Сюжет . Молодой граф Рофрано питает нежные чувства к княгине Вернденберг. Несмотря на взаимность чувств, Маршальша понимает, что их союз не будет долговечен. Однажды утром двоюродный брат княгини (барон Окс) практически застает влюбленных врасплох: но не тут-то было. Граф Рофрано переодевается в горничную и в таком виде пребывает прямо перед носом у распутного брата, который не теряет возможности поухаживать за юной красоткой. Но его привело к сестре совсем иное дело. Окс просит Маршальшу о помощи. Он собирается взять в жены дочь богатого вельможи Фаниналя. Старая традиция требует, чтобы человеком, что преподнесет девушке серебряную розу, был молодой человек аристократического происхождения. Маршальша уговаривает Окса, чтобы Октавиан стал «кавалером розы». Она предчувствует скорую разлуку и, тем не менее, посылает вслед за графом Рофрано драгоценную розу для будущей невесты. Как и ожидалось, юный Октавиан и Софи влюбились друг в друга с первого взгляда, а из-за наглого поведения барона, девушка лишь сильнее влюбляется в графа.

Интриганы Аннина и Вальцакки спешат донести Оксу весть о чувствах невесты. Он, в свою очередь, пытается вынудить девушку заключить брачный договор. На защиту Софи выходит Октавиан и наносит барону легкую рану. Тот поднимает шум, но вскоре успокаивается: он получил письмо от мнимой Мариандль, назначившей ему скорое свидание, и уже предвкушает любовную интригу. Окс спешит в гостиницу, а там его поджидает Октавиан, снова переодетый в женщину. Несмотря на удивительное сходство Мариандль с графом Рофрано, барон не может устоять от соблазна и ухаживает за девицей. В этот момент в гостиницу врывается Аннина, подкупленная Октавианом, и играет роль покинутой бароном жены, к тому же еще якобы матери множества его детей.

Окса обвиняют в прелюбодеянии. Свидетелем всего этого действия становится Фаниналь, заранее вызванный графом Рофрано. Вскоре прибывают Маршальша и Софи. Пристыженный барон вынужден удалиться, а мудрая и добросердечная Маршальша благословляет союз двух влюбленных.

История создания

Опера «Кавалер розы» была написана в 1909-1910 годах. При написании либретто автор старался как можно точнее стилизовать его под оперы XVIII века. А композитор сумел гармонично сплести воедино мелодику старого времени и вальсы, характерные для ХХ века. Благодаря яркости и насыщенности музыкальных красок, выразительности образов главных героев и тонкой стилистике, опера имела невероятный успех. Вслед за триумфальной премьерой, она была поставлена в Мюнхене, Берлине, Милане, Праге, Франкфурте-на-Майне, Вене, Нью-Йорке и многих других городах.

Для истинного гения мир открыт во всей своей полноте, художник в равной степени воплощает и ужасный его лик, и прекрасный, и возвышенные стороны жизни, и низменные. Именно таким был . Образный диапазон его симфонических поэм простирается от философских идей Фридриха Ницше в до безудержного смеха . Столь же «универсальным» оказалось его оперное творчество. Уродливый лик мира воплотился в и «Электре», но за этими мрачными и даже страшными операми последовала жизнерадостная комедия «Кавалер розы» – о ней мы и расскажем.

Замысел оперы возник в 1909 г. – пять лет оставалось до начала Первой мировой войны, но тучи уже сгущались над Европой. Тревожную атмосферу тех лет усугубляло зарождающееся искусство авангарда… Да, оно было правдиво, да, оно идеально отражала мрачную реальность – но человеческая душа не может питаться одной лишь суровой правдой жизни! Если настоящее не дает повода для радости, человек начинает искать его в прошлом – не случайно в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, постановки комедий Мольера и Бомарше собирали полные залы. Подобные настроения не могли быть чужды Рихарду Штраусу – и он создает оперу, ориентируясь на творения и других композиторов XVIII столетия.

Соавтором Штрауса вновь становится Гуго фон Гофмансталь, написавший либретто «Электры». Композитор и либреттист обратились к эпохе императрицы Марии-Терезии. По признанию Гофмансталя, «все персонажи явились словно из-под земли и начали действовать». Драматург даже не сразу придумал для них имена – поначалу это были просто «шут, старик, молодая девушка, дама», словом, обобщенные типы персонажей комической оперы XVIII века. И только одного из них либреттист сразу называет по имени – «Керубино». Разумеется, в либретто оперы Штрауса герой получил другое имя – он стал Октавианом, но сходство с персонажем моцартовской неоспоримо: он юн (настолько, что ему весьма убедительно удается притворяться горничной, переодевшись в женское платье), а главное – его сердце открыто для любви. Как и партия Керубино у Моцарта, роль Октавиана поручена женщине.

Основа сюжета столь же традиционна, как типы персонажей – ее весьма метко изложил в письме к Штраусу Гофмансталь: «Толстый, начинающий стареть самонадеянный господин, намеревающийся жениться и пользующийся расположением отца нравящейся ему девушки, вытесняется молодым, красивым человеком». Но этот простой мотив так изукрашен всевозможными неожиданными поворотами, что зритель не замечает, как летит время (а ведь это самая продолжительная из опер Штрауса – она длится около четырех часов). Есть в «Кавалере роз» и мотив «любовного треугольника», но он не вносит особого драматизма: Маршальша – аристократка, переживающая последние годы уходящей молодости – с самого начала понимает, что ее отношениям с юным любовником скоро придет конец, и в финале она с большим достоинством уступает его молодой сопернице, с которой он будет счастлив в браке.

