Создавая ироничную гротескную «Историю одного города» Салтыков-Щедрин рассчитывал вызвать у читателя не смех, а «горькое чувство» стыда. Идея произведения построена на изображении некой иерархии: простой народ, который не будет сопротивляться указаниям зачастую глупых правителей, и самих правителей-тиранов. В лице простого народа в данной повести выступают жители города Глупов, а их угнетатели - градоначальники. Салтыков-Щедрин с иронией подмечает, что этому народу нужен начальник, тот, который им будет давать указания и держать в «ежовых рукавицах», иначе весь народ впадет в анархию.

История создания

Замысел и идея романа «История одного города» формировались постепенно. В 1867 году писатель написал сказочно-фантастическое произведение «Рассказ о губернаторе с фаршированной головой», оно впоследствии легло в основу главы "Органчик". В 1868 году Салтыков-Щедрин начал работать над "Историей одного города", закончил в 1870 году. Первоначально автор хотел дать произведению название «Глуповский Летописец». Роман был опубликован в популярном в то время журнале «Отечественные записки».

Сюжет произведения

(Иллюстрации творческого коллектива советских художников-графиков "Кукрыниксы" )

Повествование ведется от лица летописца. Он рассказывает о жителях города, которые были настолько глупы, что их городу дали имя «Глупов». Роман начинается главой «О корени происхождения глуповцев», в которой дана история этого народа. Рассказывается в частности о племени головотяпов, которые, после победы над соседними племенами лукоедов, гущеедов, моржеедов, кособрюхих и прочих решили найти себе правителя, поскольку хотели навести порядок в племени. Решился на правление лишь один князь, да и тот вместо себя послал вора-новотора. Когда тот проворовался, князь послал ему петлю, но вор смог в каком-то смысле выкрутиться и зарезал себя огурцом. Как видим, ирония и гротеск отлично уживаются в произведении.

После нескольких неудачных кандидатур на роль заместителей князь явился в город лично. Став первым правителем, он положил отсчет «исторического времени» города. Говорится, что двадцать два правителя с их достижениями правили городом, но в «Описи» перечислены двадцать один. Судя по всему, недостающий - основатель города.

Главные герои

Каждый из градоначальников выполняет свою задачу в осуществлении идеи писателя посредством гротеска показать абсурдность их правления. Во многих типажах просматриваются черты исторических личностей. Для большей узнаваемости Салтыков-Щедрин не только описал стиль их правления, смешно исказил фамилии, но и дал меткие характеристики, указывающие на исторический прототип. Некоторые личности градоначальников представляют собой образы, собранные из характерных черт разных лиц истории государства российского.

Так, третий правитель Иван Матвеевич Великанов, прославленный тем, что утопил директора по хозяйственным вопросам и ввел налоги по три копейки с человека, был сослан в острог за роман с Авдотьей Лопухиной, первой женой Петра I.

Бригадир Иван Матвеевич Баклан, шестой по счету градоначальник, был высокого роста и гордился тем, что является последователем линии Ивана Грозного. Читатель понимает, что имеется в виду колокольня в Москве. Смерть правитель нашел в духе того же гротескного изображения, которым наполнен роман, - бригадир был сломан пополам во время бури.

На личность Петра III в изображении сержанта гвардии Богдана Богдановича Пфейфера указывает данная ему характеристика - «голштинский выходец», стиль правления градоначальника и его исход - смещен с поста правителя «за невежество».

Дементий Варламович Брудастый прозван «Органчиком» за наличие механизма в голове. Держал город в страхе, поскольку был угрюм и замкнут. При попытке отвезти голову градоначальника для починки к столичным мастерам, она была выброшена испуганным кучером из экипажа. После правления Органчика в городе воцарился хаос на 7 дней.

Краткий период благополучия горожан связано с именем девятого градоначальника, Семена Константиновича Двоекурова. Штатский советник и новатор, он занялся внешним видом города, завел медо- и пивоварение. Пытался открыть академию.

Самым долгим правлением отметился двенадцатый градоначальник, Василиск Семенович Бородавкин, напоминающий читателю стилем правления Петра I. На связь персонажа с историческим лицом указывают и его «славные дела» - уничтожил Стрелецкую и Навозную слободы, и непростые отношения с искоренением невежества народа - провел в Глупове четыре войны за просвещение и три - против. Решительно готовил город к сжиганию, но внезапно умер.

По происхождению бывший крестьянин Онуфрий Иванович Негодяев, до службы градоначальником топивший печи, разрушил вымощенные прежним правителем улицы и поставил на этих ресурсах монументы. Образ списан с Павла I, на что указывают и обстоятельства его смещения: уволен за несогласие с триумвиратом насчет конституций.

При статском советнике Эрасте Андреевиче Грустилове глуповский бомонд был занят балами и ночными собраниями с чтением трудов некоего господина. Как и в правление Александра I, градоначальнику не было дела до народа, который обнищал и голодал.

Прохвост, идиот и «сатана» Угрюм-Бурчеев носит «говорящую» фамилию и «списан» с графа Аракчеева. Он, наконец, разрушает Глупов и решает построить на новом месте город Непреколнск. При попытке осуществления столь грандиозного проекта произошел «конец света»: солнце померкло, земля затряслась, а градоначальник исчез бесследно. Так закончилась история «одного города».

Анализ произведения

Салтыков-Щедрин с помощью сатиры и гротеска ставит цель достучаться до человеческой души. Он хочет убедить читателя, что в основе человеческого института должны лежать христианские принципы. В противном случае жизнь человека может быть деформирована, изуродована, и в конце может привести к гибели человеческой души.

«История одного города» - произведение новаторское, преодолевшее привычные рамки художественной сатиры. Каждый образ в романе имеет ярко выраженные гротескные черты, но при этом узнаваемы. Что дало повод к шквалу критики в адрес автора. Его обвиняли в «клевете» на народ и правителей.

Действительно, история Глупова во многом списана с летописи Нестора, рассказывающей о времени начала Руси - «Повести временных лет». Эту параллель автор намеренно подчеркнул, чтобы стало очевидным, кого он подразумевает под глуповцами, и что все эти градоначальники - отнюдь не полет фантазии, а реальные русские правители. При этом автор четко дает понять, что описывает не весь род человеческий, а именно Россию, переиначивая ее историю на свой сатирический лад. 

Однако целью создания произведения Салтыков-Щедрин не делал насмешку над Россией. Задачей писателя стало подвигнуть общество к критическому переосмыслению своей истории для искоренения существующих пороков. Гротеск играет огромную роль в создании художественного образа в творчестве Салтыкова-Щедрина. Главная цель писателя - показать пороки людей, которые не замечаются обществом.

Писатель высмеивал безобразие общества и был назван «великим насмешником» в ряду таких предшественников, как Грибоедов и Гоголь. Читая ироничный гротеск, читатель хотел смеяться, но в этом смехе было нечто зловещее - публика "чувствовала, как бич хлещет её самое".

История одного города (краткое содержание по главам)

Содержание главы: Опись градоначальникам...

В этой главе перечисляются поименно градоначальники Глупова и кратко упоминаются их «достижения».

Говорится о двадцати двух правителях. Так, например, об одном из градоправителей в документе записано так: «22)Перехват-Залихватский, Архистратиг Стратилатович, майор. О сем умолчу. Въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки».

