удивительно, что испытания не сломили его ни духовно, ни физически — он прожил долгие 98 лет, никогда не утратив искромётного остроумия.

Немногие могли дать ему отпор на сцене, но кое-кому это удавалось.

Как-то Алексееву надо было представить публике артиста Театра Сатиры Владимира Хенкина — замечательного, остроумнейшего мастера, любимца Москвы. Реприза, с которой он вышел, получилась такой: «А сейчас, дорогие зрители, перед вами выступит артист Владимир Хренкин… ой, простите, Херкин… ой, простите… ну, вы же меня поняли!»

Хенкин выбежал на сцену, как всегда сияя улыбкой, и сообщил залу: «Дорогие друзья, моя фамилия не Херкин и не Хренкин, а Хенкин! Товарищ конфедераст ошибся!»

Владимир Яковлевич Хенкин

Одним из наиболее ярких, темпераментных и эксцентричных конферансье советской эстрады был Михаил Наумович Гаркави — тот самый, которого, побывавший на его концерте маршал Конев назвал «маршалом конферанса».

Михаил Наумович был необыкновенно толст. Его вторая жена его была моложе его на двадцать лет. Рассказывают, как-то на концерте она забежала к нему в гримуборную и радостно сообщила: «Мишенька, сейчас была в гостях, сказали, что мне больше тридцати пяти лет ни за что не дашь!»

Гаркави тут же ответил: «Деточка, а пока тебя не было, тут зашел ко мне какой-то мужик и спрашивает: «Мальчик, взрослые есть кто?»

Михаил Наумович Гаркави

Борис Брунов рассказывал, как однажды он конферировал вместе с Михаилом Гаркави. В программе вечера было и выступление литературного секретаря Николая Островского. Гаркави представил его публике и ушел в буфет. Тот говорил минут двадцать: «Павка Корчагин, Павка Корчагин…» Затем Гаркави вышел на сцену и произнес: «Дорогие друзья, как много мы с вами узнали сегодня об Олеге Кошевом!..» Брунов выбежал на помощь: «Михал Наумович, речь шла о Павке Корчагине…» «Что ж такого, — нисколько не смутился Гаркави, — у Корчагина и Олега Кошевого очень много общего: они оба умерли!»

Как-то на концерте в Доме литератора кто-то из зрителей выкрикнул из зала:

— А почему в зале женщин больше, чем мужчин?
— Это такая писательская традиция — у писателей всегда жён было вдвое больше, — мгновенно нашёлся Гаркави.

Михаил Гаркави с первой женой — известной советской певицей Лидией Руслановой

Розыгрыши были особым жанром в эстрадной среде - артисты постоянно подшучивали друг над другом и Михаилу Наумовичу тут не было равных. И вот однажды в новогоднюю ночь артист Илья Набатов решил подшутить над Гаркави и его женой — Лидией Руслановой. Ему давно хотелось вернуть Гаркави его розыгрыши.

Дело было во время финской войны. Набатов выпросил у красноармейца маскировочный халат, шапку и винтовку. На лесном перекрёстке стал поджидать своих друзей. Когда машина с Руслановой и Гаркави поравнялась с Набатовым, он крикнул: «Стой!» — и вскинул винтовку.

Машина остановилась. И вдруг из кабины вывалился огромный человек в каске с пистолетом в руке и крикнул с выраженным финским акцентом: «Рус, ставайса-а!» Набатов оторопел, мгновенно бросил винтовку и вскинул руки. И в этот момент услышал в кабине хохот Руслановой.

О своём розыгрыше они потом долго никому не рассказывали. Дело в том, что винтовка, которую красноармейцы дали Набатову, была трофейная, финская, и ехавшие в машине поначалу своего коллегу действительно приняли за финна. А чтобы тот пропустил их дальше, Гаркави решил сыграть под финна в трофейной каске, что на фронте тогда было распространено. Набатова он узнал, только когда тот бросил винтовку и поднял руки. Впрочем, эти подробности доавил к рассказу сам Гаркави, а он был большим любителем приврать.

Легендарный Буба Касторский писал о нём: «У Михаила Наумовича была страсть к вранью, причём абсолютно бескорыстная. Он не преследовал никакой цели, а просто любил придумать историю, долго её рассказывать и верить в это».

Бубе Гаркави рассказывал в том, что в Гражданскую был главным хирургом фронта, что в первой сборной Советского Союза по футболу был центральным нападающим, что дружил с Рихардом Зорге, шахматистом Алёхиным, шпионом ЦРУ Пеньковским, был личным врагом Гитлера и сбил во время войны несколько «мессершмиттов»…

Актриса Мария Миронова об этом явно артистическом качестве Гаркави говорила: «Миша такой врун, что если он скажет „Здрасьте!“, это надо ещё десять раз проверить».

За границу артистов, как известно, безнадзорными не выпускали. Однажды сотрудник ВЧК, включённый в труппу на время зарубежных гастролей Камерного театра, выпив лишнего, разговорился:

— Прёт из тебя, Миша, дворянство, хотя ты и наш человек. И фигура, и взгляд, и манеры — всё насквозь дворянское. Избавляйся от этого как можно быстрее!

Ещё одним признанным мастером конферанса был Николай Павлович Смирнов-Сокольский. Культурный уровень этого человека характеризует то, что был он страстным библиофилом — его называли «рыцарем книги». Собранная им уникальная и огромная, более более 19000 томов коллекция первых и прижизненных изданий русских классиков, альманахов, рукописных сборников, рисунков XVIII-XX веков () сейчас находится в Российской государственной библиотеке (бывшая Ленинка) в Музее книги.

Николай Павлович Смирнов-Сокольский

На одном из расширенных худсоветов Фурцева вдруг резко обрушилась на казачьи ансамбли. «Зачем нам столько хоров этих? — бушевала она. — Ансамбль кубанских казаков, донских казаков, терских, сибирских!.. Надо объединить их всех, сделать один большой казачий коллектив, и дело с концом!»

Смирнов-Сокольский тут же заметил: «Не выйдет, Екатерина Алексеевна. До вас это уже пытался сделать Деникин!»

Смирнов-Сокольский конферировал концерт в Колонном зале. Подходит он к Руслановой и спрашивает, что она будет петь. «Когда я на почте служил ямщиком», — басит та в ответ. Смирнов-Сокольский тут же ей дружески советует: «Лидия Андреевна, ну зачем вам мужские песни петь? Бросьте вы это!..» Великая Русланова таких разговоров не любила и высказалась в том смысле, что всякий объявляла будет тут ей еще советы давать — иди на сцену и делай свое дело, как велено!

«Хорошо», — сказал Смирнов-Сокольский, вышел на сцену и громогласно провозгласил: «А сейчас! Лидия Андреевна Русланова! Споет нам о том! Как еще до Великой Октябрьской Социалистической революции! Она ЛИЧНО! Служила на почте ЯМЩИКОМ!!!»

Смирнов-Сокольский тоже принадлежал к разряду конферансье-импровизаторов и находил выход из любого положения. На одном из концертов он перепутал пианиста Якова Флиера со скрипачом Самуилом Фурером и объявил публике: «Сейчас выступит скрипач Флиер». Пианист, естественно, запротестовал. Тогда артист вышел на сцену и произнес: «Прошу меня извинить, уважаемые товарищи. Дело в том, что Яков Флиер забыл скрипку дома, поэтому будет играть на рояле. А это еще труднее».

Не смотря на то, что цензура была бдительной и жестокой, шутить в СССР любили и умели. Порой остановить хорошую шутку не могла даже угроза потери звания или работы. Власть реагировала жёстко. Например, любимому в народе конферансье Олегу Анатольевичу Милявскому 11 раз отказывали в присвоении звания Заслуженного артиста. Последний раз — в день его смерти.

Олег Анатольевич Милявский — истинно народный артист, так и не ставший «заслуженным»

Однажды, будучи совсем еще молодым человеком, Иосиф Кобзон задумался о смене фамилии — чтобы легче жилось. Впрочем Кобзона тогда ещё не было, а был дуэт: «Кобзон и Кохно». На одном из концертов Иосиф сказал конферировавшему Олегу Милявскому: «Я придумал себе псевдоним: Иосиф Златов. Так и надо объявить: «Иосиф Златов и Виктор Кохно!». «Хорошо, хорошо, — сказал Милявский, вышел на сцену и объявил: «А сейчас на сцене — молодые артисты! Поет дуэт — Виктор Златов… и Иосиф Кобзон!» Больше фамилия «Кобзон» не менялась никогда. И слава Богу!

