VIII. Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой. -- Пойдем ужинать, -- сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери. Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Все, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что-нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить: -- Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал все, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным... А то пропадет все, что в тебе есть хорошего и высокого. Все истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего-нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя все кончено, все закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом... Да что!... Он энергически махнул рукой. Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга. -- Моя жена, -- продолжал князь Андрей, -- прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя. Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо все дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения. -- Ты не понимаешь, отчего я это говорю, -- продолжал он. -- Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, -- сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. -- Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, -- и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной -- и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И все, что есть в тебе надежд и сил, все только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество -- вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, -- продолжал князь Андрей, -- и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины... Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем -- вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что-то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, -- кончил князь Андрей. -- Мне смешно, -- сказал Пьер, -- что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь -- испорченною жизнью. У вас все, все впереди. И вы... Он не сказал, что вы, но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем. "Как он может это говорить!" думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием -- силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он все читал, все знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу. В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали. -- Je suis un homme fini, -- сказал князь Андрей. -- Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, -- сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям. Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера. -- А обо мне что говорить? -- сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. -- Что я такое? Je suis un batard -- И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. -- Sans nom, sans fortune... И что ж, право... -- Но он не сказал, что право. -- Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами. Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, все-таки выражалось сознание своего превосходства. -- Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это все равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и все... -- Que voulez-vous, mon cher, -- сказал Пьер, пожимая плечами, -- les femmes, mon cher, les femmes! -- Не понимаю, -- отвечал Андрей. -- Les femmes comme il faut, это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, не понимаю! Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея. -- Знаете что, -- сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, -- серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду. -- Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить? -- Честное слово!

В июле 1805 года Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Федоровны, встречала гостей. Одним из первых на вечер прибыл «важный и чиновничий» князь Василий. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.

Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пьесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.

Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.

Обсудив государственные проблемы, Анна Павловна заговорила с князем Василием о его сыне Анатоле - избалованном молодом человеке, доставляющем своим поведением много неприятностей родителям и окружающим. Анна Павловна предложила князю женить сына на своей родственнице, княжне Болконской, дочери известного князя Болконского, богатого и скупого человека с тяжелым характером. Князь Василий с радостью согласился с предложением и попросил Анну Павловну устроить это дело.

А в это время на вечер продолжали собираться другие гости. Каждого из вновь прибывающих Анна Павловна приветствовала и подводила здороваться к своей тетушке - «маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты».

Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная... молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.

Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее - короткость губы и полуоткрытый рот - казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение...

Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из-за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего-нибудь слишком огромного и несвойственного месту...

Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена «...», - так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила с замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину...

Но среди этих забот все виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он все боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он все ждал чего-нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.

Вечер в салоне Анны Павловны Шерер продолжался. Пьер завязал с аббатом разговор на политическую тему. Они горячо и оживленно разговаривали, что вызвало недовольство Анны Павловны. В это время в гостиную вошел новый гость - молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини.

Особенностью творчества писателя является то, что все политические и социальные проблемы он переносит в нравственный план. По Толстому, лучшие герои -- это люди, способные к развитию, душевным переживаниям, которые ошибаются, но не останавливаются, идут дальше, ищут более верные пути. А статично застывшие, не стремящиеся к усовершенствованию, пусть даже идеальные внешне (Элен), не вызывают симпатии ни у автора, ни у большинства читателей.

Одним из положительных героев романа-эпопеи "Война и мир" является князь Андрей Болконский, который ищет свое место в жизни, желая принести пользу обществу. Мы застаем Андрея Болконского, одного из главных героев, на втором этапе его жизненного пути, уже сложившимся, определившимся в жизни, пережившим любовь, обласканным светом и обществом, знаменитым в высших кругах человеком

Путь исканий персонажа начинается с того, что он презирает условности света, неестественность взаимоотношений в салоне А. П. Шерер, хочет поступить на военную службу. "Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество -- вот заколдованный круг, из которого не могу выйти". Ему противна эта обстановка праздности, царящая в салонах, ему наскучило постоянное кокетство женщин, пустые разговоры. Он не принимал этой неестественности отношений, отсутствие теплоты, задушевных разговоров, которые не были приняты в высшем обществе. Андрей был холоден со своей женой Лизой, потому что она светская женщина, вносящая в домашнюю обстановку кокетство и игривый тон. Она просто не представляла существование каких-либо других отношений, кроме тех, которые были приняты в аристократических гостиных. Он сам говорит, что эта жизнь не для него, так как она, с его точки зрения, бесполезна. В этот период жизни Андрей переживает нравственный подъем, он живет ожиданием чего-то героического перед своим уходом на войну. Идти на войну его заставляют две причины: мечта о славе ("...но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу") и желание убежать из этого "искусственного" мира.