История одного города (текст по главам полностью)

Опись градоначальникам, в разное время, в город Глупое от вышнего начальства поставленным (1731-1826)

1) Клементий, Амадей Мануйлович. Вывезен из Италии Бироном, герцогом Курляндским, за искусную стряпню макарон; потом, будучи внезапно произведен в надлежащий чин, прислан градоначальником. Прибыв в Глупов, не только не оставил занятия макаронами, но даже многих усильно к тому принуждал, чем себя и воспрославил. За измену бит а 1734 году кнутом и, по вырвании ноздрей, сослан в Березов.

2) Ферапонтов, Фотий Петрович, бригадир*. Бывый брадобрей оного же герцога Курляндского*. Многократно делал походы против недоимщиков и столь был охоч до зрелищ, что никому без себя сечь не доверял. В 1738 году, быв в лесу, растерзан собаками.

3) Великанов, Иван Матвеевич. Обложил в свою пользу жителей данью по три копейки с души, предварительно утопив в реке экономии директора*. Перебил в кровь многих капитан-исправников. В 1740 году, в царствование кроткия Елисавет, быв уличен в любовной связи с Авдотьей Лопухиной, бит кнутом* и, по урезании языка, сослан в заточение в чердынский острог.

4) Урус-Кугуш-Кильдибаев, Маныл Самылович, капитан-поручик из лейб-кампанцев*. Отличался безумной отвагой, и даже брал однажды приступом город Глупов. По до ведении о сем до сведения, похвалы не получил и в 1745 году уволен с распубликованием*.

5) Ламврокакис, беглый грек, без имени и отчества, и даже без чина, пойманный графом Кирилою Разумовским в Нежине, на базаре. Торговал греческим мылом, губкою и орехами; сверх того, был сторонником классического образования. В 1756 году был найден в постели, заеденный клопами.

6) Баклан, Иван Матвеевич*, бригадир. Был роста трех аршин и трех вершков, и кичился тем, что происходит по прямой линии от Ивана Великого (известная в Москве колокольня). Переломлен пополам во время бури, свирепствовавшей в 1761 году.

7) Пфейфер, Богдан Богданович, гвардии сержант, голштинский выходец. Ничего не свершив, сменен в 1762 году за невежество*.

8) Брудастый, Дементий Варламович*. Назначен был впопыхах и имел в голове некоторое особливое устройство, за что и прозван был «Органчиком». Это не мешало ему, впрочем, привести в порядок недоимки, запущенные его предместником. Во время сего правления произошло пагубное безначалие, продолжавшееся семь дней, как о том будет повествуемо ниже.

9) Двоекуров, Семен Константиныч, штатский советник и кавалер. Вымостил Большую и Дворянскую улицы, завел пивоварение и медоварение, ввел в употребление горчицу и лавровый лист, собрал недоимки, покровительствовал наукам и ходатайствовал о заведении в Глупове академии. Написал сочинение: «Жизнеописания замечательнейших обезьян». Будучи крепкого телосложения, имел последовательно восемь амант. Супруга его, Лукерья Терентьевна, тоже была весьма снисходительна, и тем много способствовала блеску сего правления. Умер в 1770 году своею смертью.

10) Маркиз де Санглот, Антон Протасьевич, французский выходец и друг Дидерота. Отличался легкомыслием и любил петь непристойные песни. Летал по воздуху в городском саду, и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен в 1772 году, а в следующем же году, не уныв духом, давал представления у Излера на минеральных водах*.

11) Фердыщенко, Петр Петрович, бригадир. Бывший денщик князя Потемкина. При не весьма обширном уме, был косноязычен. Недоимки запустил; любил есть буженину и гуся с капустой. Во время его градоначальствования город подвергся голоду и пожару. Умер в 1779 году от объедения.

12) Бородавкин, Василиск Семенович.* Градоначальничество сие было самое продолжительное и самое блестящее. Предводительствовал в кампании против недоимщиков, причем спалил тридцать три деревни и, с помощью сих мер, взыскал недоимок два рубля с полтиною. Ввел в употребление игру ламуш* и прованское масло; замостил базарную площадь и засадил березками улицу, ведущую к присутственным местам; вновь ходатайствовал о заведении в Глупове академии, но, получив отказ, построил съезжий дом*. Умер в 1798 году, на экзекуции, напутствуемый капитан-исправником.

13) Негодяев*, Онуфрий Иванович, бывый гатчинский истопник. Разместил вымощенные предместниками его улицы и из добытого камня настроил монументов*. Сменен в 1802 году за несогласие с Новосильцевым, Чарторыйским и Строгоновым (знаменитый в свое время триумвират) насчет конституций, в чем его и оправдали последствия.

14) Микаладзе, князь Ксаверий Георгиевич, черкашенин, потомок сладострастной княгини Тамары. Имел обольстительную наружность, и был столь охоч до женского пола, что увеличил глуповское народонаселение почти вдвое. Оставил полезное по сему предмету руководство. Умер в 1814 году от истощения сил.

15) Беневоленский*, Феофилакт Иринархович, статский советник, товарищ Сперанского по семинарии. Был мудр и оказывал склонность к законодательству. Предсказал гласные суды и земство.* Имел любовную связь с купчихою Распоповою, у которой, по субботам, едал пироги с начинкой. В свободное от занятий время сочинял для городских попов проповеди и переводил с латинского сочинения Фомы Кемпийского. Вновь ввел в употребление, яко полезные, горчицу, лавровый лист и прованское масло. Первый обложил данью откуп, от коего и получал три тысячи рублей в год. В 1811 году, за потворство Бонапарту, был призван к ответу и сослан в заточение.

16) Прыщ, майор, Иван Пантелеич. Оказался с фаршированной головой, в чем и уличен местным предводителем дворянства.*

17) Иванов, статский советник, Никодим Осипович. Был столь малого роста, что не мог вмещать пространных законов. Умер в 1819 году от натуги, усиливаясь постичь некоторый сенатский указ.

18) Дю Шарио, виконт, Ангел Дорофеевич, французский выходец. Любил рядиться в женское платье и лакомился лягушками. По рассмотрении, оказался девицею. Выслан в 1821 году за границу.

20) Грустилов, Эраст Андреевич, статский советник. Друг Карамзина. Отличался нежностью и чувствительностью, сердца*, любил пить чай в городской роще, и не мог без слез видеть, как токуют тетерева. Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания и умер от меланхолии в 1825 году. Дань с откупа возвысил до пяти тысяч рублей в год.

21) Угрюм-Бурчеев, бывый прохвост. Разрушил старый город и построил другой на новом месте.

22) Перехват-Залихватский*, Архистратиг* Стратилатович, майор. О сем умолчу. Въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки.

Вы читали краткое содержание (главы) и полный текст произведения: История одного города: Салтыкова-Щедрина М Е (Михаила Евграфовича).
Всё произведение полностью и краткие содержания (по главам) вы можете читать, по содержанию справа.

Классика литературы (сатиры) из коллекции произведений для чтения (рассказы, повести) лучших, известных писателей сатириков: Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. .................

Город Глупов – город-гротеск

– Что же за город привлёк внимание писателя? Где был заложен он? Каково место расположения?