Рассказывает Бен Бенцианов. Было это в 70-е годы. В Колонном зале Дома Союзов в Москве проходило какое-то важное совещание директоров промышленных предприятий. Как объяснили нам, артистам, в зале «командиры производства». Потом шел концерт. Вел его прекрасный конферансье Олег Милявский. Концерт начинался с блока «русских номеров». Милявский объявляет: выступает оркестр русских народных инструментов имени Осипова. Исполняется «Русская сюита». Следующий номер: «Русский танец». Затем — русская народная песня «Есть на Волге утес». Потом конферансье объявляет: «Чайковский „Анданте кон-табеле“, исполняет Леонид Коган».

И тут какой-то «командир производства», сидевший перед самой сценой и, видимо, уже «принявши» немного, громко спросил:

— Тоже русский?

Милявский слегка растерялся и сказал: «Советский».

На этом 1-е отделение закончилось. Начиная 2-е отделение, Милявский объявляет: «Лауреаты Всесоюзного конкурса артистов эстрады Александр Лившиц и Александр Левенбук» и, обратившись к тому самому «командиру производства», спрашивает: «У вас, товарищ, ко мне вопросы будут?»

А эту байку поведал Борису Львовичу непосредственный свидетель — несравненный Александр Ширвиндт. Где-то в конце 60-х крупной красноярской шахте вручали орден Ленина и какое-то Переходящее знамя. Шахтеры люди богатые — выписали по такому случаю актерскую бригаду из Москвы. Не мелочились: послали специальный самолет в столицу, чтобы артистов подвезти прямо к началу, чтобы всё без задержки — вручение, концерт, банкет на полную катушку, затем артистам по сто рублей каждому (бешенные бабки были!) и спецрейсом тут же домой!

Однако погода подвела, самолет всё же задержался немного, и прямой порядок был нарушен: после вручения сразу засели за столы. Уже и разгулялись было, да тут клич прошел: «Артистов привезли! Все на концерт давай!» А шахтерам что — не в гостях же, сами себе хозяева: что не допили, после концерта доберем! И прямо от столов повалили в зал. За пять минут битком набилось!

Концерт вел замечательный конферансье Олег Милявский. «Приезжайте к нам в Москву, — доверительно бурчал он в микрофон, — вы увидите прекрасные арбатские улочки и фонтаны ВДНХ, знаменитый Университет на Ленинских горах…» Вдруг посреди зала встает явно перебравший мужик и орет: «Эй! Расскажи про аборт!» «Га-га-га! — заржал зал, — во дает!»

Милявский переждал гогот и продолжил: «…Знаменитый Университет на Ленинских горах, проедете по Садовому кольцу…» Всё тот же мужик из зала орет: «Про аборт! Расскажи про аборт!» Зал просто валится от хохота. Милявский: «…Проедете по Садовому кольцу, пройдете по прекрасным московским бульварам». Мужик: «Что, не знаешь про аборт?!» Милявский: «Дорогие друзья, товарищ просит рассказать про аборт… Конечно, я знаю про аборт. И вы знаете про аборт, и все знают про аборт… Очень жаль, что про аборт не знал только один человек…» И Милявский, ткнув обличающим перстом в сторону крикуна, сурово закончил: «Его мама!»

Зал не то, чтобы захохотал, а взвыл! Мужик, в один момент потерявший успех у публики да еще оскорбленный в лучших чувствах, с криком: «Убью!» полез на сцену бить Милявского. Ну, тут его, конечно, схватили, потащили к выходу…

Милявский, указывая вслед, произнес: «Дорогие друзья, если кто еще будет интересоваться: вот это называется „выкидыш“!» Концерт, говорят, прошел с невероятным успехом.

В отличие от конферансье-сатирика Милявского, Борис Брунов был конферансье-оптимистом. Его выступления были смешны и без запрещённых острот — он говорил о достижениях страны, космосе, успехах промышленности. Именно ему доверяли вести самый главный концерт года — ко Дню милиции.

В своём оптимизме Брунов он был искренен и люди искреннне к нему тянулись. Его обожали зрители и уважали коллеги, а благосклонность властей никак на нём не отразилась. Возможно, он был единственным счастливым исключением - Брунов выступал по всему Союзу и везде его ждали с радостью. Он был заслуженным артистом Киргизской ССР, Бурятской АССР и Каракалпакской АССР. Если бы Союз не распался, то поднакопил бы званий всех пятнадцати республик.

Любимец Хрущёва - Борис Сергеевич Брунов

Впрочем и у него случались проколы. Однажды Борис Брунов здорово получил за то что будучи в слегка подогретом состоянии он, открывая второе отделение юбилейного концерта в Казани, сообщил: «Неожиданно к нам поездом из Москвы прибыл Народный артист СССР Эммануил Каминка!» (Бурные алодисменты). «Как говорят здесь, в Казани, «Незванный гость — хуже татарина!»Историю эту рассказал Фикрят Ахмеджанович Табеев — сидел тогда в первом ряду и был Первым СекретарёмТатарского обкома КПСС!

Эпоха сменилась и вместе с этими замечательными артистами исчез и жанр конферанса. Те, кто недавно не сходил с афиш, почти в одночасье стали забытой историей. И как тут не вспомнить четверостишье Игоря Губермана:

И спросит Бог: никем не ставший,
зачем ты жил? Что смех твой значит?
Я утешал рабов уставших — отвечу я.
И Бог заплачет…

Из: Е. Захарова и Э. Менашевского «Еврейские штучки», Борис Львович, «Актерская курилка». Изд-во: «Подкова», Москва, 2000, «Лидия Русланова», С.Е. Михеенков, из серии «Жизнь замечательных людей», Молодая гвардия, 2014 год

Конферансье (от франц. conférencier - докладчик)

артист эстрады, объявляющий концертные номера и выступающий в промежутках между ними. Искусство конферанса требует от исполнителя остроумия, таланта импровизации, умения разговаривать с аудиторией. Впервые К. появились в 60-е гг. 19 в. в парижских кафешантанах и кабаре. В конце 19 - начале 20 вв. К. выступали в театрах варьете, миниатюр. В России первые профессиональные К. (1910-е гг.) - Н. Ф. Балиев (театр миниатюр «Летучая мышь »), К. Э. Гибшман, А. Г. Алексеев (театры миниатюр Одессы, Киева и др. городов). Широкого развития искусство К. достигло на советской эстраде. Среди известных советских К. - А. А. Гриль, Г. А. Амурский, А. А. Менделевич, И. И. Глинский, М. Н. Гаркави. П. Л. Муравский, Б. С. Брунов, О. А. Милявский и др. Парный конферанс ведут два К., приближающихся к амплуа комика и резонёра [Л. Б. Миров и М. В. Новицкий; Ю. Г. Тимошенко и Е. И. Березин (псевдоним Тарапунька и Штепсель) и др.].

Лит.: Кузнецов Е., Из прошлого русской эстрады, М., 1958; Дмитриев Ю. А., Искусство советской эстрады, , 1962.

Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия . 1969-1978 .

Синонимы :

Смотреть что такое "Конферансье" в других словарях:

- … Википедия

конферансье - нескл., м. conférencier. 1. устар. Выступающий с лекцией на какую л. тему; докладчик., лектор. Лектором был Дешанель, один из французских публичных чтецов, или как французы называют, conférenciers. Дело 1879 1 2 144. Я Глафире говорила, когда она … Исторический словарь галлицизмов русского языка

Неизм.; м. [франц. conférencier] Артист, ведущий конферанс. * * * конферансье (от франц. conférencier докладчик), артист эстрады, ведущий концерт. Выступает с самостоятельными, чаще всего комедийными номерами. * * * КОНФЕРАНСЬЕ КОНФЕРАНСЬЕ (от… … Энциклопедический словарь

- (фр. conferencier докладчик, лектор) артист эстрады, объявляющий номера концертной программы, иногда выступающий с самостоятельными номерами. Новый словарь иностранных слов. by EdwART, 2009. конферансье нескл., м. [фр. conferencier] (театр.).… … Словарь иностранных слов русского языка

КОНФЕРАНСЬЕ, нескл., муж. (франц. conférencier) (театр.). Участник представления, преим. эстрадного, объявляющий и разъясняющий публике программу представления и занимающий публику беседой в перерывах между отдельными номерами. Толковый словарь… … Толковый словарь Ушакова