Какое же музыкальное воплощение дал композитор этому легкому, веселому сюжету? Опера прямо-таки искрится очаровательными мелодиями – то мечтательными, то легкими и «воздушными». Кантилена чередуется с пластичным речитативом, оркестровая фактура относительно прозрачна. Отказавшись от развертывания «бесконечной мелодии», композитор заключает музыкальные мысли в форму арий, дуэтов, терцетов и других традиционных оперных форм, в кульминационных моментах появляется хор или буффонные ансамбли в стремительном темпе. Так и кажется, что не было десятилетий развития симфонизированной «музыкальной драмы»! Некоторые моменты – например, церемония поднесения серебряной розы невесте – напоминают даже не о моцартовском времени, а о музыке эпохи рококо, а ария певца-тенора, явившегося к Маршальше в числе других посетителей, выдержана в духе староитальянской канцоны.

И все же говорить о «возвращении в XVIII век» применительно к «Кавалеру розы» нельзя – композитор сознательно допускает «музыкальный анахронизм». Этим «анахронизмом» становится вальс – не случайно за «Кавалером розы» закрепилось прозвание «опера вальсов».

Премьера оперы «Кавалер роз» состоялась в 1911 г. В чем только ни упрекали композитора критики: в пестроте стиля, в многословии, безвкусии и даже «бегстве от современности». Но публика оценила оперу по достоинству – успешная премьера оперы запомнилась современникам композитора как «последнее беззаботное театральное торжество Европы перед войной».

Впоследствии «Кавалер розы» прочно занял место в репертуаре различных театров. Остается только пожалеть, что это очаровательное произведение мало известно российской публике: после первой постановки в России, осуществленной в 1928 г. режиссером Сергеем Эрнестовичем Радловым в Ленинграде, новая постановка последовала только в 2012 г. в Большом театре.

Все права защищены. Копирование запрещено

Александр Гусев
Начнем с того, что композитор Рихард Штраус, немец, не имеет никакого отношения к Иоганну Штраусу, венцу с примесью еврейской крови. Родился он в XIX веке, но творчество его относится к XX веку, одним из самых известных композиторов которого он является. Первые свои оперы - «Саломею» и «Электру» - он написал в ярко выраженной экспрессивной манере: огромный оркестр - наследие Вагнера. Обе оперы успели прийти на русскую сцену до 1914 года. Подробнее об этом можно почитать в воспоминаниях директора Императорских театров Теляковского. Дальше в творчестве Штрауса произошли некоторые изменения, и в результате появилась опера Rosenkavalier , которую можно по-разному переводить. Общепринятый перевод - «Кавалер роз». Вообще-то правильнее - «Кавалер с розой». Но это не совсем благозвучно и вызывает поток аллюзий и хохм. В последнее время стал популярнее «Кавалер розы».

По сюжету ее герой - это молодой человек, посланец жениха, который должен явиться к названной невесте и вручить символическую серебряную розу. Замысел этого произведения родился у австрийского поэта Гофмансталя, увлеченного идеей стилизации XVIII века. Он заинтересовал своим замыслом и Штрауса, который, однако, в музыкальном плане за ним не пошел. Он не стал обращаться к музыке XVIII века, наоборот, насытил оперу музыкой конца XIX века - а именно вальсом.

Опера сразу получила большое признание. Теляковский хотел ее поставить, но не успел: в 1914 году был издан императорский декрет, запрещающий на русской сцене все произведения немецких авторов. А потом эта эстетская история, конечно, советскому зрителю совсем не подходила. Хотя никто никогда не отрицал, что музыка прелестная.

Надо сказать, что, несмотря на то что Рихард Штраус был далек от общественно-политической жизни, в конце 30-х годов он стал чем-то вроде министра культуры в правительстве Гитлера. Что очень повлияло на исполнение его музыки в последующие годы. В частности, в СССР и в Израиле.

Правда, есть мнение, что Штраус использовал свой пост, чтобы помогать евреям-музыкантам. Была у него стычка с нацистским идеологическим аппаратом по поводу его соратника, писателя Стефана Цвейга. И некоторые его произведения, написанные уже в 30-е годы, имели не очень счастливую жизнь. Так что фигура неоднозначная.

Есть любопытная зарисовка одного американского музыковеда, который входил в Германию вместе с частями американской армии. Так совпало, что его часть входила в тот городок, где, как было известно, живет уже пожилой Рихард Штраус с семьей. Американский музыковед изловчился, встретился с композитором и постарался взять у него интервью - именно с целью подтвердить аполитичность Штрауса. Или даже антинацистские настроения у него увидеть. В частности, он задал вопрос - не приходила ли композитору в голову мысль эмигрировать из нацистской Германии. Ответ был таков: «Да, вы знаете, в последнее время мы стали задумываться об этом. С продуктами стало плоховато».

Если говорить о музыке, Рихард Штраус принадлежал к числу тех людей, которые занимаются, что называется, чистым искусством. Как писалось в советских учебниках, от народа он был далек, а творил для существовавшей тогда и до сих пор еще существующей в Европе прослойки зажиточных людей, которым состояние и образ жизни позволяют наслаждаться искусством и быть вдали от насущных проблем.

В нашей стране «Кавалер розы» был совершенно неизвестен до тех пор, пока в 1971 году не приехала в Москву Венская государственная опера и не показала три раза свой выдающийся спектакль. Как ни странно, он до сих пор идет на ее сцене. Замечательный состав был, великие артисты, Леония Ризанек в роли Маршальши, Криста Людвиг - Октавиан! Произошло первое открытие. Потом люди стали ездить, диски слушать. И сейчас определенное количество, конечно, знает о существовании этой оперы.

В каком-то смысле «Кавалер розы» апеллирует к «Свадьбе Фигаро» Моцарта, тоже знаковому произведению для венской и мировой культуры. В некоторых персонажах можно узнать моцартовских предшественников. В Маршальше - Графиню. А еще в большей степени в Октавиане - Керубино. Но если Керубино - это мальчишка, мучающийся общей влюбленностью во всех женщин, то Октавиан, который практически того же возраста, - уже юноша, вкусивший прелести любви. И здесь другой, более чувственный оттенок.