"...Прибывши домой, головотяпы немедленно выбрали болотину и, заложив на ней город, назвали Глуповым..."1 (Глава «О корени происхождения глуповцев».)

"...родной наш город Глупов, произведя обширную торговлю квасом, печёнкой и варёными яйцами, имеет три реки и, в согласность древнему Риму, на семи горах построен..." (Глава «Обращение к читателю». С. 297.)

– Каковы границы города Глупова?

Границы города неопределённые, непонятные, то это уездный городишко с прилегающим к нему выгоном для скота (рассыльный прибывает в Глупов "из Губернии", новый градоначальник тоже), то выясняется, что это город скорее губернский (в трактате Микаладзе встречаем фразы: "В одной из приволжских губерний градоначальник был роста трёх аршин с вершком... В другой губернии столь же рослый градоначальник..." – глава «Оправдательные документы. О благовидной всех градоначальников наружности». С. 476–480), то границы города расширены до пределов всей России ("Выгонные земли Византии и Глупова были до такой степени смежены, что византийские стада почти постоянно смешивались с глуповскими, и из этого выходили беспрестанные пререкания"). (Глава «Войны за просвещение». С. 371.)

– Кто населял город Глупов?

Глупов населяли странные люди, похожие на горожан, встречаем мы здесь и купечество, и интеллигенцию, и даже глуповский бомонд. А порой вдруг оказывается, что жители этого города... пашут, сеют, пасут скот и живут в избах.

– Как же понимать эти противоречия? Как недосмотр автора?

Это город условный, иносказательный. Город – гротеск, в котором нашли воплощение негативные стороны всей страны, всего государства. В этом обобщённом образе совмещены деревни, сёла, уездные и губернские города, столицы Российской империи.

– Как же возник этот город? Обратитесь к главе «О корени происхождения глуповцев», расскажите легенду о возникновении Глупова.

Щедрин рисует гротесковую картину возникновения Глупова, строительным материалом для которой в значительной мере послужила сатирически переосмысленная легенда о "добровольном" призвании славянами варяжских князей.

– Из легенды мы узнали, что основали город головотяпы. Почему их так называли?

"Головотяпами же прозывались эти люди оттого, что имели привычку «тяпать» головами обо всё, что бы ни встретилось на пути..." (Глава «О корени происхождения глуповцев». С. 298.)

– С чего же начали головотяпы наведение порядка?

"Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом телёнка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили..." (Глава «О корени происхождения глуповцев». С. 299.)

Но невозможно такими нелепыми действиями добиться порядка, и они обращаются к князю.

– Какая главная проблема ставится писателем в связи с этим в главе «О корени происхождения глуповцев», а потом и во всём повествовании?

Народ и самовластие.

– Сторонники самодержавия заявляли, что, пригласив князей, народ проявил мудрость. А вы как считаете? А как считает автор?

Щедрин считает это глупостью, выражая своё мнение устами князя, согласившегося "володеть" головотяпами.

– Что принесло головотяпам самовластие?

"И будете вы платить мне дани многие...", то есть грабёж систематический, узаконенный;

"Когда же пойду на войну – и вы идите!" – превращение жителей в "пушечное мясо";

"А до прочего вам ни до чего дела нет!" – устранение народа от обсуждения и решения любых общественных вопросов;

"И тех... которым ни до чего дела нет, я буду миловать; прочих же всех – казнить" – воспитание в народе покорности, повиновения путём откровенного непрерывного террора. (Глава «О корени происхождения глуповцев». С. 303–304.)

Необычен и жанр, и герои, необычен сам объект изображения, избранный сатириком. Давно известно, что предметом сатиры должна быть современность... А тут вдруг – история. К тому же история какого-то города Глупова.

Дальнейшие главы представляют собой описание жизни глуповцев при самовластии. Сатирик воссоздаёт город Глупов на разных этапах его существования, при разных правителях. Например, глава «Опись градоначальникам» даёт целую вереницу их. И снова люди вроде бы как люди: и фамилия есть, и имя-отчество, и чин. И качествами некоторые из них наделены вполне правдоподобными. В то же время сплошь и рядом
Итак, теперь мы знаем, что города Глупова нет на карте, такого города вообще нет. Это город-гротеск, собирательный образ. Раз это обобщенный образ, можно сказать, что и в наше время есть такие города? да

Градоначальники

1) К л е м е н т и й, Амадей Мануйлович. Вывезен из Италии Бироном, герцогом Курляндским, за искусную стряпню макарон; потом, будучи внезапно произведен в надлежащий чин, прислан градоначальником. Прибыв в Глупов, не только не оставил занятия макаронами, но даже усильно к тому принуждал, чем себя и воспрославил. За измену бит в 1734 году кнутом и, по вырывании ноздрей, сослан в Березов.

2) Ф е р а п о н т о в, Фотий Петрович, бригадир. Бывый брадобрей оного же герцога Курляндского. Многократно делал походы против недоимщиков и столь был охоч до зрелищ, что никому без себя сечь не доверял. В1738 году, быв в лесу, растерзан собаками.

3) В е л и к а н о в, Иван Матвеевич. Обложил в свою пользу жителей данью по три копейки с души, предварительно утопив в реке экономии директора. Перебил в кровь многих капитан-исправников. В 1740 году, в царствование кроткия Елисавет, быв уличен в любовной связи с Авдотьей Лопухиной, бит кнутом и, по урезании языка, сослан в заточение в чердынский острог.

4) У р у с-К у г у ш -К и л ь д и б а е в, Маныл Самылович, капитан-поручик из лейб-кампанцев. Отличался безумной отвагой и даже брал однажды приступом город Глупов. По доведении о сем до сведения, похвалы не получил и в 1745 году уволен с распубликованием.

5) Л а м в р о к а к и с, беглый грек, без имени и отчества, и даже без чина, пойманный графом Кирилою Разумовским в Нежине, на базаре. Торговал греческим мылом, губкою и орехами; сверх того, был сторонником классического образования. В 1756 году был найден в постели, заеденныйклопами.

6) Б а к л а н, Иван Матвеевич, бригадир. Был роста трех аршин и трех вершков и кичился тем, что происходит по прямой линии от Ивана Великого (известная в Москве колокольня). Переломлен пополам во время бури, свирепствовавшей в 1761 году.

7) П ф е й ф е р, Богдан Богданович, гвардии сержант, голштинский выходец. Ничего не свершив, сменен в 1762 году за невежество.

8) Б р у д а с т ы й, Дементий Варламович. Назначен был впопыхах и имел в голове некоторое особливое устройство, за что и прозван был "Органчиком". Это не мешало ему, впрочем, привести в порядок недоимки, запущенные его предместником. Во время сего правления произошло пагубное безначалие, продолжавшееся семь дней, как о том будет повествуемо ниже.

9) Д в о е к у р о в, Семен Константиныч, штатский советник и кавалер. Вымостил Большую и Дворянскую улицы, завел пивоварение и медоварение, ввел в употребление горчицу и лавровый лист, собрал недоимки, покровительствовал наукам и ходатайствовал о заведении в Глупове академии. Написал сочинение: "Жизнеописания замечательнейших обезьян". Будучи крепкого телосложения, имел последовательно восемь амант. Супруга его Лукерья Терентьевна, тоже была весьма снисходительна, и тем много способствовала блеску сего правления. Умер в 1770 году своею смертью.