КОНФЕРАНСЬЕ, нескл., муж. Артист, ведущий конферанс. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

Ведущий Словарь русских синонимов. конферансье сущ., кол во синонимов: 2 артист (63) ведущий … Словарь синонимов

конферансье - КОНФЕРАНСЬЕ, ведущий, шталмейстер … Словарь-тезаурус синонимов русской речи

конферансье - КОНФЕРАНСЬЕ, нескл., м Артист, объявляющий и комментирующий номера программы на эстрадном представлении, концерте, занимающий публику между номерами. Одну минуточку! Остановил его [Дунчиля] конферансье, позвольте мне на прощанье показать вам еще… … Толковый словарь русских существительных

- (от франц. conferencier докладчик) артист эстрады, ведущий концерт. Выступает с самостоятельными, чаще всего комедийными номерами … Большой Энциклопедический словарь

Конферансье, нескл., м … Русское словесное ударение

Книги

• Эстрадное речевое искусство: конферанс и конферансье. Учебное пособие для вузов , Фоменко Н.К.. Технологии ведения культурно-досуговых программ необходимо начинать с изучения истории и традиций отечественного конферанса, поэтому часть 1 учебного пособия 171;Конферанс и конферансье…

Конферанс - форма сценического действия, осуществляемая конферансье - лицом, объявляющим номера программы на эстрадном представлении или концерте и занимающим публику между исполняемыми номерами (Шубин С.В., словарь).

Конферанс - эстрадный жанр - выступление на сцене, связанное с объявлением и комментированием (обычно комедийного характера) номеров эстрадного представления, концерта, а также текст

Конферанс - эстрадный художественный жанр - выступление на сцене, связанное с объявлением и комментированием номеров программы.

Конферансье - (от французского - докладчик), артист эстрады, объявляющий концертные номера и выступающий в промежутках между ними.

Конферансье - артист эстрады, объявляющий номера концертной программы, иногда выступающий с самостоятельными номерами.

Конферансье - артист, объявляющий номера программы на эстрадном представлении, концерте и занимающий публику в перерывах между номерами своими самостоятельными выступлениями.

Среди эстрадных жанров конферанс - один из самых молодых. Впрочем, корни этого эстрадного жанра ищут в далеком прошлом. Их находят в хоре античного театра, в прологах итальянской комедии масок, в представлениях русских скоморохов и балаганных дедов. Однако реальная преемственность не обнаружена и в капитальной работе по истории русской эстрады Е. Кузнецова «Из прошлого русской эстрады». Переход от бородатого зазывалы, выкрикивающего на раусе свои бойкие прибаутки, к эстрадному артисту в роли щегловатого, корректного, ироничного «развлекателя» и ведущего, слишком резкий. Но сходство этих явлений не может быть простой случайностью и говорит о том, что издавна существовала потребность какого-то соединительного звена между зрителем и сценой.

Народные гулянья начались еще в 18 веке, но в 19 веке, они становятся, особенно популярны. На рождестве - «гулянья под горами», на масленицу и пасху - «под качелями». Современники оставили описание таких гуляний «…В течение недели толпы народа ежедневно стекаются к качелям, воздвигнутым на площадях. Еще издали привлекаемый турецкими барабанами и шумной музыкой странствующих комедиантов, канатных плясунов и других различного рода актеров народ спешит на площадь, чтобы погулять возле качелей… Несколько музыкантов, предводительствуемых паяцами, размещаются на балконе и на верхней площадке этой своеобразной карусели и таким образом оказываются в центре общего круговорота. В ближайшем соседстве - подмостки комедиантов, особенно привлекающих народ острыми, хотя и грубоватыми шутками».(1-Кузнецов из прошлого р.э.1958 с39.)

На этих паяцах, или, как их называли в народе, «карусельных дедах», нам следует остановиться особо, ибо они прямые предки современных конферансье и ведущих.

«Костюм и грим «деда» был традиционный…» - пишет один из деятелей народных гуляний. (2Русск. Нар. Гул.алекс.-яков.1948 ст.62.)Добавим - и броский. В пестром многолюдстве гуляний надо было останавливать на себе взгляды. «Борода и усы из серой пакли, нарочито грубо сделанные, серый, намеренно заплатанный кафтан и старая круглая ямщицкая шапка с бумажным цветком сбоку, на ногах онучи и лапти». Появление на балконе качелей фигуры в этом наряде служило сигналом начала веселых речей, всяческого балагурства, шуток и прибауток.

На обязанности «карусельного деда» было и объявление «номеров». Вот как это происходило: «Побалагурив… «дед» внезапно хлопал себя по лбу, точно вспомнив что-либо, торопливо исчезал и выводил трех танцорок. Представив их публике и чаще всего довольно откровенно побалагурив на их счет, «дед» принимался отплясывать с ними…»(3русск.нар гул.Алек-Яков.1948 ст.64)

Историки эстрады не без основания усматривают в этих народных забавниках далеких предков конферансье. Тесная связь с публикой и веселье от непосредственного разговора с ней, а также “подача” исполнителей - вот ниточки, которые тянутся от острословов в онучах к современным элегантным конферансье.

Э.Б. Шапировский, беря за основу буквальный перевод с французского «конферансье-докладчик», пишет о том, что в ХIХ веке, такие «докладчики», легкие на забавное летучее слово, колкий, но беззлобный выпад, импровизированный каламбур, являлись завсегдатаями литературно-художественных кафе. В таких кафе встречались поэты, художники, музыканты. «Из этой поющей, читающей, декламирующей, рисующей, кипящей богемскими страстями толпы стихийно выделялся наиболее находчивый словесный дуэлянт, скорый на шутливую расправу, эпатирующий ответ.

Бочонок, табуретка, стул, стол - и импровизационная эстрада готова. Вскочив на нее, подбивая окружающих на выступления, он становится «дирижером» словоохотливой компании, подхватывающим на лету «прыгающий» разговор, хозяином вечера, веселым «докладчиком» - конферансье».

Н. П. Смирнов-Сокольский в своем докладе «Об искусстве конферанса», находит исторические истоки конферанса в итальянском театре эпохи Возрождения и считает, что маски комедии дель арте, их работа в спектакле в сущности, тоже работа конферансье.

Еще один источник есть у современного конферансье, концерт - театр. С конца 18 века в оперном театре вошло в обычай после основного спектакля выпускать на сцену в дивертисменте артистов - любимцев публики с исполнением наиболее эффектных арий из опер или танцев из балетов. Постепенно артисты в дивертисментах стали пополнять репертуар произведениями, взятыми не только из идущих спектаклей.

В середине 20-х годов 19 века дивертисменты начинают устраиваться и в драматических театрах, главным образом в Александринском в Петербурге и Малом театре в Москве. Тут они нарекаются антрактами, ибо в антракте, перед занавесом актеры читают полюбившиеся публике монологи из ролей или распевают популярные куплеты из водевилей.

В антрактах выступали самые знаменитые актеры того времени. Великий Щепкин вынес на них свои устные рассказы. Он же первый стал читать перед занавесом произведения Пушкина и Шевченко, басни Крылова. Исполнял он в антрактах и водевильные куплеты. Таким образом, антракт приучал к соседству разнообразных жанров. Выделялись и выносились на просцениум лучшие, наиболее удавшиеся артисту монологи, куплеты и другие фрагменты ролей. И этот естественный отбор постепенно превращался в новую форму искусства - концерт.

Вряд ли многие знают сейчас, что слово «вокзал», связанное у нас со встречами и отъездами, лязгом колес и волнующими запахами путешествия, закрепилось за местом прихода и ухода поездов из-за искусства и притом искусства эстрадного.

В 18 веке вокзалами называли загородные сады с клубно-концертными помещениями, сочетавшие в своих стенах концерты и дивертисменты с танцевальными вечерами и маскарадами (наименование «вокзал» перешло к нам от лондонского Вокзала, наиболее раннего из известных столичных увеселительных предприятий подобного типа).

Первые поезда в России начали ходить между Петербургом и Павловском. На станции Павловска был построен концертный и танцевальный зал и эстрада - излюбленное место развлечения жителей столицы - так называемый Павловский музыкальный вокзал. А так как это было и место отправки поездов, то со временем слово «вокзал» потеряло свой первоначальный смысл.