В ходе войны 1805 года мы видим его естественность. Болконский преображается, не осталось и следа от его надменности, язвительности и скуки: "В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени... Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее". Он действительно верил в то, что он делал, полностью отдаваясь службе, он был "одним из немногих офицеров, полагавших свой главный интерес в общем ходе военного дела". Кумиром его в то время был Наполеон, поражавший князя Андрея своим военным гением, силой воли и духа. Князь Андрей принимает живое участие в деятельности окружающих и мечтает о "своем Тулоне". Но его мечты расходятся с буднями воинской жизни, и, желая в ответственный момент повернуть ход сражения и тем самым спасти армию от поражения, он всего лишь по дороге в штаб спасает лекарскую жену. Он считает себя тем человеком, за которым пойдет армия, весь народ, который один может спасти всех. Но приходит разочарование и в военной службе, Андрей понимает, что в одиночку ему ни с чем не справиться, что только всем вместе можно победить. Рушатся его представления об идеальности личности Наполеона, когда в плену, столкнувшись с ним, Болконский видит мелочность и несовершенство этого человека.

С высоты неба, которое он видит и куда стремится его душа, ему кажутся мелочными и незначительными все его мечты о славе и о "Тулоне". По сравнению с вечностью неба людские дела кажутся пустотой, У Болконского возникает вопрос: что есть человек перед лицом вечности? В душе князя происходит переворот. Он понимает, что в жизни есть вещи важнее славы. Он вспоминает о своей жене, и его тянет домой, в свое имение. По возвращении домой его постигает горе: умирает жена. Андрей испытывает чувство вины за то, что, подчиняясь своим эгоистическим желаниям, ушел на войну, оставив жену одну. Он переживает духовный спад, находится в состоянии моральной апатии, одиночества, считая, что жизнь в 31 год кончена.

После войны 1805--1807 гг. Болконский полностью посвящает себя хозяйственным делам в своем имении, уединившись и не встречаясь ни с кем, кроме родственников. Когда Пьер приезжает к нему, он замечает перемены, произошедшие в характере его друга: некоторое безразличие, апатию. "Жить для себя, избегая только этих двух зол (угрызения совести и болезнь) -- вот вся моя мудрость теперь", -- говорил Андрей. Даже чисто внешне изменился князь: он стал "нахмуренным и постаревшим", "взгляд был потухший, мертвый", в улыбке выражалась "сосредоточенность и убитость".

После разговора с Пьером Андрей начинает вести другую жизнь -- читает, интересуется политикой, проводит демократические преобразования. В имении отца он освобождает крестьян и облегчает им жизнь в Богучарове. И в отличие от Пьера доводит все до конца и делает все с толком. Заезжая по делам в имение Ростовых, Андрей по дороге видит старый дуб, который в отличие от остальных деревьев по весне не оделся листвой. И Болконский олицетворяет его с собой. Но Болконский все равно возвращается к жизни, и происходит это после встречи в Отрадном, когда он видит Наташу Ростову, живую, естественную, непосредственную, и понимает, что он никому не нужен, что до его жизни, никому кроме близких, нет дела. Проезжая по этой дороге позже, он видит тот же самый дуб, но уже покрывшийся маленькими зелеными листочками. И это явление природы, созвучное душевному состоянию князя, дает ему понять, что жизнь не кончена в 31 год. Если во время войны 1805 года он жил для других, но отдельно от них, то сейчас в нем проснулась жажда жить среди других, жить в людях.

И Андрей продолжает путь исканий, поступая на государственную службу, желая принести пользу пусть ни на военном, так на мирном поприще. Позже Андрей уезжает в Петербург для представления начальству проекта военных преобразований. Но постепенно его увлекает деятельность комиссии Сперанского и еще более личность самого Сперанского. Он восхищается Сперанским, не видя в нем качеств, присущих светскому человеку, для князя Андрея он, прежде всего, был дальновидным политиком. Андрею льстило внимание и доверие, которое оказывал ему высокопоставленный уважаемый чиновник. Но после встречи с Наташей на первом для нее балу к нему возвращается ощущение "естественных" и "искусственных" ценностей жизни. Именно после общения с ней он замечает фальшь Сперанского, и какая-то брезгливость появляется в нем, когда он видит неестественно белые руки Сперанского и слышит его смех. Болконский начинает понимать, как далека от жизни деятельность комиссии, и приходит в недоумение, как долго он мог заниматься столь праздными вещами.