10) М а р к и з д е С а н г л о т, Антон Протасьевич, французский выходец и друг Дидерота. Отличался легкомыслием и любил петь непристойные песни. Летал по воздуху в городском саду, и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен в 1772 году, а в следующем же году, не уныв духом, давал представления у Излера на минеральных водах.

11) Ф ер д ы щ е н к о, Петр Петрович, бригадир. Бывший денщик князяПотемкина. При не весьма обширном уме был косноязычен. Недоимки запустил; любил есть буженину и гуся с капустой. Во время его градоначальствования город подвергся голоду и пожару. Умер в 1779 году отобъедения.

12) Б о р о д а в к и н, Василиск Семенович. Градоначальничество сие было самое продолжительное и самое блестящее. Предводительствовал в кампании против недоимщиков, причем спалил тридцать три деревни и, с помощью сих мер, взыскал недоимок два рубля с полтиною. Ввел в употребление игру ламуш и прованское масло; замостил базарную площадь и засадил березками улицу, ведущую к присутственным местам; вновь ходатайствовал о заведении в Глупове академии, но, получив отказ, построил съезжий дом. Умер в 1798 году, на экзекуции, напутствуемый капитан-исправником.

13) Н е г о д я е в, Онуфрий Иванович, бывый гатчинский истопник. Размостил вымощенные предместниками его улицы и из добытого камня наст роил монументов . Сменен в 1802 году за несогласие с Новосильцевым, Чарторыйским и Строговым (знаменитый в свое время триумвират) насчет конституций, в чем его и оправдали последствия.

14) М и к а л а д з е, князь, Ксаверий Георгиевич, черкашенин, потомок сладострастной княгини Тамары. Имел обольстительную наружность и был столь охоч до женского пола, что увеличил глуповское народонаселение почти вдвое. Оставил полезное по сему предмету руководство. Умер в 1814 году от истощения сил.

15) Б е н е в о л е н с к и й, Феофилакт Иринархович, статский советник, товарищ Сперанского по семинарии. Был мудр и оказывал склонность кзаконодательству. Предсказал гласные суды и земство. Имел любовную связь с купчихою Распоповою, у которой, по субботам, едал пироги с начинкой. В свободное от занятий время сочинял для городских попов проповеди и переводил с латинского сочинения Фомы Кемпийского. Вновь ввел в употребление, яко полезные, горчицу, лавровый лист и прованское масло. Первый обложил данью откуп, от коего и получал три тысячи рублей в год. В 1811 году, за потворство Бонапарту, был призван к ответу и сослан в заключение.

16) П р ы щ, Иван Пантелеич. Оказался с фаршированной головой, в чем и уличен местным предводителем дворянства.

17) И в а н о в, статский советник, Никодим Осипович. Был столь малого роста, что не мог вмещать пространных законов. Умер в 1819 году от натуги, усиливаясь постичь некоторый сенатский указ.

18) Д ю Ш а р и о, виконт, Ангел Дорофеевич, французский выходец. Любил рядиться в женское платье и лакомился лягушками. По рассмотрении,оказался девицею. Выслан в 1821 году за границу.

20) Г р у с т и л о в, Эраст Андреевич, статский советник. Друг Карамзина. Отличался нежностью и чувствительностью сердца, любил пить чай в городской роще и не мог без слез видеть, как токуют тетерева. Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания и умер от меланхолии в 1825 году. Дань с откупа возвысил до пяти тысяч рублей в год.

21) У г р ю м-Б у р ч е е в, бывый прохвост. Разрушил старый город и построил другой на новом месте.

22) П е р е х в а т-З а л и х в а т с к и й, Архистратиг Стратилатович, майор. О сем умолчу. Въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки.

Попробуйте вспомнить наиболее значительные образы. Это?

Дементий Варламович Брудастый.
Семён Константинович Двоекуров.
Петр Петрович Фердыщенко.
Василий Семенович Бородавкин.
Иван Пантелеич Прыщ.
Эраст Андреевиче Грустилов.
Угрюм-Бурчеев. И др.

Вопросы к главе "Опись градоначальникам"

Органчик. Что мы знаем об этом градоначальнике? Какую характеристику дает ему Салтыков-Щедрин?
- “Молчалив и угрюм”, “сверкнул глазами”, “фыркнул - и затылок показал”. “Имел в голове некоторое особливое устройство”. “На плечах вместо головы была пустая посудина”. “Градоначальниково тело, облечённое в вицмундир, сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского пресс-папье, совершенно пустая градоначальникова голова”.

Какой сатирический прием лежит в основе образа?

В основе образа - гротеск и реализация метафоры “пустая голова”. Значение приёма иронически комментируется автором: в истории бывали примеры, когда власть имущие имели “на плечах хотя и не порожний, но всё равно как бы порожний сосуд”.

Салтыков-Щедрин преимущественно называет своего героя по прозвищу, но дополнительно к прозвищу даёт и полное имя своего персонажа - Брудастый Дементий Варламович.

На что указывает прозвище героя? А фамилия?

Прозвище указывает на механистичность мышления и действий персонажа, фамилия - на крайнюю его жестокость (брудастые - порода русских гончих собак, отличающихся большим ростом, злобным нравом и мёртвой хваткой преследуемой жертвы ). В своей совокупности два наименования героя создают ужасающий воображение тип.

Хорошо, мы узнали как будет выглядеть герой, а как он будет говорить?
Что из себя представляет речь героя?
- “Не потерплю!” и “Разорю!” - вся речь героя представляет собой эти две “пьесы”, которые мог исполнять небольшой органчик, вставленный в порожнюю голову градоначальника.
Автор обнажает нечеловеческую жестокость героя, обличает неспособность его вникать в суть происходящего, запрограммированность действовать и управлять угрозами, насилием, принуждением.

Что сделал этот градоначальник для глуповцев?

- “Едва вломился в пределы городского выгона, как тут же, на самой границе, пересёк уйму ямщиков”. “...Не ел, не пил и всё что-то скрёб пером... Неслыханная деятельность вдруг закипела во всех концах города: частные пристава поскакали; квартальные поскакали; заседатели поскакали...” Сатирик подчёркивает, что при Органчике особенно активизировалась полицейская машина как основное и единственное средство управления, в городе воцарился полицейский произвол : “Хватают и ловят, секут и порют, описывают и продают... А градоначальник всё сидит и выскребает всё новые и новые понуждения...” Действия героя полностью вытекают из содержания двух “пьес”, лишний раз подтверждая его жестокую механистичность.

Когда возникает особенная острота и напряженность?

Особенная острота и напряжённость возникают в тот момент, когда Органчик приказывает наказать глуповцев, выступивших в его защиту. Понятно, что такой Органчик ни перед чем не остановится в своём градоначальническом рвении.

А как сами глуповцы относились к органичику?

Глуповцы сначала ликовали по одной только причине, “что он новый”, потом “ужаснулись”. “Улицы запустели, на площадях показались хищные звери. Люди только по нужде оставляли дома свои и, на мгновение показавши испуганные и изнурённые лица, тотчас же хоронились”; “Чувствовали только страх, зловещий и безотчётный страх”.