С сороковых годов 19 века, кроме Павловского вокзала в Петербурге, большой популярностью пользовался так называемый «Сад искусственных минеральных вод», или сад Излера. В Москве аналогичным заведением был Летний театр в Нескучном саду (на той территории, где сейчас находится Центральный парк культуры и отдыха имени Горького), а затем затмивший его Петровский парк. Эти сады стали местом отдыха горожан, в них процветали разные виды эстрадного искусства.

Первого конферансье, знаменитого Никиту Балиева, дал русской эстраде Художественный театр.

Он объявлял и комментировал номера в своем театре, рассказывал публике о многих интересующих ее вещах и, вроде бы непоследовательно перескакивая с темы на тему, создавал впечатление, будто сказанное сегодня сымпровизировано только что и вовсе не обязательно будет повторено завтра.

Выходя к рампе, Балиев всматривался в сидящих за столами, чтобы узнать, кто сегодня пришел, кивком головы или даже «называя фамилии» здоровался с друзьями, обращался к ним с каким-нибудь смешным, но понятным остальной публике замечанием - и контакт с залом был установлен.

Все писавшие о Балиеве, и в частности К.С. Станиславский, отмечают его незаурядную находчивость: быстрые и остроумные ответы на реплики зрителей, умение создавать атмосферу небывалой ранее свободы и непосредственности во взаимоотношениях между сценой и зрительным залом.

Актеры молодого тогда Художественного театра сами были молоды, обладали большим запасом творческих сил, их переполняла энергия, они, не желая, расходовали себя на шутку, на озорство, блиставшее выдумкой, вкусом. В театре устраивались «семейные» вечера, до краев переполненные весельем самого высокого вкуса, озаренного блистательным талантом. Вечера эти стали называться капустниками.

Поначалу они были действительно только внутритеатральными, на них извне допускались лишь самые близкие друзья. Но так как все большее количество людей стремилось попасть на капустники, семейный круг разорвался, и они стали своеобразным видом эстрадного представления, своего рода шуточным концертом, уже не для себя, а для публики.

На капустниках Художественного театра впервые появился совершенно новый персонаж эстрадного зрелища - конферансье.

Обратимся к книге К. С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве»: «В качестве конферансье на этих капустниках впервые выступил и блеснул талантом наш артист Н. Ф. Балиев. Его неистощимое веселье, находчивость, остроумие - и в самой сути, и в форме сценической подачи своих шуток - смелость, часто доходившая до дерзости, уменье держать аудиторию в своих руках, чувство меры, уменье балансировать на границе дерзкого и веселого, оскорбительного и шутливого, уменье вовремя остановится, и дать шутке совсем иное, добродушное направление - все это делало из него интересную артистическую фигуру нового жанра». (Станиславский мя жизнь в иск.)

Из капустников Художественного театра родился под руководством Н. Балиева театр «Летучая мышь», а вслед за ним буквально посыпались театры этого типа.

Программа «Летучей мыши» состояла из сцен, инсценировок и номеров. Непременным персонажем этого дробленого «действа», его стержнем и цементирующим элементом был конферансье Никита Балиев. Его новое по тем временам амплуа, равно как и «блестящий талант» влекли в «Летучую мышь» зрителей ничуть не меньше, чем во МХТ.

Существовало одно обстоятельство, определявшее во многом своеобразие балиевского конферанса. Поскольку связь «Летучий мыши» с капустниками и актерскими забавами не была еще окончательно порвана, зал нового театра поначалу продолжал наполняться театральной и околотеатральной, то есть «своей» публикой. Еще недавно на капустниках этот зритель через минуту становился исполнителем, и все смеялись его выдумке и шутке, а затем возвращался с игровой площадки в зал и сам хохотал над очередным номером своих товарищей. В новом театре какое-то время граница, отделяющая сцену от зала, была стерта. Самое активное привлечение зрителей в происходящее на сценической площадке было непременным условием жанра. И вместе с тем - залогом всеобщего веселья, ради которого и ходили в этот театр.

Летописец «Летучий мыши» в юбилейном издании, выпущенном, к 10-летию театра, писал: «Каждый спускавшийся под свод оставлял в прихожей вместе с калошами печаль, снимал с себя вместе с пальто и заботы и как бы принимал обет быть в эти немногие ночные часы под крыльями «Летучий мыши» рыцарем смеха и остроумного веселья. Обязан был там, за порогом, оставить и обидчивость, способность уязвляться шуткою. Иначе рисковал быть изрядно изжаленным, потому что стрелы и шутки «мыши» были отточены очень остро и метко попадали в цель, хотя и спускались с тетивы веселой и ласковой рукою…

Клубок шутки, начинавшейся на сцене, перебрасывался в подвал, потом назад на сцену и все больше и веселее запутывался, захватывая в свои нити все большее число актеров-зрителей».(1Театр «Летучая мышь», Пг., изд-во «Солнце России»,1918, стр.13.)

Конферансье способствовал тесному общению зала и сцены, исполнителей и зрителей. Но это была не единственная его функция.

Представление, носившее мозаичный характер, нуждалось в стержне, в общем сюжетном движении, которое и осуществлял конферансье.

Почти одновременно с «Летучей мышью» стали возникать во множестве другие театры подобного типа. Из лучших дореволюционных, кроме «Летучей мыши», стоит назвать «Кривое зеркало», в 20-х годах - такие, как «Свободный театр», «Вольная комедия», «Балаганчик», «Кривой Джимми»… Можно привести еще много названий, но какое бы имя не носили эти театры, какие бы программы ни показывали, главным в них был смех.

Аккумулятором смеха и веселья на представлениях подобных театров был конферансье.

Никита Балиев, по определению А. Г. Алексеева, «был конферансье-москвич, не московский конферансье, а именно конферансье-москвич; на сцену выходил розоволицый, широкоулыбчивый, упитанный, радостный жизнелюб, хозяин-хлебосол: москвич!» (Алекс. серьезн. и см. стр.233)

Стоит перечитать главы «Войны и мира» Л. Толстого о старом графе Ростове и станет, понятна генеалогия образа Балиева. Был ли он таким на самом деле? Другими словами, пользовался ли он «гримом души»? Еще точнее: выходил ли он перед публикой «как есть» или «ретушировал» свои свойства для создания определенного сценического образа? Вне всякого сомнения, что это было именно так. Тому достаточно подтверждений можно найти хотя бы в статьях, посвященных Балиеву. Как правило, они восторженны. Недовольство критиков Балиев вызывает тогда, когда в пикировке он излишне увлекается своим остроумием и ранит противников. Упреки он вызывает не только потому, что изменяет общей атмосфере легкого веселья - главному девизу «Летучей мыши». И не только потому, что обижает человека, вступившего с ним в состязание, причем обижает не как равного, а как хозяин, забывший правило гостеприимства. Но главным образом потому, что выходит из образа, выходит из «маски», необходимой для его искусства.

Второй зачинатель жанра, Константин Эдуардович Гибшман, конферировал в петербургском театре миниатюр «Кривое зеркало».

В отличие от Балиева он создал маску конферансье робкого, растерянного, подавленного необходимостью выступать перед публикой. Его речь была невнятна, путана, прерывалась долгими томительными паузами. Номера объявлялись неясно, сбивчиво, с частым и как бы ненужным повторением одних и тех же слов. Движения оказывались удивительно неловкими, скованными, не соответствующие тому, о чем говорилось. Все, что делал и произносил Гибшман, воспринималось как чистая импровизация. Уныло повторяющиеся восклицания и продолжительное испуганное молчание трудно было принять за тщательно подготовленную роль. Между тем все вздохи, запинки, жесты, перепутанные реплики были заучены и воспроизводились с таким талантом и мастерством, так естественно, что зритель верил актеру.

Сам того, быть может, и, не подозревая, Гибшман создал своего рода пародию на первый, так сказать, массовый выпуск русских конферансье.

А для выступающих в программе актеров Гибшман был хорош тем, что на фоне имитируемого им неумения их номера всегда выигрывали.

Необходимость для конферансье вхождения в образ и отсюда самое близкое родство этой профессии с актерской блестяще подтверждает деятельность на эстраде Константина Гибшмана.

В создании своего образа он пошел, что называется, от обратного. К тому времени, когда он вступил на эстраду, фигура конферансье стала на ней привычной, и характер конферансье стабилизировался. Это обязательно острослов, человек смелый, находчивый, иногда даже дерзкий - черты, ставшие привычными, дежурными для любого конферансье. В худших образцах положительные свойства превращались в отрицательные: свобода поведения - в развязность или даже наглость, остроумие - в пошлость.

