Особенности · В центре внимания «обычное сознание в течение обычного дня», которое составляют «мириады впечатлений – бесхитростных, фантастических, мимолетных, запечатленных с остротой стали» (цитирую программное эссе Вулф «Современная художественная проза») · Весь роман – это “поток сознания” миссис Дэллоуэй и Смита, их чувств и воспоминаний, разбитый на определённые отрезки ударами Биг-Бена. Это разговор души самой с собой, живое течение мыслей и чувств · .Главным и, пожалуй, единственным героем этих произведений является поток сознания. Все прочие персонажи (старательно высвеченные изнутри, но при этом лишенные пластической осязаемости и речевого своеобразия) растворяются в нем почти без остатка. · Поскольку писательница считала, что настоящий «современный» роман должен представлять собой «не череду событий, а развитие переживаний» в «Миссис Дэллоуэй» действие сведено к нулю, а время, соответственно, еле плетется, словно в сокурообразном фильме, сплошь состоящем из статичных планов и кадров замедленного действия. · Вирджиния Вулф пишет о «Миссис Дэллоуэй»: «Я принялась за эту книгу, надеясь, что смогу выразить в ней свое отношение к творчеству… Надо писать из самых глубин чувства – так учит Достоевский. А я? Может быть, я, так любящая слова, лишь играю ими? Нет, не думаю. В этой книге у меня слишком много задач – хочу описать жизнь и смерть, здоровье и безумие, хочу критически изобразить существующую социальную систему, показать ее в действии. И все же пишу ли я из глубины своих чувств?.. Смогу ли передать реальность?» · В процессе написания романа «Миссис Дэллоуэй» писательница характеризует свой художественный метод как «туннельный процесс» («tunnelling process»), с помощью которого она по мере необходимости могла вставлять целые куски, связанные с прошлым персонажей, и этот способ изображения воспоминаний героев стал центральным в исследованиях «состояний сознания», которые продолжили ее художественные поиски. Вирджиния Вулф создает восемь новелл (для этого автор совмещает четыре типа подобного потока: внешнее описание, косвенный внутренний монолог, прямой внутренний монолог, разговор с самим собой). · В романе два противоположных типа личности: экстравертированный Септимус Смит ведёт к отчуждению героя от себя самого. Для интровертированной Клариссы Дэллоуэй характерна фиксация интересов на явлениях собственного внутреннего мира, склонность к самоанализу. Для Вулф “комната” – это ещё и идеал личного уединения женщины (privacy), её независимости. Для героини, несмотря на то, что она замужняя женщина и мать, “комната” – синоним сохранения своей девственности, чистоты – Кларисс в переводе означает “чистая”. Телесная независимость проходит через всю её замужнюю жизнь, а её титул “Миссис Дэллоуэй” – это фигуральная “коробка”, в которой содержится личная индивидуальность Клариссы. Этот титул, это имя – тоже скорлупа, своеобразный предохраняющий контейнер перед лицом окружающих её людей. Выбор названия романа открывает центральную идею и тему. · Цветы – глубокая метафора произведения. Многое в нём выражено через образ цветов. Цветы – это и сфера осязаемой коммуникации, и источник информации. Молодая женщина, которую Питер встречает на улице, одета в цветочное платье с прикреплёнными к нему живыми цветами. Она пересекала Трафальгарскую площадь, а красная гвоздика горела в её глазах и делала её губы красными. О чём подумал Питер? Вот его внутренний монолог: “Эти цветочные детали указывают на то, что она незамужняя; её не искушают, как Клариссу, жизненные блага; хотя она не богата, как Кларисса.”. · Сады – тоже метафора. Они – результат гибридизации двух мотивов – отгороженного сада и целомудрия естественно-пространственной территории. Таким образом, сад саду рознь. К концу романа два сада олицетворяют два центральных женских характера – Клариссы и Салли. И та и другая владеют садами подстать им самим. Цветы – своего рода статус характеров романа. В саду Бортон, где возле его фонтана происходит объяснение между Клариссой и Питером, Кларисса видит, как Салли срывает головки цветов. Кларисса думает: знать, она злая, если так обращается с цветами. · Для Клариссы цветы – это психологическое очищение и возвышение. Она пытается найти гармонию цветов и людей. Эта упрямая взаимосвязь главной героини с цветами, обретая символическую и психологическую углублённость, перерастает в романе в лейтмотив, в идейный и эмоциональный тон. Это момент постоянной характеристики действующих лиц, переживаний и ситуаций. · …Тем временем Кларисса возвращается домой с цветами. Наступает время приёма. И снова – вереница мелких, разрознённых зарисовок. В разгаре приёма приезжает сэр Уильям Брэдшоу с супругой – модный психиатр. Он объясняет причину опоздания четы тем, что один из его пациентов, ветеран войны, только что покончил с собой. Кларисса, слыша объяснение причины опоздания гостя, начинает вдруг ощущать своё сходство с отчаявшимся ветераном, хотя никогда его и не знала. Экстраполируя самоубийство неудачника на свою судьбу, она в какой-то миг осознаёт, что и её жизнь потерпела крах.

Реферат
Стилистическийанализ черт модернистского романа С. Вулф
«МиссисДэллоуэй»