Снова автор использует гиперболу, перерастающую в гротеск. Чувство жалости к глуповцам сочетается с негодованием, вызванным их тупой покорностью и “начальстволюбием”. При всём происходящем в городе они пытались объяснить необходимость жестокого произвола Брудастого: “А что, если это так именно и надо? что, ежели признано необходимым, чтобы в Глупове, грех его ради, был именно такой, а не иной градоначальник?” Оставшись без градоначальника, “из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами”. ““Куда ты девал нашего батюшку?” - завопило разозлённое до неистовства сонмище, когда помощник градоначальника предстал перед ним”. Рабское сознание глуповцев вызывает горечь у читателей, как того, вероятно, и хотел автор.

Угрюм-Бурчеев. Что нам известно о нем?

Это мужчина среднего роста, с каким-то деревянным лицом, очевидно никогда не освещавшимся улыбкой. Густые, остриженные под гребенку и как смоль черные волосы покрывают конический череп и плотно, как ермолка, обрамливают узкий и покатый лоб. Глаза серые, впавшие, осененные несколько припухшими веками; взгляд чистый, без колебаний; нос сухой, спускающийся от лба почти в прямом направлении книзу; губы тонкие, бледные, опушенные подстриженною щетиной усов; челюсти развитые, но без выдающегося выражения плотоядности, а с каким-то необъяснимым букетом готовности раздробить или перекусить пополам. Вся фигура сухощавая с узкими плечами, приподнятыми кверху, с искусственно выпяченною вперед грудью и с длинными, мускулистыми руками. Одет в военного покроя сюртук, застегнутый на все пуговицы, и держит в правой руке сочиненный Бородавкиным "Устав о неук лонном сечении", но, по-видимому, не читает его, а как бы удивляется, что могут существовать на свете люди, которые даже эту неуклонность счи тают нужным обеспечивать какими-то уставами. Кругом – пейзаж, изображаю щий пустыню, посреди которой стоит острог; сверху, вместо неба, нависла серая солдатская шинель...

У этого градоначальника «был взор, светлый как сталь, взор, совершен свободный от мысли и потому недоступный ни для оттенков, ни для колебаний/Голая решимость - и ничего более... Нельзя сказать, чтоб... естественные проявления человеческой природы приводили его в негодование: нет, он просто-напросто не понимал их».

Что мы узнаем о нем? Как он сделался градоначальником? Как он доказал свою преданность?

Угрюм-Бурчеев – в прошлом "прохвост" (просторечное искажение слова "профос" –полковой палач, позднее – "парашечник", уборщик нечистот), назначенный глуповским градоначальником за преданность: в доказательство своей любви к начальнику отрубил себе палец.

Воспользовавшись деталями внешности Аракчеева и частично Николая I, сатирик создал гротескный образ "мрачного идиота", столь же гиперболизированный, как и упоминаемый портрет Угрюм-Бурчеева на фоне пустыни, "посреди которой стоит острог; сверху, вместо неба, нависла серая солдатская шинель...". Герой имеет обыкновение спать на голой земле, есть сырое лошадиное мясо, часами маршировать в одиночку , подавая самому себе команды, и т. п. В его фигуре и поступках доведены до крайности "виртуозность прямолинейности", страсть к "нивелляторству" (уравнительности), готовность "взять в руки топор и, помахивая этим орудием творчества направо и налево, неуклонно идти, куда глаза глядят", черты, существующие в самых разных идеологических обличьях отчетливо тоталитаристского свойства – как современных писателю, так и более поздних. Некоторые картины разрушения старого Глупова при Угрюм-Бурчееве ради возведения нового города, при всей своей фантастичности, кажутся пророческим предупреждением: "От зари до зари люди неутомимо преследовали задачу разрушения собственных жилищ, а на ночь укрывались в устроенных на выгоне бараках... Казалось, что рабочие силы Глупова сделались неистощимыми и что чем более заявляла себя бесстыжесть притязаний, тем растяжимее становилась сумма орудий, подлежащих се эксплуатации". Однако эта "бесстыжесть притязаний" дает осечку при попытке "мрачного идиота " "унять" реку, озадачившую и оскорбившую сто своим вольным течением. По его приказу ее запрудили, породив у него мечты о "своем собственном море" и выгодах, которые оно принесет (неожиданно напоминающие фантазии Порфирия Головлева). Однако река вскоре смыла преграду, и это становится символом конечного поражения всякого произвола над жизнью. Набирает силу и возмущение действиями градоначальника, таящееся в человеческих душах. История Угрюм-Бурчеева, а с ней и вся книга, завершается грозной картиной "не то ливня, не то смерча", гневно налетевшего на Глупов:"раздался треск, и бывший прохвост моментально исчез, словно растаял в воздухе".

– Как вы думаете, почему именно Угрюм-Бурчеев завершает вереницу градоначальников?

Он всех превзошёл своим безграничным идиотизмом, неиссякаемой энергией, ограниченностью, непреклонностью, уравниловкой, наличием казарменных идеалов.

Каковы его идеалы?

Его идеалы: прямая линия, отсутствие пестроты, простота, доведённая до наготы, уравниловка.

– Чем он опасен?

Тем, что у власти идиот. В его голове созрел "целый систематический бред" Кроме того, он хотел покорить природу, "естество", но природа не покорилась мертвящей воле "мрачного идиота".

Вывод: Таким образом, природа, ставшая для писателя олицетворением нормальной, новой жизни, – вот главный и, к сожалению, единственный, до конца последовательный противник бесчеловечной, мертвенной идеи государства. Вспомним Органчика. В чём причина его поломки?.. То ли под влиянием прекрасного весеннего дня (естество!) он улыбнулся (глава «Органчик». С. 314), и машина государственности вдруг заработала в несвойственном для неё режиме – режиме естественности, человечности – и сломалась. Вот эта-то несовместимость идеи государственности и идеи человечности доводится Угрюм-Бурчеевым до предела.

Одним из прототипов этого градоначальника, как известно, был Аракчеев (военный министр в последние годы царствования Александра II, вдохновителя военных поселений, явившихся символом всего периода аракчеевщины).

– Как вы думаете, можно ли свести образ Угрюм-Бурчеева к сатире только на Аракчеева?

Нет. Аракчеевщина – явление конкретно-историческое, а потому в известном смысле "кратковременное". Угрюм-Бурчеевщина – нечто более широкое, страшное. Это явление обобщённое.

Вывод: Образы градоначальников необычны, фантастичны.

Сам Салтыков-Щедрин, объясняя смысл своего обращения к фантастике, подчёркивал, что "фантастичность рассказов нимало не устраняет их... воспитательного значения и что опрометчивая самонадеянность летающего градоначальника может даже и теперь послужить спасительным предостережением для тех из современных администраторов, которые не желают быть преждевременно уволенными от должности".

Конечно, объяснение это носит ироничный характер, но вместе с тем оно в своеобразной форме выражает ту мысль, что обращение его к фантастике было не случайным, а диктовалось серьёзными творческими задачами, несло важную идейную нагрузку, то есть сколько бы прихотливым и безграничным ни был полёт фантазии, он всегда связан с реальной действительностью. Например, говоря о гротесковой характеристике Никодима Осиповича Иванова, который настолько "мал ростом", что не в состоянии был "вмещать пространных законов", мы должны знать, что эта фантастическая подробность появилась у Щедрина не случайно, что он опирался на материал реальной действительности.