Отечественные режиссеры хоть не ставили эту оперу, но о ней думали и рассуждали. И многих очень отталкивала первая сцена, в которой две женщины находятся в постели. Одна из них - травести в роли юноши. А лет 30, тем более 40 назад очень часто этих персонажей исполняли довольно крупные примадонны. И действительно, на человека, не входящего в этот эстетский мир, наблюдение за двумя немолодыми, крупными женщинами, исполняющими любовный дуэт на широкой постели, производило не самое лучшее впечатление.

Хотя на самом деле Маршальше где-то 35 лет, Октавиану - 16-17. И сейчас эти роли исполняют, конечно, более подходящие по возрасту и по физическим данным артисты. А в жизни мы теперь встречаем гораздо более разительные возрастные перепады.

В отличие от России, в мире «Кавалер розы» - одна из самых популярных опер, в творчестве Рихарда Штрауса - конечно, самая популярная и самая венская. Для венской публики не только эта опера, но и этот спектакль - культовая вещь. В нынешнем сезоне в Вене эта постановка тоже идет, в роли Октавиана выступит Элина Гаранча.

Опера пронизана лиризмом и юмором. Несмотря на то что это большое произведение, она очень легкая - для тех, у которых немецкий язык родной. Я знаю русских слушателей, которые примерно то же испытывают, когда слушают оперы Римского-Корсакова. Но они сейчас почти не идут. И людей таких весьма мало. А в Вене таких много.

Во-первых, это очень культурная публика, нельзя представить, чтобы в зале включались телефоны - не то что звонки невозможны, но и свет от телефонов. Люди понимают, что он тоже мешает восприятию. А если какие-то туристы из восточных стран пытаются это делать, то тут же появляется капельдинер, который ненавязчиво объясняет, что этого делать не надо.

Во-вторых, это публика, которая уже знает произведение и идет именно на него, может даже - именно на эту постановку и именно на этих певцов. И они не открывают для себя эту оперу, а приходят получить от нее, хорошо им известной, большее или меньшее удовольствие.

Основу этой публики составляют среднезажиточные люди среднего возраста, которые могут себе позволить билет по 60-70 евро. Хотя в Вене есть и большое количество стоячих мест. Там - не столь зажиточные опероманы, молодежь и туристы-студенты. Бывают спектакли с участием определенных солистов, когда на этих стоячих местах не протолкнешься.

Мое личное мнение, что в нашей стране в настоящее время нет публики для этого произведения. Потому что у нас среднего класса нет и вообще с оперной аудиторией серьезная проблема - особенно у Большого театра. Может, эту оперу надо было тут ставить чуть раньше или чуть позже.

Музыкальная комедия в трех действиях; либретто Г. фон Гофмансталя.
Первая постановка: Дрезден, Придворная опера, 26 января 1911 года.

Действующие лица:

маршальша (сопрано), барон Оке (бас), Октавиан (меццо-сопрано), господин фон Фаниналь (баритон), Софи (сопрано), Марианна (сопрано), Вальцакки (тенор), Аннина (контральто), комиссар полиции (бас), два дворецких (тенора), нотариус (бас), гость (тенор), певец (тенор), трое благородных сирот (сопрано, меццо-сопрано, контральто), модистка (сопрано), торговец животными (тенор), лакеи (два тенора и два баса), кельнеры (тенор и три баса), эрудит, флейтист, парикмахеры, вдова из дворян, негритенок, лакеи, посыльные, гайдуки венгерской гвардии, кухонный персонал, клиенты, музыканты, два полицейских, четверо детей, различные подозрительные личности.

Действие происходит в Вене, в первые годы царствования Марии-Терезии (1740-е годы).

Действие первое

Спальня супруги маршала Верденберга. Граф Октавиан (семнадцатилетний юноша) стоит на коленях перед маршальшей, пылко объясняясь ей в любви. Внезапно снаружи доносится шум. Это кузен маршальши барон Окс ауф Лерхенау. Она умоляет графа бежать («Sei Er ganz still!»; «Тише! He шумите»). Октавиан едва успевает переодеться в платье горничной, как дверь распахивается. Барон Окс просит княгиню порекомендовать ему юного аристократа, который по обычаю должен отнести серебряную розу невесте Окса Софи, дочери богача Фаниналя, недавно ставшего дворянином. Между делом барон обращает внимание на горничную, как выясняется, по имени Мариандль, не успевшую скрыться, которая ему очень нравится. Княгиня рекомендует в качестве свата Октавиана. Наступает час приема утренних посетителей. Среди них - авантюристы Вальцакки и Аннина. Просят о помощи благородная вдова и трое ее сыновей. Пока флейтист играет, а певец поет, парикмахер причесывает маршальшу.

Оставшись одна, хозяйка дома с грустью смотрит на себя в зеркало, вспоминая юность («Капп mich auch an ein Madel erinnern»; «Могу ли я вспомнить о девушке?»). Возвращается Октавиан. Он хочет утешить печальную возлюбленную, но та уклоняется от его объятий: время бежит, и она знает, что скоро Октавиан покинет ее («Die Zeit, die ist ein sonderbar" Ding»; «Время, эта странная вещь»). Юноша не хочет слышать об этом. Но княгиня просит его уйти. Вспомнив, что не выполнила поручения Окса, она передает с негритенком серебряную розу для Октавиана.

Действие второе

Гостиная в доме Фаниналя, где царит волнение: ждут кавалера роз, а затем жениха. Входит Октавиан, одетый в бело-серебристый костюм. В руке у него серебряная роза. Софи взволнована. Глядя на девушку, юный граф спрашивает себя, как он мог жить без нее раньше («Mir ist die Ehre wiederfahren»; «Это честь для меня»). Молодые люди нежно беседуют. Но вот и жених, барон Окс. Он расточает пошлые комплименты Софи, поет непристойную песенку и совершенно отвращает от себя невесту. Октавиан и Софи остаются одни, девушка просит помочь ей: она совсем не хочет выходить замуж за глупого барона. Молодые люди в порыве любви обнимаются («Mit ihren Augen voll Tranen»; «С глазами, полными слез»). Вальцакки и Аннина, поступившие на службу к Оксу, подсматривают за ними и зовут господина. Барон делает вид, что не придает значения случившемуся, и просит Софи подписать брачный контракт. Октавиан бросает ему в лицо оскорбления, выхватывает шпагу и слегка ранит его в руку. Барон считает рану смертельной. Все встревожены («Ach Gott! Was wird denn jetzt gescheh"en»; «О боже, что теперь будет»), Фаниналь прогоняет кавалера роз и грозит заточить Софи в монастырь («Sieht ihn nicht an...»; «Нет сил терпеть»). Барон ложится на кровать. Вино придает ему сил, а еще больше - записочка от камеристки маршальши Мариандль: она назначает ему свидание.