Английская романистка, критик и эссеист Вирджиния Стефен Вулф (VirginiaStephen Woolf, 1882-1941) считается одним из самых аутентичных писателей Англиив период между Первой и Второй мировой войной. Неудовлетворенная романами набазе известного, фактического и обилии внешних деталей, Вирджиния Вулф пошла поэкспериментальным тропкам более внутреннего, субъективного и, в некоторомсмысле, более персональной трактовки жизненного опыта, переняв эту манеру отГенри Джеймса, Марселя Пруста и Джеймса Джойса.
В работах этих мастеров реальность времени и восприятие сформировалипоток сознания – концепцию, которая, возможно, обязана своим появлением УильямуДжеймсу. Вирджиния Вулф жила и отвечала миру, где каждый опыт связан с тяжелымипеременами знания, цивилизованной первобытности войны и новых морали и манерах.Она обрисовывала свою собственную, чувственную поэтическую реальность, неотказываясь, однако, от наследия литературной культуры, в среде которой онавыросла.
Вирджиния Вулф является автором около 15 книг, среди которых последняя«День писателя» (A Writer"s Diary) была опубликована после смерти писательницыв 1953 году. «Миссис Дэллоуэй», «На маяк» и «Комната Джекоба» (Jacob"s Room,1922) составляют большую часть литературного наследия Вирджинии Вулф.«Путешествие» (The Voyage Out, 1915) это ее первый роман, который привлек к нейвнимание критиков. «Ночь и день» (Night and Day, 1919) – традиционное пометодике произведение. Короткие истории из «Понедельник или вторник» (Monday orTuesday, 1921) получили критическую оценку в прессе, зато «В волнах» (In TheWaves, 1931) она мастерски применила технику потока сознания. Среди ее экспериментальныхроманов «Орландо» (Orlando, 1928), «Годы» (The Years, 1937) и «Междудействиями» (Between the Acts, 1941). Борьба Вирджинии Вулф за права женщинвыразилась в «Трех гинеях» (Three Guineas, 1938) и некоторых другихпроизведениях.
В данной работе объектом исследования является роман Вулф В. «МиссисДэллоуэй».
Предмет исследования – жанровые особенности романа «Миссис Дэллоуэй».Цель – выявить в тексте черты модернистского романа. Работа состоит извведения, двух основных частей, заключения и списка литературы.
Работа над романом «Миссис Дэллоуэй» началась с рассказа, названного “ наБонд-Стрит”: он был закончен в октябре 1922 года, а в 1923-м опубликован вамериканском журнале “Клокфейс”. Однако законченный рассказ “не отпускал”, иВулф решила переработать его в роман.
Первоначальный замысел лишь отчасти похож на то, что нам известно сегодняпод названием “Миссис Дэллоуэй” [Брэдбери М.].
Предполагалось, что в книге будет шесть или семь глав, описывающихсветскую жизнь Лондона, одним из главных героев был премьер-министр; сюжетныелинии, как и в окончательном варианте романа, “сходились в одну точку во времяприема у миссис Дэллоуэй”. Предполагалось, что книга будет довольножизнерадостной - это видно по сохранившимся наброскам. Однако в повествованиевплетались и мрачные ноты. Как объясняла Вулф в предисловии, котороепубликуется в некоторых изданиях, главная героиня, Кларисса Дэллоуэй, должнабыла покончить с собой или умереть во время своего раута. Потом замыселпретерпел ряд изменений, но некоторая одержимость смертью в романе так иосталась - в книге появился еще один главный герой - контуженный во время войныСептимус Уоррен Смит: по ходу работы предполагалось, что на приеме должныобъявить о его смерти. Как и окончательный вариант, промежуточный заканчивалсяописанием приема в доме миссис Дэллоуэй.
До конца 1922 года Вулф продолжала работу над книгой, внося новые и новыепоправки. Поначалу Вулф хотела назвать новую вещь “Часы”, чтобы самим заглавиемподчеркнуть разницу между течением “внешнего” и “внутреннего” времени в романе.Хотя идея казалась весьма привлекательной, книга, тем не менее, писалась струдом. Работа над книгой подчинялась перепадам настроений самой Вулф - отвзлетов до отчаянья - и требовала, чтобы писательница сформулировала свойвзгляд на реальность, искусство и жизнь, которые с такой полнотой выразила вкритических работах. Заметки о “Миссис Дэллоуэй” в дневниках и записных книжкахписательницы являют живую историю написания одного из самых важных длясовременной литературы романов. Он был тщательно и вдумчиво спланирован, тем неменее писался тяжело и неровно, периоды творческого подъема сменялисьтягостными сомнениями. Порой Вулф казалось, что она пишет легко, быстро,блестяще, а порой работа никак не сдвигалась с мертвой точки, порождая у авторачувство бессилия и отчаяние. Изматывающий процесс продолжался два года. Какзаметила она сама, книга стоила “… дьявольской борьбы. План ее ускользает, ноэто мастерское построение. Мне все время приходится выворачивать всю себя наизнанку,чтобы быть достойной текста”. А цикл творческой лихорадки и творческогокризиса, возбуждения и депрессии продолжался еще целый год, до октября 1924-го.Когда в марте 1925-го книга вышла, большинство рецензентов тут же назвали еешедевром.
Ключевоесловосочетание для модернистского романа - “поток сознания”.
Термин“поток сознания” был заимствован писателями у американского психолога УильямаДжеймса. Он стал определяющим для понимания человеческого характера в новомромане и всей его повествовательной структуры. Этот термин удачно обобщил целыйряд представлений современной философии и психологии, послуживших основой для модернизмакак системы художественного мышления.
Вулф, следуя примерам своих учителей, углубляет прустовский “потоксознания”, пытаясь запечатлеть самый процесс мышления персонажей романа,воспроизвести все их, даже мимолётные, ощущения и мысли [Златина Е.].
Весь роман – это “поток сознания” миссис Дэллоуэй и Смита, их чувств ивоспоминаний, разбитый на определённые отрезки ударами Биг Бена. Это разговордуши самой с собой, живое течение мыслей и чувств. Звон колоколов Биг Бена,отбивающий каждый час, слышат все, каждый со своего места. Особая роль в романепринадлежит часам, особенно главным часам Лондона - Биг Бену, ассоциирующемусясо зданием парламента, властью; бронзовый гул Биг Бена отмечает каждый час изтех семнадцати, в течение которых происходит действие романа [Брэдбери М.].Всплывают картины прошлого, возникая в воспоминаниях Клариссы. Они проносятся впотоке ее сознания, их контуры обозначаются в разговорах, репликах. Мелькаютподробности и имена, которые никогда не будут прояснены читателю. Временныепласты пересекаются, наплывают один на другой, в едином мгновении прошлоесмыкается с настоящим. “А помнишь озеро?” - спрашивает Кларисса у друга своейюности Питера Уолша,- и голос у нее пресекся от чувства, из-за которого вдругневпопад стукнуло сердце, перехватило горло и свело губы, когда она сказала“озеро”. Ибо - сразу - она, девчонкой, бросала уткам хлебные крошки, стоя рядомс родителями, и взрослой женщиной шла к ним по берегу, шла и шла и несла наруках свою жизнь, и чем ближе к ним, эта жизнь разрасталась в руках, разбухала,пока не стала всей жизнью, и тогда она ее сложила к их ногам и сказала: “Вотчто я из нее сделала, вот!” А что она сделала? В самом деле, что? Сидит и шьетсегодня рядом с Питером”. Подмеченные переживания героев часто кажутсяничтожными, но тщательная фиксация всех состояний их души, того, что Вулфназывает “моментами существования”(moments of being), вырастает во впечатляющуюмозаику, которая слагается из множества изменчивых впечатлений, норовящихускользнуть от наблюдателей – обрывков мыслей, случайных ассоциаций, мимолётныхвпечатлений. Для Вулф ценно то, что неуловимо, невыразимо ничем, кроме ощущений.Писательница обнажает иррациональные глубины индивидуального существования иобразует течение мыслей как бы “перехваченных на полдороге”. Протокольнаябескрасочность авторской речи – фон романа, создающий эффект погружениячитателя в хаотический мир чувств, мыслей, наблюдений.