С середины XVII века по 1825 год в России были изданы десятки тысяч разных законов. Собранные вместе, они заняли сорок пять томов («Полное собрание законов Российской империи», 1830). Законы, изданные при Николае I и Александре II (до 1870 года), составили ещё сорок пять томов. Характерной чертой многих из них были не только "пространность", но и крайняя запутанность, противоречивость. Вот куда метит сатирик, заявляя, что градоначальник Иванов умер от "натуги, усиливаясь постичь некоторый сенатский указ".

В фигурах некоторых из градоначальников можно отыскать черты подлинных российских самодержцев. (Так, например, в образе Негодяева есть нечто от Павла I, в фигурах Микаладзе и Грустилова – от Александра I, в Перехват-Залихватском – от Николая I.)

– Так что же, это сатирический портрет исторической личности?

Нет. Это образы обобщённые.

– Докажите, что это образы типические. Что общего у всех градоначальников? Чем они похожи?

Они похожи в главном: их разнообразные прожекты сводились к одному: к выколачиванию "недоимок" и пресечению "крамолы". (Глава «Опись градоначальникам. Ферапонтов, Великанов, Бородавкин».)

Вывод: Многообразие градоначальников оборачивается на самом деле их поразительным однообразием. И термин "градоначальник" употребляется в данной книге не в официальном своём значении, а в чисто условном. Градоначальник – это начальник города Глупова, а поскольку Глупов – город обобщённый, то и градоначальник – понятие собирательное, обозначающее самовластного правителя . И в следующей главе эти разнообразные фигуры как бы приведены к общему знаменателю. Этим знаменателем оказался Дементий Варламович Брудастый – градоначальник без головы.

В главе «Войны за просвещение» писатель заставляет градоначальника Бородавкина подвергнуть "строгому рассмотрению деяния своих предшественников". Оказалось, что в веренице градоначальников лишь тени, образы лиц.

– Какие главы ещё подчёркивают идею градоначальнического однообразия?

(Глава «Оправдательные документы».)

"Мысли о градоначальническом единомыслии..." Оказывается однообразие это далеко не случайно, оно закономерно, необходимо. С этого начинается трактат Василиска Бородавкина (с. 472).

– Какова цель единомыслия и единовластия?

Подчинение глуповцев.

– О чём гласит трактат «О благовидной всех градоначальников наружности»?

Все градоначальники должны быть унифицированы.

– Что должно быть главным в их облике?

Мундир .

(Трактат «О благовидной всех градоначальников наружности». С. 479–481.)

Вывод : Итак, получается, что градоначальник – это мундир, а кто в мундире – неважно. В нём может быть Клементий, вывезенный из Италии за искусную стряпню макарон, или Фердыщенко, бывший денщик князя Потёмкина, большой любитель буженины и гуся с капустой, или Негодяев, бывший гатчинский истопник, или более зловещая фигура – Угрюм-Бурчеев.

– Прочитайте портретную характеристику, данную писателем этому герою. Почему герой изображается на фоне пейзажа, в котором "вместо неба нависла серая солдатская шинель"?

Шинель – символ , который должен создать иллюзию безгрешности тирана. Этот приём с простой солдатской шинелью не раз использовался русскими деспотами разных мастей: чем жёстче режим, тем больше заботился тиран об аскетизме своего облика и быта. (Глава «Подтверждение покаяния. Заключение»

Градоначальникам, олицетворяющим собой самодержавие, противопоставлены в книге Щедрина глуповцы.

Глуповцы

Основные их качества?

Кажется, что зрительные образы нарисованы не в цвете, а карандашом. А вот за яркость и разнообразие звуковых красок «История одного города» названа "симфонией в слове"2. Здесь отсутствуют звуки спокойные, нейтральные. В гротескном мире произведения обычные звуки реальной жизни приобретают фантастический оттенок, так называемый звуковой гиперболизм.

– Какие же звуки сопровождают градоначальников и глуповцев? На какие характерные черты глуповцев и градоначальников указывают звукоизобразительные характеристики?

Вспомним главу «Фантастический путешественник».

– Как приказал встречать себя Фердыщенко после путешествия по городскому выгону?

"Стучали тазы, потрясали бубнами и даже играла одна скрипка". (С. 368.)

Последняя деталь особенно выразительна. Несовместимые тембровые окраски: поющая скрипка и "бубно-тазовая" какофония. Писатель создаёт своеобразный аналог музыкального гротеска. Поэтому не случайно, наверное, появилась опера-блеф В.Осинского и Б.Тихомирова «Без царя в голове» (по мотивам «Истории одного города»).

– На кого же направляет свою сатиру М.Е. Салтыков-Щедрин?

Судя по звукоизобразительным характеристикам, мы можем сказать, что сатира писателя направлена и на самодержавных правителей, и на покорность и долготерпение народа.

– Но возможно ли смеяться над народом?

Ведь именно в этом обвинял Щедрина критик Суворин. А сатирик отвечает: "Мне кажется, что в слове народ надо отличать два понятия: народ исторический и народ, представляющий собой идею демократизма. Первому, вынесшему на своих плечах Бородавкиных, Бурчеевых и т.п., я действительно сочувствовать не могу. Второму я всегда сочувствовал, и все мои сочинения полны этим сочувствием".

– О каком же "народе" идёт речь в произведении?

Скорее всего, речь идёт о народе "историческом". Этот народ в 60-е годы XIX века продолжал нести ярмо царского самодержавия.

Надежды революционеров-демократов на близкую народную революцию оказались тщетными. Писатель приходит к выводу, что "корень зла" состоит в политической неразвитости масс, в их общественной пассивности. Давайте понаблюдаем историю "брожения глуповских умов" бурчеевского правления и составим схему. Исходной точкой возьмём "рабскую повинность".

Рабская привычка к повиновению

Бунт на коленях. “Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленях не могли»

Глуповцы “взялись за ум”

Выбор ходока к властям (ходок Евсеич)

Снова посылают ходока (ходок Пахомыч)

“Сидели и ждали”

“Взглянули друг на друга и устыдились” (Глава «Подтверждение покаяния». С.469)

“Раздражение росло”

Ночные совещания (там же. С.471)

Взрыв. Крушение тирана

Крушение тирана было внезапным. (Глава «Подтверждение покаяния». С. 471–472.) Началась катастрофа с бунта реки, затем появилось "оно", потом история прекратила своё существование.

Смысл финала

Взбунтовавшееся "естество" сметает с лица земли угрюм-бурчеевскую утопию. Но финал книги остаётся "тёмным", о чём свидетельствуют различные трактовки эпизода в литературоведении:

– "оно" означает предсказание народной революции;

– "оно" знаменует начало ещё более жёсткой реакции.

Обе версии спорны.

– Как вы считаете, что же обозначает финал? Опираясь на текст, найдите все "за" и "против".

Может быть и третья точка зрения. "История прекратила течение своё", – пишет сатирик.

– Есть несколько значений слова "история". Как вы думаете, в каком значении использует это слово Салтыков-Щедрин?

Скорее всего, в значении "непрерывная связь времён, естественно вбирающая в себя и прошлое, и настоящее, и будущее, процесс общественного развития, неостановимое течение жизни" (Словарь русского языка Академии наук СССР: В 4 т. М., 1981. Т. 1).