Действие третье

Комната в гостинице на окраине Вены. Готовится розыгрыш барона. На службу к Октавиану перешли Вальцакки и Аннина. Сам он переоделся в женское платье и изображает Мариандль, с ним еще пять подозрительных личностей. Входит барон с рукой на перевязи. Он спешит остаться наедине с камеристкой («Ach, lafi Sie schon einmal das fade Wort!»; «Ax, что за пустяки»). Переодетый Октавиан изображает волнение, застенчивость. Его спутники, спрятавшиеся в комнате, периодически возникают в темных углах, пугая барона. Неожиданно входит дама в трауре (Аннина) с четырьмя детьми, которые бросаются к нему с криками «папа, папа», дама называет его своим мужем. В этот момент появляются Фаниналь и Софи, вызванные Октавианом. Комната наполняется персоналом гостиницы, музыкантами и разным сбродом. Октавиан незаметно переодевается в мужскую одежду. Все проясняется. Но тут возникает новое обстоятельство: прибывает маршальша. Барон уходит («Mit dieser Stund vorbei»; «Нет больше смысла оставаться»), за ним расходятся остальные. Княгиня советует Октавиану следовать велениям сердца. Все трое взволнованы (трио «Hab"mir"s gelobt»; «Я поклялась его любить»).

Г. Маркези (в переводе Е. Гречаной)

КАВАЛЕР РОЗЫ / Кавалер с розой / Кавалер роз (Der Rosenkavalier) - комедия на музыке Р. Штрауса в 3 д., либретто Г. фон Гофмансталя. Премьера: Дрезден, 26 января 1911 г., под управлением Э. Шуха; на русской сцене - Ленинград, Театр оперы и балета, 24 ноября 1928 г., под управлением В. Дранишникова, режиссер С. Радлов, художник Г. Якунин (Р. Изгур - Маршальша, С. Преображенская - Октавиан, П. Журавленке - Оке, Р. Горская - Софи).

Создание оперы означало поворот Штрауса к Моцарту. В «Кавалере розы» раскрылись лучшие стороны таланта композитора, и прежде всего умение передать радость жизни, молодости, любви.

Действие развертывается в XVIII в. в Вене. Если либреттист стремился к изящной стилизации, то композитор сумел демократизировать образы. Штраус намеренно допустил анахронизмы, сочетая мелодику, характерную для старого времени (сцена поднесения розы, канцонетта итальянского певца), с вальсами, представляющими даже не XIX, а XX в. Это опера о прошлом, написанная композитором новой эпохи.

Сюжет несложен. Юный Октавиан, граф Рофрано (партия его написана для женского голоса - но не только это заставляет вспомнить о Керубино Моцарта), влюблен в прекрасную Маршальшу, княгиню Верденберг. Она тоже любит юношу, но понимает, что их связь недолговечна. Утром к Маршальше является с визитом ее двоюродный брат - глупый и распутный барон Окс (по-немецки - бык, простофиля). Октавиан вынужден переодеться в женское платье и разыграть роль горничной Мариандль. Окс ухаживает за красоткой. Впрочем, к кузине его привело более важное дело. Он собирается жениться на дочери богатого буржуа Фаниналя, недавно купившего дворянство. Обычай требует, чтобы сватом, преподносящим невесте серебряную розу (отсюда заглавие оперы, неверно переводимое как «Кавалер роз»), был юноша аристократического происхождения. Маршальша называет Октавиана в качестве «кавалера розы». Барон соглашается. Маршальша принимает посетителей и просителей - модистку, торговца, парикмахера, певца, интриганов Вальцакки и Аннину. После их ухода она не может победить грусти: разлука с Октавианом неизбежна. Вслед за ушедшим юношей Маршальша посылает серебряную розу, которую он должен передать невесте барона Софи. Увидевшись, Октавиан и Софи влюбляются друг в друга. Наглое поведение Окса оскорбляет Софи и усиливает ее чувство к юноше. Интриганы Вальцакки и Аннина спешат сообщить барону о поведении невесты. Окс пытается принудить Софи подписать брачный контракт. На защиту девушки выступает Октавиан и легко ранит барона. Тот поднимает страшный шум, зовет полицию, но успокаивается, получив из рук подкупленной Октавианом Аннины письмо мнимой Мариандль, назначающей ему свидание в гостинице. Он предвкушает любовную интригу. Тем временем Октавиан, снова переодетый в женское платье, с помощью Вальцакки и Аннины готовится посрамить Окса. Барон пытается ухаживать за Мариандль, хотя его смущает удивительное сходство девушки с Октавианом. Свидание прерывают неожиданные посетители: Аннина разыгрывает роль брошенной бароном жены, сопровождаемой кучей его мнимых детей. С упреками на барона обрушивается и хозяин гостиницы. Оке зовет на помощь полицию, но его обвиняют в прелюбодеянии. Вызванный Октавианом Фаниналь возмущен поведением будущего зятя. Его негодование усиливается, когда он узнает, что барон, желая оправдаться в глазах полиции, заявил, будто свидание назначила ему Софи. Являются Софи и Маршальша. Пристыженного барона прогоняют. Маршальша уступает своего возлюбленного Софи и благословляет их союз.