Единственным душевным спасением для князя Андрея теперь является его любовь к Наташе Ростовой. Эту девушку он увидел еще в Отрадном, может, отчасти благодаря ей князь покинул свое уединение и вернулся к нормальной жизни. Следующая их встреча произошла на первом для Наташи балу, здесь Андрей понял, что эта хрупкая, подвижная девушка сыграет немаловажную роль в его судьбе. После бала Андрей часто ездит в дом Ростовых. И то чувство, которое просыпается в нем к Наташе, как бы приближает его к земной жизни. Он влюбляется в эту простую, естественную, жизнерадостную девушку и делает ей предложение. Наташа соглашается, но заранее предчувствуется невозможность счастья. Об этом говорит отношение семьи Ростовых, которая с тревогой наблюдает за отношениями Наташи и жениха, считая, что этот брак странен и неестествен. Для Наташи Андрей таинствен и загадочен. Между ними нет понимания. Андрей, уезжая в имение отца за благословением, не предупреждает Наташу, тем самым, заставляя ее мучиться и страдать. Андрей откладывает свадьбу на год и уезжает, не понимая, что ей нужно счастье сегодня, сейчас. Наташа, в отличие от Андрея, живет чувством. И это непонимание и отъезд приводят к измене Наташи, которую он в силу своей гордости не смог простить.

Наташа, молодая и неопытная, в поисках чего-то нового, оставляет князя Андрея ради Анатоля Курагина. Это был ужасный удар для Болконского. Он не смог сразу понять и простить Наташу, хотя до этого в разговоре с Пьером он говорил о необходимости глубокого и объективного осознания внутреннего мира падшей женщины.

Новый подъем в жизни Андрея -- это война 1812 года, которая многое в ней изменила. Он нарушает данное себе обещание никогда не воевать, потому что сейчас французы стали его личными врагами, вступив на русскую землю, приближаясь к Лысым Горам и разоряя деревни. Находясь в военном лагере, князь Андрей старался избегать людей, знакомых ему по светскому обществу, так как они могли пробудить в нем мучительные воспоминания о Наташе и о его неудавшемся счастье. Во время этой войны Болконский стал ближе к народу, понимая, что основная сила, приносящая победу, есть определенный дух, состояние войск, чувство патриотизма, находящееся в каждом из солдат, то есть он пришел к идее о "роевой истории". Во время Бородинского сражения Андрей старался поддерживать это особое настроение, но потом понял, что в этом нет необходимости, люди и без того способны в такой момент на подвиги. В разговоре с Пьером перед Бородинским сражением он говорит о том, что исход битвы зависит от морального духа солдат. После ранения, лежа рядом с Анатолем, которому отрезали ногу, он испытывает чувство сострадания к нему. Сострадание к человеку, сделавшему его несчастным. Андрей, испытывая "любовь к врагу своему", обогащается духовно.

Рассматривая путь исканий Андрея Болконского, нельзя не сказать об отношении этого героя к религии. Сначала она для него ничего не значит, он даже иронизирует над своей сестрой княжной Марьей, которая искренне верит в Бога. Истинное осознание религии, приход к духовной жизни, христианской любви -- все это понимает и чувствует князь Андрей после своего ранения на войне 1812 г. Он прощает своего врага Анатоля Курагина, понимает проступок Наташи.

Не могу удержаться и не добавить в виде цитаты горький монолог князя Андрея о женитьбе… В 16 лет, читая его, я, разумеется, ничего не поняла, но сейчас, в 37 лет, приобретя определенный жизненный опыт, кажется, понимаю, почему Андрей Болконский считал свою жизнь конченной. И хотя я сама женщина, но отчаянно сочувствую ему… на самом деле, порой, мы делаем жизнь мужчин невыносимой.

“В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что-нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:

– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет :

не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего-нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…

Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.

Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.

– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти.

Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что-то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей”.

Л.Н. Толстой, “Война и мир”, том 1.

Моя жена, - продолжал князь Андрей, - прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.

Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.

Ты не понимаешь, отчего я это говорю, - продолжал он. - Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, - сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. - Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, - и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной - и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество - вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [ Я очень мил и очень едок, ] - продолжал князь Андрей, - и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [ все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем - вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что-то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, - кончил князь Андрей.

Мне смешно, - сказал Пьер, - что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь - испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…

Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.

«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием - силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.

В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.

Je suis un homme fini, [ Я человек конченный, ] - сказал князь Андрей. - Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, - сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.

Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.

А обо мне что говорить? - сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. - Что я такое? Je suis un batard [ Я незаконный сын!] - И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. - Sans nom, sans fortune… [ Без имени, без состояния…] И что ж, право… - Но он не сказал, что право . - Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.

Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё-таки выражалось сознание своего превосходства.

Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…

Que voulez-vous, mon cher, - сказал Пьер, пожимая плечами, - les femmes, mon cher, les femmes! [ Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]

Не понимаю, - отвечал Андрей. - Les femmes comme il faut, [ Порядочные женщины, ] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [ женщины Курагина, женщины и вино, ] не понимаю!

Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.

Знаете что, - сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, - серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.

Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?

Честное слово!

IX

Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.