– «История одного города» – это сатира на прошлое России второй половины XVIII – начала XIX века?

Нет. Сатира касалась не истории, а современности. Писатель отобрал и обобщил то, что было равно характерно для эпох, отстающих друг от друга на десятилетия и даже на столетия, то есть созданные им образы, черты были присущи как прошлому, так и настоящему.

Сам писатель подтверждал эту мысль, разъясняя своеобразие замысла: "...те же самые основы жизни, которые существовали в XVIII веке, существуют и теперь. Следовательно, «историческая» сатира вовсе не будет для меня целью, а только формою..."

По Щедрину, история – неостановимое течение жизни: "История не останавливает своего хода и не задерживается прыщами. События следуют одни за другими с быстротою молнии".

– Почему же в данном произведении она "прекратила течение своё"?

Поможет в этом разобраться жанр книги. «История одного города» – антиутопия. Антиутопия – изображение опасных последствий, связанных с построением общества, то есть книга-предупреждение о том, что будет, если у власти будут такие градоначальники и им будут подчиняться такие, как глуповцы.

Вывод: История города Глупова, с точки зрения сатирика, обречена на гибель как нечто противоестественное, уродливо-неразумное и бесчеловечно-жестокое. В связи с этим "оно" символизирует неминуемое возмездие, которое посылает Глупову истинная история (третья точка зрения на смысл финала). Это произведение не только антиутопия, но и пророчество. Угрюм-бурчеевская "прямая линия" напоминает о "генеральной линии" коммунистической партии, а его любимые слова "барак", "масса" долгое время были любимыми и в нашем лексиконе. Сила щедринской «Истории...» столь велика, что она способна привести к возникновению новых фантазий на вечную тему – "общество и власть".

Глуповцы

– Что представляют собой глуповцы? Как ведут себя под игом самовластия?
Основные их качества?

Основные их качества: неиссякаемое терпение и слепая вера в начальство: "Мы люди привычные! – Мы претерпеть многим. Ежели нас теперича всех в кучу сложить и с четырёх сторон запалить – мы и тогда противного слова не молвим!" (Глава «Голодный город». С. 344.)

На эти их качества указывают даже звукоизобразительные характеристики. Понаблюдав, мы увидим, что звукоизобразительные характеристики градоначальников и глуповцев резко отличаются. Произведение Салтыкова-Щедрина насыщено звуками, причём звуковая палитра писателя преобладает над цветовой.

Кажется, что зрительные образы нарисованы не в цвете, а карандашом. А вот за яркость и разнообразие звуковых красок «История одного города» названа "симфонией в слове". Здесь отсутствуют звуки спокойные, нейтральные. В гротескном мире произведения обычные звуки реальной жизни приобретают фантастический оттенок, так называемый звуковой гиперболизм.

Жестокий бюрократический режим самодержавной власти, подавляя всё человеческое в человеке, выступает и как враг подлинно прекрасной музыки. Музыка редко звучит в Глупове, а если звучит, то претерпевает странные метаморфозы, лишаясь одухотворённости, красоты, гармонии. Поэтому и слышим здесь обычно какофонию.

Вспомним главу «Фантастический путешественник».

– Как приказал встречать себя Фердыщенко после путешествия по городскому выгону?

"Стучали тазы, потрясали бубнами и даже играла одна скрипка". (С. 368.)

Последняя деталь особенно выразительна. Несовместимые тембровые окраски: поющая скрипка и "бубно-тазовая" какофония. Писатель создаёт своеобразный аналог музыкального гротеска. Поэтому не случайно, наверное, появилась опера-блеф В.Осинского и Б.Тихомирова «Без царя в гол

в разное время в город Глупов от вышнего начальства поставленным (1731 — 1826)

1) Клементий , Амадей Мануйлович. Вывезен из Италии Бироном, герцогом Курляндским, за искусную стряпню макарон; потом, будучи внезапно произведен в надлежащий чин, прислан градоначальником. Прибыв в Глупов, не только не оставил занятия макаронами, но даже многих усильно к тому принуждал, чем себя и воспрославил. За измену бит в 1734 году кнутом и, по вырвании ноздрей, сослан в Березов. 2) Ферапонтов , Фотий Петрович, бригадир. Бывый брадобрей оного же герцога Курляндского. Многократно делал походы против недоимщиков и столь был охоч до зрелищ, что никому без себя сечь не доверял. В 1738 году, быв в лесу, растерзан собаками. 3) Великанов , Иван Матвеевич. Обложил в свою пользу жителей данью по три копейки с души, предварительно утопив в реке экономии директора. Перебил в кровь многих капитан-исправников. В 1740 году, в царствование кроткия Елисавет, быв уличен в любовной связи с Авдотьей Лопухиной, бит кнутом и, по урезании языка, сослан в заточение в чердынский острог. 4) Урус-Кугуш-Кильдибаев , Маныл Самылович, капитан-поручик из лейб-кампанцев. Отличался безумной отвагой, и даже брал однажды приступом город Глупов. По доведении о сем до сведения, похвалы не получил и в 1745 году уволен с распубликованием. 5) Ламврокакис , беглый грек, без имени и отчества, и даже без чина, пойманный графом Кирилою Разумовским в Нежине, на базаре. Торговал греческим мылом, губкою и орехами; сверх того, был сторонником классического образования. В 1756 году был найден в постели, заеденный клопами. 6) Баклан , Иван Матвеевич, бригадир. Был роста трех аршин и трех вершков, и кичился тем, что происходит по прямой линии от Ивана Великого (известная в Москве колокольня). Переломлен пополам во время бури, свирепствовавшей в 1761 году. 7) Пфейфер , Богдан Богданович, гвардии сержант, голштинский выходец. Ничего не свершив, сменен в 1762 году за невежество. 8) Брудастый , Дементий Варламович. Назначен был впопыхах и имел в голове некоторое особливое устройство, за что и прозван был «Органчиком». Это не мешало ему, впрочем, привести в порядок недоимки, запущенные его предместником. Во время сего правления произошло пагубное безначалие, продолжавшееся семь дней, как о том будет повествуемо ниже. 9) Двоекуров , Семен Константиныч, штатский советник и кавалер. Вымостил Большую и Дворянскую улицы, завел пивоварение и медоварение, ввел в употребление горчицу и лавровый лист, собрал недоимки, покровительствовал наукам и ходатайствовал о заведении в Глупове академии. Написал сочинение: «Жизнеописания замечательнейших обезьян». Будучи крепкого телосложения, имел последовательно восемь амант. Супруга его, Лукерья Терентьевна, тоже была весьма снисходительна, и тем много способствовала блеску сего правления. Умер в 1770 году своею смертью. 10) Маркиз де Санглот , Антон Протасьевич, французский выходец и друг Дидерота. Отличался легкомыслием и любил петь непристойные песни. Летал по воздуху в городском саду, и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен в 1772 году, а в следующем же году, не уныв духом, давал представления у Излера на минеральных водах. 11) Фердыщенко , Петр Петрович, бригадир. Бывший денщик князя Потемкина. При не весьма обширном уме, был косноязычен. Недоимки запустил; любил есть буженину и гуся с капустой. Во время его градоначальствования город подвергся голоду и пожару. Умер в 1779 году от объедения. 12) Бородавкин , Василиск Семенович. Градоначальничество сие было самое продолжительное и самое блестящее. Предводительствовал в кампании против недоимщиков, причем спалил тридцать три деревни и, с помощью сих мер, взыскал недоимок два рубля с полтиною. Ввел в употребление игру ламуш и прованское масло; замостил базарную площадь и засадил березками улицу, ведущую к присутственным местам; вновь ходатайствовал о заведении в Глупове академии, но, получив отказ, построил съезжий дом. Умер в 1798 году, на экзекуции, напутствуемый капитан-исправником. 13) Негодяев , Онуфрий Иванович, бывый гатчинский истопник. Размостил вымощенные предместниками его улицы и из добытого камня настроил монументов. Сменен в 1802 году за несогласие с Новосильцевым, Чарторыйским и Строгоновым (знаменитый в свое время триумвират) насчет конституций, в чем его и оправдали последствия. 14) Микаладзе , князь Ксаверий Георгиевич, черкашенин, потомок сладострастной княгини Тамары. Имел обольстительную наружность, и был столь охоч до женского пола, что увеличил глуповское народонаселение почти вдвое. Оставил полезное по сему предмету руководство. Умер в 1814 году от истощения сил. 15) Беневоленский , Феофилакт Иринархович, статский советник, товарищ Сперанского по семинарии. Был мудр и оказывал склонность к законодательству. Предсказал гласные суды и земство. Имел любовную связь с купчихою Распоповою, у которой, по субботам, едал пироги с начинкой. В свободное от занятий время сочинял для городских попов проповеди и переводил с латинского сочинения Фомы Кемпийского. Вновь ввел в употребление, яко полезные, горчицу, лавровый лист и прованское масло. Первый обложил данью откуп, от коего и получал три тысячи рублей в год. В 1811 году, за потворство Бонапарту, был призван к ответу и сослан в заточение. 16) Прыщ , майор, Иван Пантелеич. Оказался с фаршированной головой, в чем и уличен местным предводителем дворянства. 17) Иванов , статский советник, Никодим Осипович. Был столь малого роста, что не мог вмещать пространных законов. Умер в 1819 году от натуги, усиливаясь постичь некоторый сенатский указ. 18) Дю Шарио , виконт, Ангел Дорофеевич, французский выходец. Любил рядиться в женское платье и лакомился лягушками. По рассмотрении, оказался девицею. Выслан в 1821 году за границу. 20) Грустилов , Эраст Андреевич, статский советник. Друг Карамзина. Отличался нежностью и чувствительностью сердца, любил пить чай в городской роще, и не мог без слез видеть, как токуют тетерева. Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания и умер от меланхолии в 1825 году. Дань с откупа возвысил до пяти тысяч рублей в год. 21) Угрюм-Бурчеев , бывый прохвост. Разрушил старый город и построил другой на новом месте. 22) Перехват-Залихватский , Архистратиг Стратилатович, майор. О сем умолчу. Въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки.