Партитура Штрауса исполнена изящества, грации, вдохновенного лиризма, юмора, драматизма. То, что у Гофмансталя носит гривуазный характер, в музыке поэтизируется. «Кавалер розы» - не реставрация манеры Моцарта, а свободное претворение традиций. У Октавиана много черт, общих с Керубино, а в Маршалыпе ощущается родственная связь с Графиней из Свадьбы Фигаро. По мере развития действия образы обоих героев одухотворяются. Любовь Октавиана очищает его, точно так же преображается в финале и Маршальша, отрекающаяся от Октавиана во имя его счастья. В «Кавалере розы» есть и элементы пародии на вагнеровскую музыкальную драму: в начальной сцене I д. (Октавиан и Маршальша) явно имеется в виду любовная экстатическая сцена из Тристана и Изольды (II д.).

По богатству и щедрости мелодики, яркости красок, выразительности образов, мастерству опера Штрауса - одно из высочайших завоеваний музыкального театра. Она увлекает вдохновенной, поэтичной музыкой, тонкой стилизацией галантной эпохи. Отсюда ее успех у зрителей разных общественных групп. Дрезденская премьера (постановка М. Рейнхардта) имела триумфальный успех. Вслед за Дрезденом опера была поставлена в том же году в Мюнхене, Франкфурте-на-Майне, Берлине, Милане, Праге, Вене, Будапеште, а в 1913-м - в Нью-Йорке и других городах. Лучшие ее исполнители: Э. Шварцкопф и К. Те Канава (Маршальша), К. Людвиг и Б. Фассбёндер (Октавиан), Д. Фишер-Дискау (Фаниналь), А. Кипнис, О. Эдельман и В. Берри (барон Окс), дирижер Г. Караян. В 1960 г. режиссер П. Циннер запечатлел на кинопленке великолепный спектакль Зальцбургского фестиваля (Э. Шварцкопф - Маршальша). Выдающуюся постановку под управлением К. Бёма показала на гастролях в Москве в 1971 г. труппа Венской оперы. Последняя постановка была осуществлена на Зальцбургском фестивале 2004 г. (дирижер С. Бычков, режиссер Р. Карсен; А. Печонка - Маршальша).

http://belcanto.ru/12041201.html

Самая венская и самая женская опера Р.Штрауса, «Кавалер Розы» - произведение настолько же несерьёзное по форме, насколько глубокое по содержанию: десятки пародийных реминисценций, цитат и коллизий, составляющих литературно- музыкальную ткань этого шедевра, в излюбленной Р.Штраусом игривой манере карнавального балагана, вступая в эмоциональную оппозицию тем смыслам, которые сами же и выражают, серьёзно препятствуют восприятию магистральной идеи этого произведения слушателями, далёкими от культурного контекста, в котором создавалась эта опера.

На первый взгляд, «бутафорский» конфликт формы и содержания, который Р.Штраус впоследствии использовал как основной художественный приём и в знаменитом «Каприччио» (а местами следы этого дисбаланса легко обнаруживаются и в «Саломее», и в «Женщине без тени»), кажется нарочитым, но его китчевая составляющая - лишь иллюзия: несмотря на всю свою эклектическую пестроту и вычурную оркестровку, музыка «Кавалера» идеологически прозрачна не только в смысло- и сюжетообразующих кульминационных моментах, но и в характеристиках главных действующих лиц, переплетающихся в барочном кружеве уникальной психологической композиции. Отсутствие однозначных красок и односложных ответов - естественный признак любого серьёзного художественного произведения, но изысканная завуалированность, с которой Р.Штраус и Х.Гофмансталь рисуют образы своих героев, поражает своей реалистической утонченностью. Из ключевых персонажей оперы на роль её главного героя не может претендовать разве что Фаниналь (ну, и пара «дяди с племянницей» -Вальцакки и Аннина): остальные персонажи не только по объему вокального присутствия на сцене, но и по своей значимости для сверхзадачи произведения легко могут быть рассмотрены как центральные.

Барон Окс, именем которого композитор при поддержке одного из авторов идеи - Г.Кесслера -хотел называть оперу, - не просто стареющий Дон Жуан, не приемлющий изысканностей галантного века: в музыкальных характеристиках этого образа мы несколько раз слышим медитативную самоиронию, тесно связанную с разочарованием, накопленным за долгие годы волокитства. Неуместность исключительно комической интерпретации этого образа для любого, вдумчиво слушающего музыку Р.Штрауса, настолько же очевидна, как и превознесение великодушного самоотречения Фельдмаршальши Верденберг.

Образ Фельдмаршальши многие считают центральным, однако за рамками соположения с бароном Оксом, которого чаще рассматривают как антагониста Маршальши, чем как её «двойника», этот персонаж легко скатывается в область трафаретной ходульности, тогда как его многогранность сложно переоценить. Брошенная мужем стареющая женщина мучается осознанием несправедливости собственного увядания, встаёт по ночам, чтобы остановить в доме все часы и хоть как-то замедлить бег времени, безжалостно отнимающего у неё возможность быть счастливой… Монолог «Die Zeit» - один из фундаментов для понимания магистральной идеи оперы: время - самый невосполнимый ресурс человека, который расходуется вне зависимости от того, хотим мы его тратить или нет. Банальность этого «откровения» не умаляет его философской глубины, ибо время, которому стараются противостоять мужчины (любвеобильная всеядность барона Окса и романтическая невоздержанность Октавиана так же составляют друг другу очевидную как морально-этическую, так и философскую оппозицию), заставляет женщин смиряться с неизбежностью очевидного, и обретаемая ими мудрость сродни безысходности, которую почему-то так навязчиво интерпретируют как великодушие.

Не нужно забывать, что Фельдмаршальша отказывается от семнадцатилетнего любовника, не только теряя радость взаимного чувства, но и освобождаясь от собственных страхов. Сама возможность внезапного возвращения мужа (из-за карнавальной «деликатности» авторов мы так и не узнаем, что же случилось в один из таких внезапных приездов Фельдмаршала: имевший место эпизод в биографии «вдовы при живом муже» звучит лишь намёком) делает её параноидально мнительной, но настоящий трепет она испытывает только от неумолимости времени, каждое утро созерцая его в собственном отражении: «Время - такая странная вещь: сначала мы его не замечаем, потом мы ничего не замечаем, кроме него...» - говорит в знаменитом монологе княгиня. Элегантность и благородство, с которым она принимает неизбежность утраты собственной привлекательности, не отменяет того очевидного факта, что даме вообще-то уже «не шышнадцать», и Октавиан - определенно не первый её любовник. То есть Фельдмаршальша, по большому счёту, просто устаёт, а её слова о тотальном разочаровании в мужчинах отчётливо проясняют, от чего же именно устаёт княгиня.