Хотя внешне канва сюжетно-фабульного повествования соблюдена, на самомделе роману не хватает именно традиционной событийности. Собственно событий,как их понимала поэтика классического романа, здесь нет вообще [Гениева Е.].
Повествование существует на двухуровнях. Первый, хотя и не отчетливо событийный, - внешний, материальный.Покупают цветы, зашивают платье, гуляют по парку, делают шляпки, принимаютбольных, обсуждают политику, ждут гостей, выбрасываются из окна. Здесь в обилиикрасок, запахов, ощущений возникает Лондон, увиденный с удивительнойтопографической точностью в разное время дня, при разном освещении. Здесь домзамирает в утренней тишине, готовясь к вечернему шквалу звуков. Здесь неумолимобьют часы Биг Бена, отмеряя время.
Мыи в самом деле проживаем с героями долгий июньский день 1923 года - но нетолько в реальном времени. Мы не только свидетели поступков героев, мы в первуюочередь «соглядатаи», проникшие «в святая святых» - их душу, память, их сны. Побольшей части в этом романе молчат, а все настоящие беседы, диалоги, монологи,споры происходят за завесой Молчания - в памяти, воображении. Память капризна,она не подчиняется законам логики, память часто бунтует против порядка,хронологии. И хотя удары Биг Бена постоянно напоминают нам, что время движется,не астрономическое время властвует в этой книге, но время внутреннее,ассоциативное. Именно второстепенные, не имеющие формального отношения к сюжетусобытия и служат почвой для внутренних движений, совершающихся в сознании. Вреальной жизни одно событие от другого отделяет в романе лишь несколько минут.Вот Кларисса сняла шляпу, положила ее на кровать, прислушалась к какому-тозвуку в доме. И вдруг - мгновенно - из-за какой-то мелочи: то ли запаха, то лизвука - открылись шлюзы памяти, произошло сопряжение двух реальностей - внешнейи внутренней. Вспомнилось, увиделось детство - но оно не промелькнуло быстрым,теплым образом в сознании, оно ожило здесь, посреди Лондона, в комнате уженемолодой женщины, зацвело красками, огласилось звуками, зазвенело голосами.Такое сопряжение реальности с памятью, мгновений с годами создает в романеособое внутреннее напряжение: проскакивает сильнейший психологический разряд,вспышка которого высвечивает характер.
Описываетсявсего один день августа 1923 года в жизни двух главных героев – романтическойсветской лондонской дамы Клариссы Дэллоуэй и скромного клерка Септимуса Смита,контуженного ветерана первой мировой войны. Приём максимального уплотнения реальноговремени - до мгновенности впечатления, до замкнутости одного дня - характерендля модернистского романа. Он отличает его от традиционного обращения современем в романе, на основе которого к началу ХХ века вырастают многотомныесемейные хроники, подобные знаменитой «Саге о Форсайтах» (1906–1922) ДжонаГолсуорси. В традиционном реалистическом повествовании человек предстаётпогружённым в поток времени; приём модернизма - дать протяжённость времениспрессованной в человеческом переживании.
Сменаточки зрения- один из излюбленных приёмов в модернистском романе. Поток сознания “течёт” вберегах куда более широких, чем жизнь одного человека, он захватывает многих,открывая путь от уникальности впечатления к более объективной картине мира,подобно действию на сценической площадке, воспроизводимому с нескольких камер[Шайтанов И.]. При этом сам автор предпочитает оставаться за кадром, в ролимолчаливо организующего изображение режиссёра. Июньским утром КлариссаДэллоуэй, жена члена парламента, выходит из дому, чтобы купить цветы длявечернего приёма, который она устраивает. Кончилась война, и люди всё ещё полныощущением наступившего мира и покоя. С новой радостью смотрит Кларисса на свойгород. Её радость, её впечатления перебиваются то её собственными заботами, тонеожиданно вклинивающимися впечатлениями и переживаниями других людей, которыхона даже не знает, но мимо которых проходит на улице. На лондонских улицахпромелькнут незнакомые лица и отзовутся голоса, лишь однажды прозвучавшие вромане. Но три основных мотива постепенно набирают силу. Героиня первого иглавного - сама миссис Дэллоуэй. Её мысль постоянно перебегает от сегодняшнего(как-то удастся приём, почему её не пригласила на ленч леди Брутн) к тому, чтобыло когда-то, двадцать лет назад, к воспоминаниям.
Второймотив - приезд Питера Уолша. В юности он и Кларисса были влюблены друг в друга.Он делал предложение и получил отказ. Слишком Питер был всегда неправильным,пугающим. А она - воплощение светскости и достойности. И вот (хотя она и знала,что после нескольких лет, проведённых в Индии, он должен сегодня приехать)Питер без предупреждения врывается в её гостиную. Он рассказывает, что влюблёнв молодую женщину, ради которой и приехал в Лондон, чтобы оформить свой развод.На этом Питер вдруг разрыдался, Кларисса начала успокаивать его: “…И было ейудивительно с ним хорошо и легко, и мелькнуло: «Если б я пошла за него, этарадость была бы всегда моя»” (перевод Е.Суриц). Воспоминания невольно ворошатпрошлое, вторгаются в настоящее и окрашивают грустью ощущение уже прожитой ипредстоящей жизни. Питер Уолш - это мотив жизни, которую не удалось прожить.
И,наконец, третий мотив. Его герой - Септимус Уоррен-Смит. Сюжетно он не связан смиссис Дэллоуэй и её кругом. Он проходит по той же лондонской улице какнезамечаемое напоминание о войне.
Модернистыстремились к тому, чтобы расширить сферу выразительности. Они заставляли слововступать в соперничество с живописью и музыкой, учиться у них. Сюжетныелейтмотивы сходятся и расходятся, подобно музыкальным темам в сонате. Ониперебивают и дополняют друг друга.
У Клариссы Дэллоуэй мало общего с традиционной романтической героиней[Брэдбери М.]. Ей пятьдесят два года, она только что переболела тяжелейшимгриппом, от которого до сих пор не оправилась. Ее преследует чувствоэмоциональной опустошенности и ощущение, что жизнь оскудевает. Но она примернаяхозяйка, частичка социальной верхушки Англии, жена важного политика, членапарламента от консервативной партии, и у нее масса светских обязанностей,которые ей не интересны и тягостны. Что же, светская жизнь затем и существует,чтобы придать смысл существованию; и Кларисса “в свой черед старалась согреватьи светить; она устраивала прием”. Весь роман - повествование об этой ееспособности “согревать и освещать” и отзываться на то, что согревает и освещаетэтот мир. Клариссе дан дар “инстинктивно постигать людей… Ей достаточно быловпервые оказаться с кем-то в одном пространстве - и она была готова ощетинитьсяили замурлыкать. Как кошка”. Этот дар делает ее уязвимой, ей часто хочется отовсех скрыться, как и происходит во время ее приема. Питер Уолш, тридцать летназад желавший на ней жениться и вот вновь появившийся в ее доме, знает это еесвойство очень давно: “Идеальная хозяйка, звал он ее (она же рыдала из-за этогов спальне), у нее задатки идеальной хозяйки, сказал он”. Собственно, одна изисторий, разворачивающихся в книге, - история открытия (скорее даже -припоминания) Питером Уолшем всеобъединяющей цельности Клариссы, когда онбродил по Лондону. Он вновь обретает Лондон - тот, каким Лондон стал послевойны, - бродя по городу днем, ночью, впитывая образы его урбанистическойкрасоты: прямые улицы, освещенные окна, “потаенное ощущение радости”. Во времяприема он чувствует воодушевление, экстаз и пытается понять, что тому причиной:
- Это Кларисса, - сказал он.
И тут он увидел ее.
вирджиниявулф миссис деллоуэй
Одинпроницательный критик разглядел в романе Вирджинии Вулф очарованность“метафизической хозяйкой”, женщиной, которая наделена даром не толькоустраивать приемы, но и очищать связи между домашними и связи между людьми вобществе от всего наносного, проявлять в них сокровенно улавливаемый смыслбытия, цельность, которая, как говорит нам интуиция, присуща реальности, - способность очищать, превращая это в центр своего существования.
Ещеодна особенность - пронизывающее роман острое ощущение того, как сильносовременность изменила мир. Вирджиния Вулф придавала большое значение светскойжизни, чтила “незыблемые” устои, была не чужда снобизма; но она относилась кэтому иначе, чем ее герои-мужчины, посвятившие жизнь политике и власти, занятыеподписанием международных договоров и управлением Индией. Вулф же во всех этих“установлениях” прозревала некое метафизическое сообщество. Это был, пользуясьее же словами, мир, увиденный с женской точки зрения, и для Вулф, как и дляКлариссы, он обладал определенным эстетическим единством, в нем была своякрасота. Но кроме того, это был еще и мир послевоенный: непрочный,неустоявшийся. Самолетик над городом напоминает в романе и о прошедшей войне, ио нынешних торгашах. Автомобиль “влиятельного человека” врывается вповествование, заявляя о себе “хлопком, похожим на выстрел из пистолета”. Этонапоминание толпе, голос власти. Вместе с ним в повествование входит СептимусСмит, с его ужасными видениями - они вырываются на поверхность подобно языкампламени, сжигающим повествование изнутри. Воспоминание о том, что мировая войнатоже началась с пистолетного выстрела, живет в романе, всплывая вновь и вновь,прежде всего в связи с Септимусом и преследующими его видениями мира как полябоя.
Введя в роман Септимуса, Вирджиния Вулф сумела рассказать сразу о двухчастично перекрывающихся и пересекающихся мирах, но не с помощью традиционнойповествовательной техники, а соткав паутину опосредованных связей. Ее тревожило,увидят ли критики, как именно переплетены темы в романе. А сплетаются они впотоке сознания героев - этот метод оказался особенно важен для современногоромана, и Вирджиния Вулф была одним из великих первопроходцев. Темыпереплетаются за счет описания жизни большого города, где случайные пересечениягероев выстроились в единый сложный узор. Наложение тем происходит еще ипотому, что в Септимусе воплощается сам дух “другого” Лондона, уничтоженноговойной и погрузившегося в небытие. Подобно многим героям послевоеннойлитературы, он принадлежит к “трагическому поколению”, с которым отчастисвязана уязвимость и нестабильность современной жизни, и роман Вулф - попыткаэту нестабильность понять. Септимус - не характерный для Вулф персонаж, хотя влитературе 20-х годов мы найдем великое множество похожих на него героев.Фрагментарность сознания Септимуса совсем иного рода, чем у Клариссы. Септимуспринадлежит миру грубой силы, насилия и поражения. Отличие этого мира от мираКлариссы проступает в финальных сценах романа: “Земля надвинулась вспышкой;ржавые прутья, разрывая, сминая тело, прошли насквозь. Он лежал, и в сознаниираздавалось: бух, бух, бух; потом - удушье тьмы. Так это предстало ей. Но -почему он это сделал? И Брэдшоу говорят об этом здесь, у нее на приеме!”
Каковже финал романа? Финала в общем-то нет [Шайтанов И.]. Есть лишь финальноесоединение всех мотивов, которые сошлись в гостиной у Клариссы Дэллоуэй. Романкончился вместе с приёмом и даже чуть раньше. Кроме обычной светской беседы иобмена политическими мнениями, здесь были ещё воспоминания, поскольку спустямного лет встретились люди, некогда бывавшие в загородном доме у Клариссы. Ещёприбыл сэр Уильям Брэдшоу, медицинское светило, сообщивший, что какой-тобедняга (его приводили и к сэру Уильяму) выбросился из окна (не названный здесьпо имени Септимус Уоррен-Смит). Последствия военной контузии. Это следовало быучесть в новом законопроекте…
АПитер Уолш всё ждал, когда хозяйка освободится, подойдёт к нему. Общаяприятельница тех давних лет напомнила, что он, Питер, всегда нравился Клариссебольше, чем Ричард Дэллоуэй. Питер уже собрался уходить, но вдруг почувствовалстрах, блаженство, смятение:
“ЭтоКларисса, - решил он про себя.
Ион увидел её”.
Последняяфраза романа, в котором события одного дня вместили память о прожитой и непрожитой жизни; в котором главное событие современности промелькнуло судьбойвторостепенного персонажа, впрочем, пробудив в сердце главной героини стользнакомый ей страх смерти.
Импрессионистическийроман, каким является «Миссис Дэллоуэй», занят сиюминутностью переживаний,ценит точность беглых впечатлений, не может отделаться от воспоминаний, но,погружённый в поток сознания, этот роман улавливает гул жизненного потока,который так стремительно сносит человека к неизбежному пределу бытия [ШайтановИ.]. Мысль о вечности острее позволяет пережить мгновенность жизненныхвпечатлений.
С выходом “Миссис Дэллоуэй” и последовавших за ней романов Вирджиния Вулфобрела репутацию едва ли не самого яркого модернистского прозаика в английскойлитературе [Брэдбери М.].
В романе Вулф В. «Миссис Деллоуэй» представлены характерные черты целойлитературной эпохи, но, тем не менее, она сумела сохранить свой неповторимыйголос, а это уже свойство великого писателя. Творчески развив, преобразовав,осмыслив, видоизменив художественные заветы Лоренса Стерна, Джейн Остен,Марселя Пруста, Джеймса Джойса, она дала писателям, шедшим за нею, целыйарсенал приемов, а главное - угол видения, без которых невозможно представитьизображение психологического и нравственного облика человека в зарубежной прозеXX столетия.
Ее романы - очень важная часть литературы модернизма, причем онисовершенно уникальны для своей эпохи. И они намного камернее, чем большинствосовременных романов, они построены по собственным эстетическим законам -законам цельности. В них есть своя магия, которой не так уж много в современнойсловесности (“Она знает, что их окружает волшебный сад?” - спрашивает стараямиссис Хилбери на приеме у Клариссы), в них есть поэзия прозаической речи,которая иным современным писателям казалась дискредитировавшей себя, хотя, какмы видим из ее рецензий, дневников, а также некоторых сатирических сцен “МиссисДэллоуэй”, она умела быть едкой и хлесткой: порой из чистого снобизма, но чаще- из верности неприкрашенной нравственной правде.
По мере того как новые и новые ее вещи, не опубликованные при жизни,выходят в свет, мы видим, как богат оттенками был ее голос, как всеобъемлюще иостро ее внимание к миру. Мы видим размах ее сил и ту великую роль, которую онасыграла в формировании духа современного искусства.