Можно себе представить, какое впечатление на этом фоне производила фигура крайне мешковатая, неловкая, нелепая - человек скованный, даже оторопевший от страха, явно вытолкнутый помимо его воли на просцениум, путающийся в складках занавеса, человек которому не повинуется ни мысль, ни язык! «Я … э-э-э,… видите ли, … да… сейчас перед вами…э-э-э… мы …вы...»

Был ли Гибшман на самом деле беспомощен и скован? Отнюдь нет. Он был хорошим актером и до ухода на эстраду с успехом играл в театре, был острым, живым и далеко не робким человеком. Для построения образа, который он принял на эстраде, Гибшман оттолкнулся от характерных особенностей своей внешности. Полный, с клоками волос, окаймлявших лысину, с большим ртом и глазами которые улыбка превращала в щелки, он усугубил свою неловкость, «неартистичность» и создал на их основе блестящий актерский образ - маску, наглядно подтвердив основу искусства конферансье - перевоплощение.

К создателям конферанса в России также относятся Алексей Григорьевич Алексеев. Начал он свою деятельность в Одессе и Киеве, а с 1915 года выступал в Петроградских театрах миниатюр «Литейном театре» и «Павильоне де пари».

Артист создал иронический образ столичного сноба, вставляющего в свою речь французские слова и фразы, и это нравилось публике.

Все эти три выдающихся мастера русского конферанса обладали необходимой для данной профессии общей культурой. Балиев был прежде актером Художественного театра, Гибшман - инженером, Алексеев окончил юридический факультет Киевского университета, говорил на трех иностранных языках. Они знали, чем живет их публика, интересно подавали номера и хорошо помогали актерам. Дольше других сумел сохранить ведущее положение в своем жанре А.Г. Алексеев.

Между тем Алексеев сохранял свою популярность не только в качестве конферансье, но и как автор пьес, режиссер и художественный руководитель театра миниатюр «Кривой Джимми».

В конферансе Алексеева, как правило, преобладали внутритеатральные темы и пародии, остроумные пояснения к номерам. В его репризах интересно и неожиданно представала пестрая жизнь искусства 20-х годов. Однако современникам это уже начинало казаться недостаточным. Молодежь могла слушать известного артиста скорее с любопытством, чем с подлинным интересом. Конферансье, который выступал во фраке и, особенно с моноклем, то есть точно таким, каким он был в предреволюционном Петрограде, по выражению одного из рецензентов, казался «слишком бонтонным», другими словами - буржуазным.

В отличие от москвича Н. Балиева истинным петербуржцем был А.Г.Алексеев. «На сцену выходил худощавый, безулыбчивый или ехидно улыбающийся, тщательно одетый, очень любезный, гостеприимный, но сдержанный хозяин-собеседник: петербуржец. В глазу у него поблескивал монокль».

Конферансье обязательно должен был быть, как бы сродни залу, слепленным из той же плоти и духа. Черты современника, его облик он воплощал более броско, иногда, даже вплоть до еле уловимой пародийности. Так, Балиев шагнул на просцениум из среды московской интеллигенции. Алексеев являл собой почти зеркальное отражение изысканного петербуржца - это был светский человек, знающий толк в утонченной шутке. Подобные фигуры попадались на улице, в салонах, в театрах и на литературных вечерах. Только облик, созданный Алексеевым, был очень тонко приправлен пародийностью.

Осуществляя связь сцены и зала, конферансье не мог не обладать обостренным чувством современности во всем - в мышлении, в шутках и внешнем облике. Малейшее отставание одного из этих компонентов чревато было отрывом от аудитории, ее равнодушием, а иногда ироническим отношением. Именно в этом смысле можно говорить об изменении образа конферансье. Особенно ярко проявлялось это постоянная пристройка к аудитории (и соответственно перестройка образа) в периоды, когда состав зала радикально менялся. Так, с революцией «светский» петербуржец, созданный А.Г.Алексеевым, канул в прошлое, подобные люди исчезли из жизни, их уже не было в зале, а новый зритель, который заполнил ряды кресел, увидев его на просцениуме, категорически отверг.

«В 20-е годы, - вспоминает А.Г. Алексеев, - в Англии премьер-министром был Чемберлен, злейший враг советского народа. На всех карикатурах и плакатах его рисовали с моноклем, часто увеличенным для броскости рисунка.

Да и других буржуев, «героев» Антанты, военных и штатских, изображали с моноклями, так что это стеклышко стало почти эмблемой контрреволюции.

А мне это в голову не приходило, и я продолжал появляться на сцене с моноклем. В 1926-ом году в Харькове был какой-то грандиозный концерт. Когда я сказал что-то смешное, вдруг с галерки послышался молодой задорный голос:

Браво, Чемберленчик!

И раздался общий смех. Но это уже смеялись не остроте Алексеева, а подняли на смех самого Алексеева. Вот что бывает, когда хотя бы в мелочи теряешь в театре ощущение времени, эпохи!

Конечно, в этот же день монокль был сдан в архив!»(Алексеев, сер. и см.ст.259)

Своевременность рождения этой профессии подтверждается почти мгновенным ее распространением. Сейчас, даже трудно отделить даты появления Никиты Балиева в Москве и Алексея Григорьевича Алексеева в Петербурге. Они открыли плеяду блистательных мастеров этого жанра. За ними последовали К. Гибшман, А.Менделеевич, П. Муравский, позже М. Гаркави и многие другие.

Конферансье были теми, кто, как опытные кулинары, приправляли представления нужными дозами соли, перца и пряностей, делая тесную связь сцены и зала еще теснее. Публика в подобных театрах, так уж повелось от прародителя - капустника, была активно втянута в представление. Реплики неслись не только со сцены в зал, но и из зала на сцену, а точнее - на авансцену, к конферансье.

Профессия конферансье тогда требовала импровизации, молниеносной реакции и, конечно, блистательного остроумия, ибо зрители активно втягивались в игру и не молчали. Среди публики попадались опытные остроумцы. Горе конферансье, который из “словесных боев” не выходил победителем.

Приводить примеры остроумия более чем полувековой давности, да еще родившегося к случаю, в определенной ситуации и атмосфере, не имеет смысла. Но образец находчивости конферансье привести стоит, он поучителен. Остроумие - это, конечно, дар природы, но, как и всякий талант, оно требует развития, воспитания, тренировки. Точно так же и находчивость. Тугодумам (равно как и людям с органическими пороками речи) не стоит выбирать профессию ведущего или конферансье. Но раскрепостить свой природный дар можно, нужно, необходимо. И тут удачные образцы - верные помощники.

А. Г. Алексеев вспоминает, что во времена нэпа не самую лучшую часть зала составляли повылезшие невесть из каких укрытии различные дельцы, часто с большим капталом, но с весьма малым запасом культуры. Один из таких посетителей верхом остроумия счел парировать шутку криком «сволочь». Это привело в замешательство даже такого опытного конферансье, каким был А. Г. Алексеев. «… Но ответить надо, - вспоминает он, - и стал я мямлить о том, что, мол, в политике мы научились разбираться, а юмора еще не понимаем, и в то же время лихорадочно соображал: не к такой лекции обязывает мое место на просцениуме, но если отделаться шуткой, он и не такое скажет; так что же? Что?! В это время директор театра… прибежал за кулисы: «Дайте свет в зал!» Дали - и это спасло меня! Я тут же повернулся к сцене и сказал: «Не надо, погасите, я не хочу видеть то, что слышал!»(1алексеев,серьезное и смеш.1967 стр. 270)

Изящный нокаут! Оставлять за собой последнее и «неперешибаемое», непререкаемое слово в словесных поединках было блестящим свойством, неотъемлемым условием профессии конферансье. Эстрадные легенды сохранили немало сказаний о славных победах, неотразимых ответах, неумирающих остротах.

Конферансье «первого призыв» отличались яркими индивидуальностями. Каждый являл собой на эстраде определенный образ с подчеркнутой характерностью.

Поражавшая в прежних конферансье способность молниеносной и победоносной конрреплики была плодом не только таланта, культуры, но, как и в каждой профессии, обязательно работы, тренажа, впитывания чужого опыта. Многие конферансье и том числе А. Г. Алексеев считают лучшим своим учителем Владимира Маяковского. Рассказы о том, как поэт разговаривал с аудиторией, как намертво сражал своих противников, стали хрестоматийными, многие его остроты и реплики вошли в наш обиход, как поговорки.