Это противопоставление мужской смехотворной самоуверенности, выражающейся во «вневозрастной» сексуальной молодцеватости, и женской трезвости по отношению к собственным физиологическим ресурсам так или иначе возникает у Р.Штрауса едва ли не в каждой опере, тем более показателен в этой связи вокально гермафродитный образ юного любовника Фельдмаршальши - Кенкена Октавиана (Кавалера Розы). Вообще говоря, за то, что Гофмансталь настоял именно на том названии оперы, под которым «Кавалер Розы» стал достоянием мировой культуры, автор либретто заслуживает ордена Марии Терезии, ибо именно этот образ мужчины - образ мужчины, исполняемый женщиной, изображающей мужчину, изображающего женщину, - квинтессенция преодоления сексуальных границ в Человеческом, выход за пределы диктата сексуальности, инфернальная непреодолимость которого до сих пор коробит моралистов в штраусовской «Саломее» (от этих параллелей иногда возникает ощущение, что «Кавалер Розы» - художественное «оправдание» Р.Штрауса за свою самую яркую и самую провокационную оперу о «роковом влечении»). Не лишним в этой связи будет обратить внимание на то, что действие оперы происходит в Вене времен императрицы Марии-Терезии (на минуточку, тёзки главной героини!), которая, как известно, сначала яростно отстаивала перед своими политическими соседями право занимать исключительно мужскую императорскую должность, а потом, оставаясь заботливой женой и матерью шестнадцати (!) детей, являла чудеса государственной мудрости, основываясь, по свидетельствам современников, на исключительно женской интуиции. Этот образ женщины в мужском амплуа неслучайно выступает историческим контекстом именно в связи с «Кавалером Розы». Не преодоление, а воссоединение, не конфликт, а гармонизация, не сопротивление, а сотрудничество мужского и женского начал структурно пронизывают образ Октавиана, ведь даже его конфликт с бароном Оксом провоцируется пассивностью Софи («женская нерешительность») и агрессивностью барона («грубая нахрапистость»). Октавиан всегда «между» (in der Mitten steht): между Фельдмаршальшей и Фельдмаршалом, между Софи и её отцом - Фаниналем, - между бароном и Софи, между Софи и Фельдмаршальшей, и даже между бароном и объектом его комического вожделения - мистической Мариандль, в которую переодевается Октавиан. Эта «медийность» образа Октавиана - как искусственного, гермафродитного, умозрительного построения - и является основным ключом к генеральной концепции «Кавалера Розы». Как минимум, того «Кавалера Розы», которого написал Гофмансталь.

В этой связи образ Софи может показаться несколько вспомогательным и, возможно, даже вымученным (ну должен же кто-то стать инструментом оправдания страхов Фельдмаршальши!). Однако, ценность Софи для общей драматургии оперы отнюдь не эпизодична, и дело не в музыкальной незаменимости лёгкого сопрано в роскошном «женском» трио третьего акта и финальном дуэте. Для понимания драматургической нагрузки образа Софи достаточно вспомнить её фразу в том самом трио: «sie gibt mir ihn und nimmt mir was von ihn zugleich» («Она его отдаёт мне, но как будто какую-то часть его у меня забирает»). Софи как «протагонический» двойник Фельдмаршальши, как, к слову, и образ барона Окса, высвечивает морально-этическую неоднозначность образа княгини Верденберг, его объёмность и своеобразную трагичность: в какой-то степени Фельдмаршальша своим благородным жестом унижает Софи (едва ли не насмешливо звучат все реплики Мари-Терезы по адресу своей «соперницы», начиная с «Вы так быстро успели его полюбить?» и заканчивая жестковатым: «Слишком много слов для такой красавицы»), ибо великодушие - одна из излюбленных масок равнодушия,- которое есть ничто иное, как естественная защитная реакция смирившегося с неизбежностью старения. Вместе с тем, Софи, как чёртик из табакерки, появляется почему-то именно тогда, когда Фельдмаршальша задумалась о бренности всего сущего и о неизбежности завершения её романа с Октавианом, с которым, в свою очередь, ведёт в некотором роде двойную игру: чего стоит только фраза «Теперь я ещё должна утешать мальчика, который рано или поздно меня оставит ни с чем,» - которая вызывает вполне закономерный вопрос: «А чего же Вы, мадам, хотели? У Вас что, есть выбор?» Дело в том, что сама Фельдмаршальша предложить Октавиану ничего, кроме своих чувств, приправленных беспрестанными страхами и прогрессирующей паранойей на почве уходящей молодости, не может: ни положения в обществе, ни семейного счастья, ни бытового уюта!.. Так вот без Софи все эти смыслы как бы теряются, и мы почему-то чувствуем такую щемящую боль по отношению к «брошенной» женщине и такое виноватое раздражение по адресу её молодой соперницы, что забываем задать себе вопрос: а кто, собственно, виноват? Не сама ли Фельдмаршальша «назначает» своего любовника кавалером розы, буквально толкая его в объятия Софи? Не сама ли Фельдмаршальша, подчиняясь своим параноидальным страхам, отталкивает от себя Октавиана, «пророчествуя» (= программируя!) его будущее предательство ? Мне думается, что фрейдистская Вена начала прошлого века считывала все эти скрытые штрихи и полунамёки намного легче и проще, чем современные слушатели, воспринимающие «Кавалера Розы» как мелодраматическую эпопею, в которой, как в комедии дель арте, давно уже распределены все роли и расставлены все акценты…