Использованная литература

1. Брэдбери М. Вирджиния Вулф (перевод Нестерова А.) // Иностранная литература, 2002. № 12. URL: magazines.russ.ru .
2. Гениева Е.Правда факта и правда видения.// Вулф В. Орландо.М.,2006.С. 5-29.
3. Зарубежнаялитература 20 века, под ред. Андреева Л.Г. М., 1996 г. С. 293-307.
4. Златина Е.Вирджиния Вулф и её роман “Миссис Дэллоуэй" // http:// www. virginiawoolf.ru.
5. Нилин А.Апелляция таланта к таланту.// ИЛ, 1989. № 6.
6. Шайтанов И. Междувикторианством и антиутопией. Английская литература первой трети ХХ века. // «Литература»,изд-во «Первое сентября». 2004. №43.
7. Яновская Г.«Миссис Дэллоуэй» В. Вулф: Проблема реального коммуникативногопространства.// Балт. филол. курьер.Калининград, 2000. № 1.

«Кларисса искренна – вот. Питер сочтет ее сентиментальной. Она сентиментальна – действительно. Потому что она поняла: единственное, о чем надо говорить, – наши чувства. Все эти умничания – вздор. Просто что чувствуешь, то и надо говорить»
***
Мы все такие разные, такие особенные, но мы все любим жизнь и, так или иначе, жаждем наслаждаться ею. И литература - это наслаждение, как бы мы к этому искусству ни относились. Вирджиния Вулф, создавшая экспериментальный роман нового XX века, возвращает слову как форме красоту, которой хочется насладиться. Это генетический код, который заложен в нас будь то природой или Богом. Мы живём и хотим охватить своими органами чувств, душой, умом - всем, чем это возможно сделать, - всё бытие, в котором мы оказались. Такова, наверно, суть живущего - охватить бесконечное посреди всего конечного мира вещей и слов… и потерпеть сладостное поражение, сохранив малую толику надежды на будущий успех. Таков пресловутый «круг жизни» нам предназначенный, а литература здесь - прекрасный инструмент, возможность оглядеться посреди «мелочей жизни».

Ухватить жизнь за саму её суть удалось несравненной Вирджинии, сумасшедшей Вирджинии, проницательной и тонко ощущающей женщине, в уединённости своего мира создавшей живой словесный Космос идей и героев, в которых мы угадываем самих себя. Не скрою, что я пришёл к роману «Миссис Дэллоуэй» благодаря прекрасной экранизации книги современного американского писателя Майкла Каннингема «Часы». Там одна из героинь (всего их три) - сама Вирджиния Вулф, увлечённая написанием «Миссис Дэллоуэй» посреди круга личных неразрешимых вопросов, которые в конце концов разрешаются только с самоубийством писательницы. Каннингем в своём романе сумел как никто другой так глубоко проникнуть в суть загадочной и противоречивой женской души, что обратиться к творчеству уже самой Вулф стало для меня увлекательным путешествием!

В романе описан день из жизни одной уже немолодой светской лондонской дамы - Клариссы Дэллоуэй. Этот день слагается из множества монологов встречающихся нам сопутствующих персонажей, которые создают особое пространство для раскрытия самой героини и того диалога, который она ведёт с жизнью. Происходят разные встречи, беседы, дилоги, но самый главный голос - это голос героини, в котором мы угадываем саму Вирджинию. Наверно, жизнь и есть диалоги и монологи, сплетающиеся в свой индивидуальный узор, а писатель - это тот постоянный экспериментатор над словами, пытающийся всего лишь отразить действительность под тем углом зрения и в том спектре цветов, как этот мир ему представляется. Меня волновал вопрос нормальности как таковой, и я для себя кое-что понял: нет нормальных или ненормальных людей в творчестве, в искусстве, всё зависит только от разной степени чувствительности. Роман Вирджинии - это её чувствительность к знакам и символам, в которые мы облекаем нашу или чужую реальности; сталкиваясь, мы сплетаемся именно этими частями себя с другими, которе и на самом деле являются «другими» в отличие от нас, подчас слишком «другими»…

Я советую читать этот роман тем, кто хочет прикоснуться к таинственной женской душе, хотя и в себе он найдёт часть этой души - такой же древней, как сам мир. Тут нет религий и атеистов - в этой части человеческого знания, потому что обожествлять мужское так же бесмыссленно, как и женское. Сама главная героиня Кларисса замечает вскользь (это касается её дочери, которую увлекла в религиозные дела их экономка): «Никогда никого не обращала в религию. Я предпочитаю, чтобы все были самими собою. Религиозный экстаз делает людей черствыми и бесчувственными». Ну что же, каждый имеет право на собственное мнение, ведь именно в то время во всю распространялся в Европе феминизм и вообще либеральные идеи о ценности человека и его свободного выбора. Сегодня мы скептически относимся к свободе, потому что она есть компромисс с обществом, а оно всегда несовершенно. Сама Вирджиния хорошо показала трагедию человеческой жизни после Первой мировой войны в одном из гороев, только вернувшемся с фронта; это вызов самой идее войны и насилия, которое переворачивает душу и делает безумным. Критика общества и всех его политических и социальных несовершенств сквозит во всём романе, но личность оказывается сильнее тенденций, какой бы эта личность не была.