Обязательное для конферансье перевоплощение в определенный сценический образ. (Щербакова концерт и его вед.1974.с.5-15.)

Да, искусство конферансье изначала было присуще и необходимо внутреннее перевоплощение, внутренняя перестройка и «подстройка» в постоянный образ. Поведение его в этом образе зависело от состава публики и от самых различных ситуаций, часто неожиданных.

Так первые конферансье конструировали свой образ из собственного «материала», подчеркивая данные им характером и жизнью свойства.

Итак, исследователи конферанса не только ощущали необходимость «развести» близкие по целому ряду признаков профессии конферансье и ведущего, но и предпринимали некоторые попытки в этом направлении.

Г. А. Щербакова начинает поиск знаков отличия этих близких по роду деятельности профессий в их происхождении.

«Конферансье - это старший брат по времени ведущего. Но дело не только в дате рождения, - пишет она. - В самом происхождении этих профессий заложено то, что их, при всей близости, отличает».

Ну, что же, дата рождения конферансье нам известна - 24 февраля 1908 года. А когда же вышел на концертную площадку ведущий?

В свою очередь отмечаем, что ведущий (с др. русского - знание) - вещун - оратор, выступал на народных собраниях; человек, который проводит радио -, телепередачи, вечера, встречи. (Слов. Иност. Слов.)

В 20-х годах в Большом зале Московской консерватории непременным участником концертов стал В. Я. Про. Это был один из первых представителей отряда ведущих, впоследствии столь распространенного.

По воспоминаниям посетителей Большого зала тех лет В. Я. Про обозначался в афишах и программах концерта. Он входил строго одетый, сдержанный и подтянутый, несколько официального вида, останавливался в центре сцены, снимал пенсне, долго его протирал, оглядывался на зал и произносил: «Лист. Соната h-moll». И уходил. Его сменял исполнитель.

Конечно, случайность, что В.Я. Про не был актером, но в ней заложена закономерность. Тот тип концерта, который он представлял, требовал грамотности и корректности, не более.

Подведем первый небольшой итог поисков различий в происхождении конферансье и ведущего.

Конферансье возник из капустников и шутки и провел свою «юность» в театрах-кабаре.

Смех и конферансье были (и остаются) синонимами. Первые конферансье вышли из актерских рядов.

Первые ведущие появились на концертах сугубо серьезных, филармонических. Смех здесь был неуместен. Единственной его обязанностью было четко и верно произнести имя исполнителя и названия произведения.

Но очень скоро концертная деятельность в стране стала бурно расширяться. Филармония и другие концертные организации взяли на себя функции не только и не столько развлекательные, сколько образовательные. Концертная работа, особенно в плане филармоническом, сомкнулась с лекционной. В тематических концертах и концертах для детей и юношества, а так же устных журналах тесно переплетаются цели искусства с целями познавательными.

Все это заставило ведущих больше «разговаривать» со слушателями и, казалось бы, сблизило их с конферансье, однако ведущего никто не обязывал (и не обязывает по сей день) веселить публику.

Конферансье же, не развлекший зал не оправдал ожидания, не выполнил свою работу.

Казалось бы, небольшое различие - «веселить» и «информировать», объявляя номера, - на самом деле размежевало эти две профессии. В дальнейшем они пошли на некоторое сближение, но не слились.

С развитием концертной жизни стало быстро расширяться и сфера деятельности ведущих. Далеко позади, остался тот короткий начальный период, когда ведущий был только «озвученной» печатной программой. Чем разнообразнее, разнохарактернее становились концерты, тем шире раздвигались рамки этой профессии. К филармоническим (симфоническим и камерным) концертам прибавились тематические, смешанные, детские, устные журналы. В них выступают, как правило, ведущие. Многие из этих концертов требуют не одной лишь информации, но расширенного общения со слушателями.

С другой стороны, претерпело сильные изменения и искусства конферанса. Появилось оно, и достигла расцвета как веселая коммуникация между сценой и залом, как яркий, но обязательно подчиненный ходу концертного представления, его номерам жанр. Приблизительно с конца сороковых и в начале пятидесятых годов, с уходом конферансье старой школы традиция эта сломалась.

Искусство конферанса приблизилось к так называемому разговорному или к иным концертным жанрам. Пребывание современного конферансье на сцене, в сущности, имеет две разграниченные функции: исполнение собственного номера-репризы, т.е. юмористического рассказа, фельетона, анекдота, смешной бытовой сценки или иного вида концертного выступления, и несвязанное с этим объявление следующего артиста. Объявление номеров будто вынесено за скобки и выявляется как попутная функция конферансье. Есть даже великолепный конферансье-фокусник. Он мило разговаривает с публикой, объявляет номера, но это побочные обязанности, сопутствующие главному делу - длинному по метражу номеру с фокусами который он блестяще показывает. Поэтому говорить о перевоплощении современных конферансье в определенный образ для объявления, преподнесение номеров, можно с большими оговорками.

Из конферанса почти совсем ушел обмен репликами с залом, ушла импровизация.

Конферансье сегодня - принадлежность концертов эстрадных, развлекательных. Все остальные ведет и во многих «разговаривает» ведущий.

Повторяем, демаркационная линия между этими профессиями сохраняется. Веселить и информировать - эти отправные пункты проложили между ними гибкую, но не стершуюся грань.

Если не осведомленный в профессиональных терминах человек путает названия «ведущий» или «конферансье», то на сцене он отличит одного от другого. Непохожа манера держать себя на сцене, произносить имена исполнителей, названия произведений, «жить» в концерте.

Цель - веселье и информация - определила единый стержневой признак, который до сих пор отличает конферансье от ведущего.

В каком плане можно говорить о совпадении этих профессий сегодня, беря во внимание то направление, которое принял конферанс? Когда конферансье «ведет» концерт, он делает тоже, что и ведущий. Когда он «выступает в концерте» с номером, то вступает в соревнование с остальными исполнителями. О правомочности такого положения вещей идут свои споры. Но это уже внутренние проблемы данного жанра.

Нас же интересует другое --- где дело конферансье пересекается с делом ведущего? Для этого приходится опираться на прошлое искусство конферанса, когда, по словам А.Г. Алексеева, конферансье «…не демонстрировал зрителей своего умения, а конферировал, т.е., беседуя со зрителями, вел программу». (Алексеев.сер.и смешное ст246.)

И ведущий и конферансье знакомят публику с выступающими артистами, с исполняемыми произведениями. Они связывают номера в единое целое и являются «стержнем», скрепляющим дробленное концертное действие.

Они «преподносят номера». У ведущих это называется «аннотировать». Прежним конферансье, а в целом ряде концертов и сегодняшним ведущим приходится вести живой разговор со слушателями и отвечать на реплики из зала. И для «аннотации», а особенно для мгновенных (у ведущего, разумеется, не в плане острот) ответов требуется владение словом и импровизацией.

Ведущий, как и конферансье, должен быть сродни залу, обладать чувством современности в образе мышления, склада речи, манеры поведения, костюма - всего внутреннего и внешнего облика.

Ведущий, как и конферансье, а может и больше (из-за того, что концерты, в которых он участвует, бывают разнообразными по характеру, по стилю), должен «подстраиваться» под данный концерт, улавливать состав настроение своей аудитории. В этом смысле «амплитуда» ведущего не сравнимо больше - от симфонических и камерных концертов до развлекательных.

И, наконец, самое главное, ведущий должен заимствовать у своего старшего родственника - конферансье умение создать собственный сценический образ. (Щербакова концерт и его вед. ст.15-18)

Следует отметить, что профессиональные качества ведущего программы по сравнению с конферансье исследованы слабо.

Успех концерта во многом зависит от того, кто будет конферировать, т.е., вести его.

В чем же сложность конферанса? Прежде всего, в его смысловом, идейном звучании. Если в прочих разговорных номерах (в сценках, куплетах, фельетонах, рассказах) сравнительно просто установить идейную, смысловую направленность, то конферанс в этом плане представляет дополнительные трудности. На протяжении концерта конферансье принужден говорить на самые различные темы. К тому же артисту, ведущему концерт, наряду с исполнителем подготовленного авторского текста приходится импровизировать. А это требует от него большого таланта, политического чутья, вкуса.

Искусство это редкое и почти не имеет аналогий в других артистических специальностях. К тому же до сих пор встречаются противники, доказывающие ненужность и даже вредность профессионального ведения концерта.