Концепция Стивена Лоулесса, представленная на основной сцене Большого театра, заслуживает глубочайшего уважения уже потому, что английский режиссёр в своей постановке предпринял фантастически рискованную попытку акцентировать едва ли не все ключевые смыслы «Кавалера» сразу: здесь и стремительная смена эпох, растворенная в самой музыке (вальсы появляются в партитуре Р.Штрауса как раз во втором действии, которое Лоулесс переносит уже из XVIII в XIX в.), и метатемпоральные цитаты в архитектурных шедеврах венского югендштиля (полукруглый «задник»), и костюмированный паноптикум, включающий кроме балетной пары и итальянского тенора, роль которого - не то лирически-иллюстративная, не то комически-пародийная (во всяком случае, озвучиваемый им материал легко воспринимается и так, и эдак), - двух парикмахеров (вместо одного Ипполита «по тексту»), в которых безошибочно считывается изысканная манерность, ставшая навязчивой визитной карточкой гомосексуальной субкультуры, здесь и гигантская кровать с балдахином, увенчанным золотым лавровым шаром Венского Сецессиона, как символ сексуального взаимослияния мужского и женского начал… Количество аллюзий и символов, одновременно присутствующих в костюмах и мизансценах, - просто феноменально! Чего только стоит незаметное превращение ложа Фельдмаршальши в сценические подмостки, и многозначительное появление в том же интерьере сиротливой маленькой двуспальной кровати в финале (как справедливо заметил один из моих друзей, посмотревших спектакль, уже одна эта «зеркальная» мизансцена, окольцовывающая спектакль, когда главный герой-любовник появляется в постели с одной женщиной, а исчезает - в постели с другой, - достаточно лаконичное и прямолинейное обоснование всех страхов и опустошенного разочарования Фельдмаршальши в мужчинах). Вместе с тем, за безошибочно грамотным концептуальным символизмом тут и там проскальзывают всевозможные визуальные несуразности, связанные, как всегда, с несоответствием мизансцен тексту либретто. Так, сидящий в кресле-каталке «раненый» барон почему-то поёт «Da lieg"ich» («Вот лежу я…»), а Мариандль-Октавиан, указывая на каталку в аттракционе «Комната ужасов», у которого происходит первая часть III акта, почему-то называет её «Bett» (кровать) и тому подобные «ляпы», конфликтующие со здравым смыслом, но никогда с чувством хорошего вкуса, в котором никак нельзя отказать создателям спектакля (разве что упоминание императрицы, которой собирается пожаловаться якобы брошенная жена барона Окса, звучит грубоватым анахронизмом в антураже начала XX века: императрица Елизавета Баварская (Сисси), к которой могла бы теоретически апеллировать обиженная дама, погибла в 1898 году).

Нарядность более двухсот костюмов не аляповата и не криклива, несмотря на свою пародийность, а иллюстративный диалог цветовых решений местами просто завораживает: так, в первом акте синий мундир Октавиана перекликается с синим кринолином Фельдмаршальши, а во втором - серебряный камзол Октавиана - с серебряным платьем Софи. Серебром отливает и строгое платье Маршальши во второй части третьего акта - как увядшая серебряная роза, она исчезает вместе с отцом Софи не то в дверном, не то в оконном проёме (интерьерная незатейливость сценографии Бенуа Дугардина, в которой использованы не только известные фрагменты декора знаменитого Отто Вагнера, но и оформительские идеи Юргена Розе к постановке Отто Шенка в Баварской Государственной опере, поражает воображение своей функциональной насыщенностью). Костюмные реминисценции коснулись не только легко узнаваемых оперных персонажей (Продавец животных в костюме Папагено), но и культовых артефактов венского Музея Истории искусств (овощная маска повара, словно сошедшего с полотен Джузеппе Арчимбольдо), а появление в финале II акта статуи Иоганна Штрауса из венского Городского парка становится двойным штрих-кодом как партитурной эклектичности «Кавалера», так и собственной самоиронии композитора, всегда восхищавшегося незатейливой красотой музыки своего однофамильца…

И тем не менее, несмотря на удачную попытку препарировать неисчерпаемые пласты смысловой палитры «Кавалера Розы», главным достижением постановки следует признать всё-таки музыкальную сторону спектакля. Звучание оркестра Большого театра хоть и отличалось грубоватыми динамическими акцентами и общей нахрапистостью кульминаций (особенно отличались неистовством ударные), в сложнейших кружевных пассажах, которыми изобилует партитура «Кавалера», инструментальный коллектив Большого звучал с непередаваемой утонченностью и чувством стиля. Незначительные межгрупповые расхождения и резковатые инкрустации «мелких» духовых местами резали ухо, но в целом ощущение свободного владения материалом и качественно проделанной музыкантами подготовительной работы меня не покинуло ни разу.

С вокальной точки зрения своими неоспоримыми достоинствами обладали оба состава, однако отдать пальму первенства премьерной команде солистов буквально вынуждает заоблачный уровень исполнительского качества приглашенных певцов.

Мелани Динер, исполнившая партию Фельдмаршальши, обладает благородным тембром, чистейшей серединой, безупречным звуковедением и интонированием, а чуть шероховатые, но устойчивые пиано - единственный недостаток её почти идеального вокала. Честно говоря, с такой безупречной техникой, одухотворенной экспрессивной эмоциональностью, актерское напряжение кажется излишним, и Динер практически не играет: все драматически сложные задачи этой непростой роли певица решает посредством своего фантастического вокала.

Анна Стефани, выступившая в необъятной по музыкальному материалу травестийной роли Октавиана, покорила тёплым, «округлым» звуком мягкого сливочного тембра, отличающегося какой-то полинасыщенной обертоновой вязкостью. Свободное звукоизвлечение, округлая завершенность фраз, невероятная выносливость певицы просто поразили. В артистическом плане образ Стефани показался мне более сдержанно-напряженным и чуть менее убедительным (к тому же в финале певица почему-то не переодевается в изящный черный фрак, а остаётся в том же мундире, в котором появляется в I акте), чем у Александры Кадуриной, выступавшей во втором составе, но вокально работа Стефани была выше всяких похвал.