Так или иначе, но сила жизни и собственных привычек движет нас вперёд, день заканчивается вечерним раутом, который приготовила для всех Кларисса. И мы вместе с ней подходим к определённому финалу, к определённой черте, всё рано или поздно заканчивается… Остаются воспоминания и чувства…

Вирджиния Вулф. Миссис Дэллоуэй

Действие романа разворачивается в Лондоне, в среде английской аристократии, в 1923 г., и по времени занимает всего один день. Наряду с реально происходящими событиями читатель знакомится и с прошлым героев, благодаря «потоку сознания».

Кларисса Дэллоуэй, пятидесятилетняя светская дама, жена Ричарда Дэллоуэя, члена парламента, с самого утра готовится к предстоящему вечером в её доме приему, на который должны пожаловать все сливки английского высшего общества. Она выходит из дому и направляется в цветочный магазин, наслаждаясь свежестью июньского утра. По дороге она встречает Хью Уитбреда, знакомого ей с детства, теперь занимающего высокий хозяйственный пост в королевском дворце. Её, как всегда, поражает его чересчур элегантный и ухоженный вид. Хью всегда чуть-чуть подавлял её; рядом с ним она чувствует себя, как школьница. В памяти Клариссы Дэллоуэй всплывают события её далекой юности, когда она жила в Бортоне, и Питер Уолш, влюбленный в нее, всегда бесился при виде Хью и уверял, что у него нет ни сердца, ни мозгов, а есть одни лишь манеры. Тогда она не вышла замуж за Питера из-за его слишком придирчивого характера, но теперь нет-нет да и подумает, что бы сказал Питер, если бы был рядом. Кларисса чувствует себя бесконечно юной, но одновременно и невыразимо древней.

Она заходит в цветочный магазин и подбирает букет. На улице слышен звук, похожий на выстрел. Это врезалась в тротуар машина одного из «сверхзначительных» лиц королевства - принца Уэльского, королевы, может быть, и премьер министра. При этой сцене присутствует Септимус Уоррен-Смит, молодой человек лет тридцати, бледный, в обтрепанном пальтеце и с такой тревогой в карих глазах, что, кто на него ни взглянет, сразу тревожится тоже. Он прогуливается вместе со своей женой Лукрецией, которую пять лет назад привез из Италии. Незадолго до этого он сказал ей, что покончит с собой. Она боится, как бы люди не услышали его слов, и пытается поскорее увести его с мостовой. С ним часто случаются нервные припадки, у него возникают галлюцинации, ему кажется, что перед ним появляются мертвецы, и тогда он разговаривает сам с собой. Лукреция больше не может этого вынести. Она досадует на доктора Доума, уверяющего: с её мужем все в порядке, абсолютно ничего серьезного. Ей жаль себя. Тут, в Лондоне, она совсем одна, вдали от своей семьи, сестер, которые по-прежнему в Милане сидят в уютной комнатке и мастерят соломенные шляпки, как делала и она до свадьбы. А теперь некому её защитить. Муж её больше не любит. Но она никому и никогда не скажет, будто бы он сумасшедший.

Миссис Дэллоуэй с цветами входит в свой дом, где давно уже суетятся слуги, подготавливая его к вечернему приему. Около телефона она видит записку, из которой явствует, что звонила леди Брутн и желала узнать, будет ли мистер Дэллоуэй сегодня завтракать с нею. Леди Брутн, эта влиятельная великосветская дама, её, Клариссу, не пригласила. Кларисса, чья голова полна невеселых дум о муже и о собственной жизни, поднимается к себе в спальню. Она вспоминает свою молодость: Бортон, где жила с отцом, свою подругу Салли Сетон, красивую, живую и непосредственную девушку, Питера Уолша. Она достает из шкафа зеленое вечернее платье, которое собирается надеть вечером и которое надо починить, потому что оно лопнуло по шву. Кларисса принимается за шитье.

Вдруг с улицы, в дверь, раздается звонок. Питер Уолш, теперь пятидесятидвухлетний мужчина, только что вернувшийся из Индии в Англию, где не был уже пять лет, взлетает по лестнице к миссис Дэллоуэй. Он расспрашивает свою старую подругу о её жизни, о семье, а про себя сообщает, что приехал в Лондон в связи со своим разводом, так как снова влюблен и хочет второй раз жениться. У него сохрани лась привычка при разговоре играть своим старым ножом с роговой ручкой, который он в данный момент сжимает в кулаке. От этого Кларисса, как и прежде, чувствует себя с ним несерьезной, пустой балаболкой. И вдруг Питер, сраженный неуловимыми силами, ударяется в слезы. Кларисса успокаивает его, целует его руку, треплет по коленке. Ей с ним удивительно хорошо и легко. А в голове мелькает мысль, что, если бы она вышла за него замуж, эта радость могла бы всегда быть с ней. Перед уходом Питера в комнату к матери входит её дочь Элизабет, темноволосая девушка семнадцати лет. Кларисса приглашает Питера на свой прием.

Питер идет по Лондону и удивляется, как же быстро изменился город и его жители за то время, пока его не было в Англии. В парке на скамейке он засыпает, и ему снится Бортон, то, как Дэллоуэй стал ухаживать за Клариссой и она отказалась выйти замуж за Питера, как он страдал после этого. Проснувшись, Питер идет дальше и видит Септимуса и Лукрецию Смит, которую муж доводит до отчаяния своими вечными приступами. Они направляются на осмотр к известному доктору сэру Уильяму Брэдшоу. Нервный срыв, переросший в болезнь, впервые возник у Септимуса ещё в Италии, когда в конце войны, на которую он ушел добровольцем, погиб Эванс, его товарищ по оружию и друг.

Доктор Брэдшоу заявляет о необходимости поместить Септимуса в лечебницу для душевнобольных, согласно закону, ибо молодой человек грозил покончить с собой. Лукреция в отчаянии.

За завтраком леди Брутн между прочим сообщает Ричарду Дэллоуэю и Хью Уитбреду, которых она пригласила к себе по важному делу, что Питер Уолш недавно вернулся в Лондон. В связи с этим Ричарда Дэллоуэя по дороге домой охватывает желание купить Клариссе что-то очень красивое. Его взволновало воспоминание о Питере, о молодости. Он покупает прекрасный букет из красных и белых роз и хочет, как только войдет в дом, сказать жене, что любит её. Однако решиться на это ему не хватает духу. Но Кларисса и так счастлива. Букет говорит сам за себя, да ещё и Питер навестил её. Чего ещё желать?