Самое назначение конферанса в концерте можно свести к следующим задачам: объединить разрозненные, разнохарактерные номера программы в единое целое; помочь аудитории лучше понять и оценить исполнение отдельных номеров концерта; установить живое общение между зрителями и артистами; дать между исполняемыми номерами необходимую разрядку вниманию зрителей; заполнить паузы, которые возникают в течение концерта.

Разнообразие концертной программы всегда доставляет зрителю удовольствие. Однако каждому хочется ощутить логическую взаимосвязь между номерами. Иногда постигнуть ее затруднительно. Это вызывает у аудитории неудовлетворенность, часто даже неосознанную, но мешающую полноценному восприятию концерта.

Иное дело если в паузах появляется человек, поясняющий последовательность номеров программы. Достаточно сказать зрителям: « Вы сейчас прослушали художественное чтение, а теперь, чтобы не утомлять Вас однообразием, мы предлагаем вашему вниманию музыкальный номер «, чтобы зрители доброжелательно встретили исполнителя следующего номера.

Самый факт появления ведущего как бы говорит аудитории о том, что есть кто-то, кто учитывает ее запросы и заботится о ходе всего концерта.

Также, на долю конферансье падает забота о соблюдении ритма концерта. Ведь в драматическом спектакле существует раз и навсегда установленные путем многих репетиций единый ритмический рисунок, который выполняют все участники. На эстраде у каждого номера свой ритм. И именно конферансье обязан следить, чтобы ритмы отдельных номеров чередовались с пользой для концерта в целом; чтобы перерывы между номерами не обращались в провалы.

Своими анонсами и квалифицированными, конкретными и четкими объяснениями номеров ведущий помогает и артисту и зрителю. Никакая афиша, никакая программа никогда не заменят речи ведущего. Не только словами, но и жестами, интонацией он может подчеркнуть в анонсе все существенное, все наиболее выгодное для исполнителей и наиболее интересное зрителям. Конферансье - представитель артистов перед аудиторией. От него во многом зависит степень художественного воздействия концерта на зрителя.

Живое общение исполнителей со зрительным залом значительно улучшает восприятие концерта, помогает созданию успеха артистов. Такая живая связь необходима еще и потому, что каждый концерт является неповторимым. Состав аудитории, настроение каждого зрителя в отдельности и всего зала в целом всякий раз иные, также как и творческое самочувствие любого участника концерта.

Конферансье всегда должен тонко чувствовать обстановку сегодняшнего концерта, учитывать реакцию зрителя на каждый номер. От него зависит как можно лучше наладить общение актеров со зрительным залом, подбодрить своих товарищей - артистов, развеселить публику и этим в итоге повысить качество концерта. Конферансье вправе продлить или - в чем чаще бывает надобность - сократить какие-то номера концерта.

Любой аудитории необходима разрядка, которой требует продолжительный концерт. И нет лучшего отдыха для утомленного внимания, чем вспышка смеха. Ведущий в полную меру должен пользоваться этим средством, находя для своих шуток удобные предлоги и уместные формы. Очень важно правильно распределить свои интермедии и шутки на протяжении всего концерта.

Всякого рода паузы, неизбежные, связанные с подготовкой к следующему номеру, или непредвиденные, нарушают ритм, а, следовательно, и восприятие концерта, понижает интерес зрителя к последующим номерам программы. В этом случае даже простое объяснение причин задержки концерта, остроумная шутка на эту тему могут оказать большую помощь концерту в целом и восстановить утерянный ритм.

Практика показала, что, как правило, концерт ведется либо в «игровой» манере, когда конферансье пользуется намеченным заранее и многими доступными ему театральными средствами, либо в манере «академической», которая требует от исполнителей только четкого и грамотного объявления номеров программы. «Академическая» манера определяется подчас темой концерта (например, памятные даты), или «академическим» подбором исполнителей и их репертуаром, или, наконец, отсутствие артиста, способного вести игровой конферанс.

Исполнитель в «академической» манере именуются ведущим. Исполнители игрового конферанса обычно конферансье. Разумеется, конферансье должен уметь делать все, что осуществляет в концерте ведущий. Однако игровой конферанс предъявляет к исполнителю и другие требование: конферансье должен хорошо владеть словом, так как ему в процессе ведения концерта приходиться не только исполнять заранее заготовленный литературный текст, но и импровизировать. Он должен обладать способностями к художественному чтению, так как в концерте паузы надо заполнить исполнением рассказов, басен, стихов, наконец, конферансье необходимы и актерские данные, так как он часто является соисполнителем скетчей, сценок, интермедий.

Элементы конферанса. Какова структура конферанса? Он складывается из шести частей: вступление, главный монолог, деловые анонсы, шутки, репризы и пр., собственный номер ведущего, окончание конферанса и концерта. Рассмотрим каждую часть в отдельности.

Вступление. Ведущий первым из всех исполнителей концерта встречается со зрителями. Это первый выход особенно ответствен как для него, так и для всего концерта.

Зрители пришли на концерт после трудового дня. Они еще не совсем отрешились от своих забот и дел. Возможны, к тому же, недоразумения в гардеробе, в зрительном зале. Помещение, в котором будет происходить концерт, может оказаться или холодным, или чересчур жарким, или недостаточно уютным. Ведущий должен принять во внимание и то, что зритель не уверен: сумеют ли артисты доставить ему такое удовольствие, какого он от них ждет.

Конферансье и участники концерта в свою очередь имеют, основание тревожится: как-то сегодня пройдет концерт? Как их примет зрительный зал? В арсенале ведущего, непосредственно общающегося с аудиторией, есть много средств для создания дружественной атмосферы в зале. Именно он должен преодолеть взаимное недоверие и устранить все, что мешает концерту, отвлекает зрителей.

Первое появление на сцене конферансье использует, чтобы сразу же наладить контакт со зрительным залом. Он должен внимательно оглядеть зрителей: в начале сидящих в первых рядах, тех, что лучше освещены. Чуткий артист сразу же угадает расположение к нему одного из зрителей, доброту другого, скептицизм третьего. И первые фразы вступления он обращает к тем зрителям, в которых уже ощутил своих друзей. Сперва только для них конферансье говорит то, что ради чего вышел на авансцену, например, поздравлять с праздником и объявляет о начале концерта.

Постепенно круг «собеседников» расширяется. Если будет установлено подлинное общение с первым десятком зрителей, легче станет «подключить» к такой «беседе» и остальных сидящих в зале. А ведь цель ведущего - овладеть вниманием и расположением всего зала.

О чем же должен говорить ведущий при первом своем появлении? Так как он раньше других исполнителей обращается к зрителям, то, прежде всего от своего имени и от имени всех участников концерта должен приветствовать сидящих в зале. Если концерт приурочен к какой-нибудь дате, годовщине или к определенному событию, знаменательному для данного коллектива, ведущий обязан отметить и этот факт.

Конферансье вправе в шутливом тоне намекнуть на неуверенность зрителей в том, что сегодняшний концерт им понравится. Если зрители узнают, что их беспокойство понятно артистом, что оно служит поводом для шутки, - доверие аудитории к исполнителям укрепится. После серьезного начала такая шутка будет хорошей разрядкой.

Наконец, нужно предложить зрителям переключить свое внимание с повседневных и обыденных хлопот, которыми они только что были полны, на предлагаемые им номера концерта. При этом в юмористическом тоне можно перечислить характер и содержание этих будничных забот зрителя: домашние дела, служебные неполадки, ссоры между собой у пришедшей на концерт супружеской пары, хлопотная процедура размещения зрителей в зале, неполадки в гардеробе.

Разумеется, возможно, и другое содержание вступления. Однако как бы ни было интересно задумано выступление, его нельзя затягивать, чтобы с самого начала не повредить концерту, ведь счет времени на эстраде всегда идет на секунды.

Обычно концерт начинают номером музыкального характера. Музыка всегда хорошо настраивает зрительный зал, она же лучше всех других видов искусства уводит аудиторию от быта его забот. Но это не обязательное условие.

Концерты, приуроченные к знаменательным датам, лучше начинать чтением литературного произведения, отвечающего теме праздника. Такой номер сразу же включит зрителей в атмосферу сегодняшнего вечера.

Необходимо учитывать, что обычно зритель еще рассеянно воспринимает номера, которыми открывается концерт, и лучше слушает те выступления, которыми завершается первое отделение. Поэтому серьезные номера, требующие к себе большей сосредоточенности, мы советуем располагать в конце первого отделения. Поэтому серьезные номера, требующие к себе большей сосредоточенности, мы советуем располагать в конце первого отделения, ибо потом внимание зрителей будет утомлено.