Стивен Ричардсон в партии Барона Окса ауф Лерхенау порадовал идеальным попаданием в образ: с такой тонкостью, самоиронией и никак не ожидаемой в этой роли артистической деликатностью барона Окса не исполнял на моей памяти никто. Окс у Ричардсона - не быдловатый мужлан, зарвавшийся от собственной безнаказанности, а простецкий дядька, искренний эгоист, всё самодовольство которого легко выражается в незамысловатом цинизме расхожего «сам себя не похвалишь - никто тебя не похвалит». Его образ - образ одинокого человека, растратившего свою молодость на поиски самого себя в рамках доступных ему удовольствий. Но удовольствия, не лишаясь своей физиологической привлекательности, лишают барона его эмоциональной чистоты: он грубоват не от природы, а от обретенного жизненного опыта, не принесшего барону ни подлинной радости, ни подлинного счастья, и в этом прочтении Окс вызывает искреннее сочувствие. Вокально эта партия требует убедительного мелодекламирования и местами объемного дыхания, и, обладая этими качествами, Ричардсон легко справляется с музыкальным образом барона, оставляя в памяти звучание своего насыщенного драматическими оттенками баса.

На спектакле, на котором я присутствовал, исполнителя партии Фаниналя - сэра Томаса Аллена - зал встречал аплодисментами. Чуть потертый, но всё ещё богатый тембр идеально вписывался в живой, драматически убедительный образ, созданный певцом. Его Фаниналь не так тщеславно комичен, как герой Михаэля Купфера, исполнившего эту роль во втором составе: в нем чувствуется отцовская забота, рачительное здравомыслие (особенно в рискованной сцене с битьём неимоверного количества посуды) и эмоциональная органичность.

Для Любови Петровой образ Софи стал своеобразным плацдармом для демонстрации своих недюжинных вокально-сценических ресурсов. Поначалу голос Петровой кажется камерным, а слишком яркое «половозрелое» тремоло мешает сосредоточиться на хрупкости самого образа. Певица не совсем легко, но абсолютно корректно «вытягивает» непростое портаменто в роскошной по мелодийному богатству сцене вручения розы, но ультразвуковые, едва различимые верха поначалу вызывали опасение за два ключевых финальных ансамбля. Между тем, уже в дуэте с Октавианом Петрова распевается, голос раскрывается, все шероховатости и недостатки уходят, и мы слышим чудесный округлый «хрусталь», идеальную фокусировку, преображающуюся в феноменальной красоты верхние ноты заключительного дуэта. В драматическом плане певица хоть и переигрывает местами, но в целом образ выглядит более чем убедительным и, главное, удивительно искренним.

Во втором составе удачнее всего сложился центральный дуэт Фельдмаршальши и Октавиана: монолитная безупречность вокала Екатерины Годованец, отличающегося свободным звуковедением, шёлковой кантиленой, плотной фокусировкой и тембровой красотой, идеально сочеталась с наивной «ломкостью» голоса Александры Кадуриной. Именно в исполнении Годованец Фельдмаршальша видится женщиной по-настоящему уставшей, - уставшей от всего временного и преходящего. Её эмоциональная стоичность будто протестует против всего зыбкого и сиюминутного, и это прочтение образа кажется одним из самых возвышенных, словно лишенных малейшего намека на эгоистичность намерений. Годованец даже растасканную на цитаты фразу, обращенную своему парикмахеру, озвучивает с тоскливым достоинством: в победах Времени бессмысленно упрекать простого цирюльника… Очень сильный образ.

Октавиан у Кадуриной получился, возможно, не столь безупречным музыкально, как у Анны Стефани, но драматически намного более убедительным: певица блестяще перевоплощается в «инородную» пластику, легко добавляет сипящей хрипотцы в вокал и уверенно себя чувствует в мужском наряде. Яркие форте, прекрасная фразировка, льющийся без примесей звук, несмотря на некоторые технические шероховатости интонирования, оставили самое восторженное впечатление.

Алина Яровая в целом справляется с музыкальным материалом партии Софи, но ощутимые въезды и неровное звукоизвлечение мешают комфортному восприятию её работы. В ансамблях же певица звучит превосходно, а играет, на мой вкус, даже чуть тоньше и культурнее, чем Любовь Петрова.

Михаэль Купфер в роли Фаниналя показался мне бледноватым технически, хотя тембр у певца красоты невероятной. Несмотря на представительную внешность, на сцене артист вел себя неуверенно и даже нелепо, но в целом не криминально.

По-своему интересным получился барон Окс у Манфреда Хемма: грубоватый, заглубленный тембр певца будто провоцировал на создание едва ли не инфернально негативного образа самодовольного идиота, лишенного даже намека на эмпатию. В мелодекламационных кусках Хемм был убедителен, хоть и расходился постоянно с оркестром, а в вокальных частях партии технически удовлетворителен.

Уже после первых оркестровых репетиций, на которых мне довелось присутствовать, было ясно, что Большой театр совершил невероятный качественный прорыв, блестяще справившись с одной из самых сложных как в сценическом, так и в музыкальном плане опер XX века. В отличие от «Воццека», инструментальные достоинства которого, не лукавя, оценить в состоянии только фанаты Нововенской школы, «Кавалер Розы» - произведение, обращенное к массовому слушателю: его кажущаяся затянутость будто растворяется в философской глубине монологов и божественной красоте ансамблей, вслушиваясь и вдумываясь в которые, не замечаешь, как пролетают почти четыре часа исполнения этой масштабной партитуры. И, конечно, безусловной удачей этот спектакль стал для постановочного коллектива, ибо столь гармоничного, красочного и цельного спектакля, бередящего умы и волнующего сердца, Большой театр не видел уже многие годы. Хорошо бы эта премьера стала началом новой традиции качественной работы талантливого коллектива театра, которому самой судьбой дано быть домом настоящего искусства, а не глупых досадных экспериментов.