В это время её дочь Элизабет у себя в комнате занимается историей со своей преподавательницей, давно ставшей ей подругой, крайне несимпатичной и завистливой мисс Килман. Кларисса ненавидит эту особу за то, что та отнимает у нее дочь. Будто бы эта грузная, безобразная, пошлая, без доброты и милосердия женщина знает смысл жизни. После занятий Элизабет и мисс Килман идут в магазин, где преподавательница покупает какую-то невообразимую нижнюю юбку, объедается за счет Элизабет пирожными и, как всегда, жалуется на свою горькую судьбу, на то, что никому не нужна. Элизабет еле вырывается из душной атмосферы магазина и общества навязчивой мисс Килман.

В это время Лукреция Смит сидит у себя в квартире вместе с Септимусом и мастерит шляпку для одной своей знакомой. Её муж, опять ненадолго став прежним, каким был в пору влюбленности, помогает ей советами. Шляпка выходит забавная. Им весело. Они беззаботно смеются. В дверь звонят. Это доктор Доум. Лукреция спускается вниз, чтобы побеседовать с ним и не пускать его к Септимусу, который боится доктора. Доум пытается оттеснить девушку от двери и пройти наверх. Септимус в панике; его захлестывает ужас, он выбрасывается из окна и разбивается насмерть.

К Дэллоуэям начинают подъезжать гости, почтенные господа и леди. Кларисса встречает их, стоя на верху лестницы. Она прекрасно умеет устраивать приемы и держаться на людях. Зал быстро заполняется народом. Ненадолго заезжает даже премьер-министр. Однако Кларисса слишком волнуется, она чувствует, как постарела; прием, гости больше не доставляют ей прежней радости. Когда она провожает взглядом уезжающего премьер-министра, то напоминает сама себе Килманшу, Килманшу - врага. Она её ненавидит. Она её любит. Человеку нужны враги, не друзья. Друзья найдут её, когда захотят. Она к их услугам.

С большим опозданием приезжает чета Брэдшоу. Доктор рассказывает о самоубийстве Смита. В нем, в докторе, есть что-то недоброе. Кларисса чувствует, что в несчастье не захотела бы попасться ему на глаза.

Приезжает Питер и подруга юности Клариссы Салли, которая теперь замужем за богатым фабрикантом и имеет пятерых взрослых сыновей. Она не виделась с Клариссой чуть ли не с юности и заехала к ней, лишь случайно оказавшись в Лондоне.

Питер долго сидит в ожидании, когда же Кларисса улучит минутку и подойдет к нему. Он ощущает в себе страх и блаженство. Он не может понять, что повергает его в такое смятение. Это Кларисса, решает он про себя.

И он видит её.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://briefly.ru/

Реферат

Стилистический анализ черт модернистского романа С. Вулф

«Миссис Дэллоуэй»

Английская романистка, критик и эссеист Вирджиния Стефен Вулф (Virginia Stephen Woolf, 1882-1941) считается одним из самых аутентичных писателей Англии в период между Первой и Второй мировой войной. Неудовлетворенная романами на базе известного, фактического и обилии внешних деталей, Вирджиния Вулф пошла по экспериментальным тропкам более внутреннего, субъективного и, в некотором смысле, более персональной трактовки жизненного опыта, переняв эту манеру от Генри Джеймса, Марселя Пруста и Джеймса Джойса.

В работах этих мастеров реальность времени и восприятие сформировали поток сознания – концепцию, которая, возможно, обязана своим появлением Уильяму Джеймсу. Вирджиния Вулф жила и отвечала миру, где каждый опыт связан с тяжелыми переменами знания, цивилизованной первобытности войны и новых морали и манерах. Она обрисовывала свою собственную, чувственную поэтическую реальность, не отказываясь, однако, от наследия литературной культуры, в среде которой она выросла.

Вирджиния Вулф является автором около 15 книг, среди которых последняя «День писателя» (A Writer"s Diary) была опубликована после смерти писательницы в 1953 году. «Миссис Дэллоуэй», «На маяк» и «Комната Джекоба» (Jacob"s Room, 1922) составляют большую часть литературного наследия Вирджинии Вулф. «Путешествие» (The Voyage Out, 1915) это ее первый роман, который привлек к ней внимание критиков. «Ночь и день» (Night and Day, 1919) – традиционное по методике произведение. Короткие истории из «Понедельник или вторник» (Monday or Tuesday, 1921) получили критическую оценку в прессе, зато «В волнах» (In The Waves, 1931) она мастерски применила технику потока сознания. Среди ее экспериментальных романов «Орландо» (Orlando, 1928), «Годы» (The Years, 1937) и «Между действиями» (Between the Acts, 1941). Борьба Вирджинии Вулф за права женщин выразилась в «Трех гинеях» (Three Guineas, 1938) и некоторых других произведениях.

В данной работе объектом исследования является роман Вулф В. «Миссис Дэллоуэй».

Предмет исследования – жанровые особенности романа «Миссис Дэллоуэй». Цель – выявить в тексте черты модернистского романа. Работа состоит из введения, двух основных частей, заключения и списка литературы.

Работа над романом «Миссис Дэллоуэй» началась с рассказа, названного “ на Бонд-Стрит”: он был закончен в октябре 1922 года, а в 1923-м опубликован в американском журнале “Клокфейс”. Однако законченный рассказ “не отпускал”, и Вулф решила переработать его в роман.

Первоначальный замысел лишь отчасти похож на то, что нам известно сегодня под названием “Миссис Дэллоуэй” [Брэдбери М.].

Предполагалось, что в книге будет шесть или семь глав, описывающих светскую жизнь Лондона, одним из главных героев был премьер-министр; сюжетные линии, как и в окончательном варианте романа, “сходились в одну точку во время приема у миссис Дэллоуэй”. Предполагалось, что книга будет довольно жизнерадостной - это видно по сохранившимся наброскам. Однако в повествование вплетались и мрачные ноты. Как объясняла Вулф в предисловии, которое публикуется в некоторых изданиях, главная героиня, Кларисса Дэллоуэй, должна была покончить с собой или умереть во время своего раута. Потом замысел претерпел ряд изменений, но некоторая одержимость смертью в романе так и осталась - в книге появился еще один главный герой - контуженный во время войны Септимус Уоррен Смит: по ходу работы предполагалось, что на приеме должны объявить о его смерти. Как и окончательный вариант, промежуточный заканчивался описанием приема в доме миссис Дэллоуэй.