После первого или второго номера ведущий может произнести главный монолог своего конферанса. В этом монологе серьезные мысли, относящиеся к жизни страны, международным вопросам и к искусству, сочетается с юмором, с шутками. Здесь, в сущности, для ведущего решится основной вопрос: наладится ли у него контакт со зрителем сегодняшнего концерта? Если да, - весь остальной конферанс пройдет благополучно. Если контакта не возникло, нужно постараться выправить положение. Для этого мы рекомендуем конферансье ускорить выступление с собственным сольным номером или перенести в первое отделение наиболее удачные куски конферанса, обычно оставляемые для второго отделения.

Деловые анонсы. Главная обязанность ведущего всегда будет заключаться в том, чтобы правильно объяснить зрителю, какой номер им предстоит увидеть или услышать. Даже самые талантливые конферансье не имеют право умалять этот момент в свое выступлении ради интермедийной и комической стороны конферанса. Иногда успех номера находится в прямой зависимости от того, насколько хорошо его объяснил ведущий. Ведь не вся аудитория способна до конца разбираться в различных тонкостях искусства. Задачи ведущего - сообщить зрителю необходимые сведения для лучшего восприятия, данного номера. Так, например, объявляя номер певицы - колоратурного сопрано, ведущий должен напомнить зрителя о том, что колоратурное сопрано - редкий голос; что техника его достигается упорным трудом; что сложные колоратурные партии удаются не всем певицам, и т.д. Не менее важно объяснить аудитории и всю трудность акробатического танца, требующего предельной слаженности партнеров, тонкого музыкального слуха, упорных ежедневных репетиций.

Объявляя отрывок из пьесы, ведущий очень поможет и артистам и зрителям, если коротко объяснит, откуда взят этот отрывок, в чем смысл и какова идея пьесы, в какую эпоху развертывается действие. Однако не надо излагать содержание предстоящей сцены слишком подробно, чтобы не обкрадывать исполнителей отрывка; тогда будет неинтересно следить за перипетиями и действием сцены.

Иногда конферансье излишне расхваливает номера, что может вызвать у публики недоверие, и результат получится обратный. Зрителю приятно смотреть и слушать талантливых исполнителей. Но если номер оказывается не так хорош, как это сулил ведущий, то зрители обижаются на неправду.

В сущности, каждое появление конферансье перед зрителями делится на три части, размер которых определяется им самим или режиссером концерта: выходя на авансцену после очередного номера, ведущий вначале говорит о прошедшем номере (эту часть можно и опустить, особенно после разговорных номеров); затем он вправе вести беседу с аудиторией на темы, не связанные непосредственно с программой концерта; это наиболее благоприятный момент для выявления интермедийной, комической стороны конферанса (но иногда эта часть анонса также отпадает, например, после яркого комического или опять - таки после разговорного номера); и в заключении ведущий говорит о предстоящем номере, т.е. делает анонс.

Объявление номера должно быть построено так, чтобы имена исполнителей, которые сейчас выступят, были бы последними словами ведущего перед его уходом со сцены. Это необходимо по двум причинам: во - первых, если зрители знают и любят артистов, о которых идет речь, то раздадутся аплодисменты, что помешает конферансье продолжать разговор. Затем, слушая дальнейшее объяснение к номеру, аудитория может забыть имена исполнителей. Если же анонс закончить, громко и внятно произнеся имена участников предстоящего номера, зрители лучше запомнят эти имена и в последствии свяжут их в своих воспоминаниях с творческим обликом артистов.

Интермедии, пародии, шутки, репризы и т.д. На протяжении концерта ведущему неоднократно приходится рассказывать или играть что-нибудь смешное: короткие репризы и анекдоты; небольшие фельетоны, протяженностью до 4-6 минут; интермедии, построенные на самостоятельном сюжете. В парном конферансе подобные интермедии составляют основу репертуара ведущих. Конферансье - солист может разыгрывать сценки с воображаемыми партнерами, используя телефон или мнимого собеседника, якобы находящегося за кулисами или в зрительном зале, или специальные интермедии для одного исполнителя.

Возможны пародии и на участников данного концерта. Однако они не должны быть обидными для артиста. Наоборот, пытаясь воспроизвести только что окончившийся номер, ведущий своим комическим неумением подчеркивает, что искусство, которому он пытается подражать, требует большого дарования и техники. Здесь пародируется жанр, а не индивидуальная манера данного артиста.

Можно строить интермедии, используя музыкальное сопровождение. Или такая интермедия: конферансье берет у оркестранта трубу и предупреждает публику, что сейчас он исполнит на этом инструменте музыкальную пьесу. Но каждый раз, поднося ко рту инструмент, он говорит на посторонние темы. Так и не извлекши из трубы ни одного звука, артист уходит за кулисы.

Ведущий может заполнить паузу между номерами танцем или выступлением в оригинальном жанре - мастерским или пародийным. Словом, здесь предоставляется и режиссеру и исполнителям очень много возможностей.

Однако было бы неверно ориентировать конферансье только на такие формы выступления, которые представляют собою как бы небольшие самостоятельные номера. Гораздо чаще ведущему приходится произносить короткие реплики и шутки.

Иногда смех вызывается тем, что ведущий рассказывает аудитории анекдот. В принципе нельзя возражать против опубликования подобных коротких историй. Но практика показала, что некоторые конферансье злоупотребляют анекдотами, рассказывая их в полном отрыве от остального текста конферанса, что недопустимо.

К сожалению, иногда ведущие не желают сообразовывать интермедии и прочие украшения своей роли с тем номером, который пойдет непосредственно за интермедией ведущего. Совершенно недопустимо, чтобы конферансье пел куплеты перед выступлением куплетиста или рассказывал смешные истории перед номером художественного чтения, да еще, если этот номер посвящен трагической теме.

Собственный номер ведущего. Обычно пребывание конферансье на эстраде более пяти минут подряд нежелательно. Публика привыкла к тому, что задача ведущего - заполнить паузы между номерами. Если он долго находится на авансцене, у зрителей возникает ощущение, что у них отнимают время, предназначенное для интересных номеров программы.

Другое дело, когда ведущий объявляет, что в данный момент эстрада принадлежит ему и что он прочтет стихи или рассказ, исполнит куплеты или песенку. Лучше всего сольное выступление самого ведущего приурочить к такому моменту концерта, когда для следующего нужны сложные приготовления: тогда не будет нежелательной паузы.

Если зрители встречаются с данным конферансье впервые, то чем скорее он покажет свое искусство, тем больше шансов у него получить признание со стороны аудитории.

Окончание концерта. Практика показала, что нельзя перед последним номером извещать публику, что на этом номере концерт завершается. Сделать так - значит лишить исполнителей последнего номера значительной части внимания со стороны аудитории. Поэтому конферансье не должен ничем обнаруживать, что объявляемый номер последний. Все его поведение и текст выступления перед заключительным номером должны закрепить у зрителей уверенность в том, что концерт будет продолжаться и дальше.

Объявлять об окончании концерта можно не раньше, чем все исполнители последнего номера покинут сцену. Объявление это должно быть коротким и выразительным.

Таким образом, подведя итог рассмотрению общих и особенных сторон в деятельности конферансье и ведущего, мы можем сделать следующий вывод: на начальном этапе рождения роли конферансье и ведущего строго разграничивались.

КОНФЕРАНСЬЕ
1. артист эстрады, конферирующий в конкретном представлении, развлекающий публику.	1. докладчик объявляющий номера в концерте. Лектор, выступающий перед началом филармонических концертов.
2. импровизотар, экспромтист, интермедист, пародист.	2. докладчик текстов заранее подготовленных.
3. выступающий с собственными номерами	3. представляет исполнителей концертных номеров.
4. работа в образе «маске».	4. создает собственный сценический образ.
5. разговорник, беседующий со зрителями на языке своего образа «маски».	5. воспроизводит свой текст в строго литературном разговорным стиле.

Также у конферансье и ведущего были определенные сходства такие как:

1. оба являются хозяевами сцены, распорядителями программы.

2. Выполняют функцию «стержня», скрепляют все номера программы в единое, сценическое действие.

3. Выполняют главную функцию деловых анонсов: объявляют номера программы и исполнителей.

4. Обеспечивают темпоритм программы.

5. заботятся, об эмоциональном настрое зрительного зала.