До конца 1922 года Вулф продолжала работу над книгой, внося новые и новые поправки. Поначалу Вулф хотела назвать новую вещь “Часы”, чтобы самим заглавием подчеркнуть разницу между течением “внешнего” и “внутреннего” времени в романе. Хотя идея казалась весьма привлекательной, книга, тем не менее, писалась с трудом. Работа над книгой подчинялась перепадам настроений самой Вулф - от взлетов до отчаянья - и требовала, чтобы писательница сформулировала свой взгляд на реальность, искусство и жизнь, которые с такой полнотой выразила в критических работах. Заметки о “Миссис Дэллоуэй” в дневниках и записных книжках писательницы являют живую историю написания одного из самых важных для современной литературы романов. Он был тщательно и вдумчиво спланирован, тем не менее писался тяжело и неровно, периоды творческого подъема сменялись тягостными сомнениями. Порой Вулф казалось, что она пишет легко, быстро, блестяще, а порой работа никак не сдвигалась с мертвой точки, порождая у автора чувство бессилия и отчаяние. Изматывающий процесс продолжался два года. Как заметила она сама, книга стоила “...дьявольской борьбы. План ее ускользает, но это мастерское построение. Мне все время приходится выворачивать всю себя наизнанку, чтобы быть достойной текста”. А цикл творческой лихорадки и творческого кризиса, возбуждения и депрессии продолжался еще целый год, до октября 1924-го. Когда в марте 1925-го книга вышла, большинство рецензентов тут же назвали ее шедевром.

Ключевое словосочетание для модернистского романа - “поток сознания”.

Термин “поток сознания” был заимствован писателями у американского психолога Уильяма Джеймса. Он стал определяющим для понимания человеческого характера в новом романе и всей его повествовательной структуры. Этот термин удачно обобщил целый ряд представлений современной философии и психологии, послуживших основой для модернизма как системы художественного мышления.

Вулф, следуя примерам своих учителей, углубляет прустовский “поток сознания”, пытаясь запечатлеть самый процесс мышления персонажей романа, воспроизвести все их, даже мимолётные, ощущения и мысли [Златина Е.].

Весь роман – это “поток сознания” миссис Дэллоуэй и Смита, их чувств и воспоминаний, разбитый на определённые отрезки ударами Биг Бена. Это разговор души самой с собой, живое течение мыслей и чувств. Звон колоколов Биг Бена, отбивающий каждый час, слышат все, каждый со своего места. Особая роль в романе принадлежит часам, особенно главным часам Лондона - Биг Бену, ассоциирующемуся со зданием парламента, властью; бронзовый гул Биг Бена отмечает каждый час из тех семнадцати, в течение которых происходит действие романа [Брэдбери М.]. Всплывают картины прошлого, возникая в воспоминаниях Клариссы. Они проносятся в потоке ее сознания, их контуры обозначаются в разговорах, репликах. Мелькают подробности и имена, которые никогда не будут прояснены читателю. Временные пласты пересекаются, наплывают один на другой, в едином мгновении прошлое смыкается с настоящим. “А помнишь озеро?” - спрашивает Кларисса у друга своей юности Питера Уолша,- и голос у нее пресекся от чувства, из-за которого вдруг невпопад стукнуло сердце, перехватило горло и свело губы, когда она сказала “озеро”. Ибо - сразу - она, девчонкой, бросала уткам хлебные крошки, стоя рядом с родителями, и взрослой женщиной шла к ним по берегу, шла и шла и несла на руках свою жизнь, и чем ближе к ним, эта жизнь разрасталась в руках, разбухала, пока не стала всей жизнью, и тогда она ее сложила к их ногам и сказала: “Вот что я из нее сделала, вот!” А что она сделала? В самом деле, что? Сидит и шьет сегодня рядом с Питером”. Подмеченные переживания героев часто кажутся ничтожными, но тщательная фиксация всех состояний их души, того, что Вулф называет “моментами существования”(moments of being), вырастает во впечатляющую мозаику, которая слагается из множества изменчивых впечатлений, норовящих ускользнуть от наблюдателей – обрывков мыслей, случайных ассоциаций, мимолётных впечатлений. Для Вулф ценно то, что неуловимо, невыразимо ничем, кроме ощущений. Писательница обнажает иррациональные глубины индивидуального существования и образует течение мыслей как бы “перехваченных на полдороге”. Протокольная бескрасочность авторской речи – фон романа, создающий эффект погружения читателя в хаотический мир чувств, мыслей, наблюдений.

Хотя внешне канва сюжетно-фабульного повествования соблюдена, на самом деле роману не хватает именно традиционной событийности. Собственно событий, как их понимала поэтика классического романа, здесь нет вообще [Гениева Е.].

Повествование существует на двух уровнях. Первый, хотя и не отчетливо событийный, - внешний, материальный. Покупают цветы, зашивают платье, гуляют по парку, делают шляпки, принимают больных, обсуждают политику, ждут гостей, выбрасываются из окна. Здесь в обилии красок, запахов, ощущений возникает Лондон, увиденный с удивительной топографической точностью в разное время дня, при разном освещении. Здесь дом замирает в утренней тишине, готовясь к вечернему шквалу звуков. Здесь неумолимо бьют часы Биг Бена, отмеряя время.

Мы и в самом деле проживаем с героями долгий июньский день 1923 года - но не только в реальном времени. Мы не только свидетели поступков героев, мы в первую очередь «соглядатаи», проникшие «в святая святых» - их душу, память, их сны. По большей части в этом романе молчат, а все настоящие беседы, диалоги, монологи, споры происходят за завесой Молчания - в памяти, воображении. Память капризна, она не подчиняется законам логики, память часто бунтует против порядка, хронологии. И хотя удары Биг Бена постоянно напоминают нам, что время движется, не астрономическое время властвует в этой книге, но время внутреннее, ассоциативное. Именно второстепенные, не имеющие формального отношения к сюжету события и служат почвой для внутренних движений, совершающихся в сознании. В реальной жизни одно событие от другого отделяет в романе лишь несколько минут. Вот Кларисса сняла шляпу, положила ее на кровать, прислушалась к какому-то звуку в доме. И вдруг - мгновенно - из-за какой-то мелочи: то ли запаха, то ли звука - открылись шлюзы памяти, произошло сопряжение двух реальностей - внешней и внутренней. Вспомнилось, увиделось детство - но оно не промелькнуло быстрым, теплым образом в сознании, оно ожило здесь, посреди Лондона, в комнате уже немолодой женщины, зацвело красками, огласилось звуками, зазвенело голосами. Такое сопряжение реальности с памятью, мгновений с годами создает в романе особое внутреннее напряжение: проскакивает сильнейший психологический разряд, вспышка которого высвечивает характер.