Название города, «история» которого предлагается читателю, — Глупов. Нет на карте России такого города и не было его никогда, — а всё же был… И был — всюду. А может быть, он и не исчезал никуда, несмотря на фразу, которой автор-летописец заканчивает своё повествование: «История прекратила течение своё»? Да может ли такое быть? И не эзопова ли это лукавая усмешка?..

В русской литературе непосредственно предшествовала щедринской «летописи» пушкинская «История села Горюхина». «Если Бог пошлёт мне читателей, то, может быть, для них будет любопытно узнать, каким образом решился я написать Историю села Горюхина» — так начинается пушкинское повествование. А вот начало текста «От издателя», якобы нашедшего в «глуповском городском архиве» «объёмистую связку тетрадей, носящих общее название “Глуповского Летописца”»: «Давно уже имел я намерение написать историю какого-нибудь города (или края)… но разные обстоятельства препятствовали этому предприятию».

Но вот «Летописец» найден. Собранный с древних времён материал в распоряжении «издателя». В обращении к читателю определяет он содержание «Истории». Прочитайте текст «От издателя» полностью, дабы вы убедились, что каждое слово там особое, отливает своим блеском и сливается в общем сверкании с другими, один фантастически-реальный (гротескный) образ, едва возникнув на странице, теснится уже следующим, и лучшее, что можно сделать, — стать читателем летописи Глупова, этого до странности знакомого всем нам города.

Структура самого читаемого произведения Щедрина непроста. За главой «От издателя » следует «Обращение к читателю» — текст, написанный прямо от лица «архивариуса-летописца» и стилизованный под язык XVIII века.

«Автор» — «смиренный Павлушка, Маслобойников сын», четвёртый архивариус. Заметим, что из трёх прочих архивариусов двое — Тряпичкины (фамилия взята из «Ревизора» Гоголя: так Хлестаков называет своего приятеля, «пописывающего статейки»).

«О корени происхождения глуповцев»

«О корени происхождения глуповцев», глава, открывающая «Летописец», начинается с выдуманной цитаты, подражающей тексту «Слова о полку Игореве». Историки Н. И. Костомаров (1817—1885) и С.М. Соловьёв (1820—1879) упомянуты здесь потому, что придерживались прямо противоположных взглядов на историю Руси и России: по Костомарову, главным в ней была стихийная народная деятельность («серым волком рыскал по земли»), а по Соловьеву, русская история творилась только благодаря деяниям князей и царей («шизым орлом ширял под облаками»).

Самому писателю чужды были обе точки зрения. Он считал, что русская государственность может твориться только путём организованного и сознательного народного движения.

«Опись градоначальникам»

«Опись градоначальникам» содержит пояснения к дальнейшим главам и краткий перечень градоначальников, повествования о правлении которых развёртываются далее. Не следует думать, что каждый градоначальник есть сатирический образ одного конкретного «самодержца». Это всегда образы обобщённые, как и большая часть текста «Истории одного города», но есть и чёткие соответствия. Негодяев — Павел I, Александр I — Грустилов; Сперанский и Аракчеев, приближённые Александра I, — отразились в персонажах Беневоленском и Угрюм-Бурчееве.

«Органчик»

«Органчик» — центральная и самая известная глава книги. Так прозван градоначальник Брудастый, обобщающий самые зловещие черты деспотизма. Слово «брудастый» относится с давних пор исключительно к собакам: брудастый — имеющий бороду и усы на морде и обычно особенно злобный (чаще о борзом кобеле). Органчиком же назван он потому, что в голове у него был обнаружен музыкальный инструмент, механизм, производящий всего одну фразу: «Не потерплю!» Глуповцы называют Брудастого ещё и прохвостом, но слову этому, уверяет Щедрин, никакого определённого значения не придают. Значит, таковое у слова есть — так писатель обращает ваше внимание на это слово и просит разобраться. Разберёмся.

Слово «прохвост» появилось в русском языке при Петре I от «профост» — полковой экзекутор (палач) в немецкой армии, в русской же употреблялось до 60-х годов XIX века в том же значении, после — смотритель военных тюрем. «Лондонскими агитаторами» в публицистике 60-х годов XIX века называли А. И. Герцена и Н.П. Огарёва — русских революционных публицистов, издававших в Лондоне газету «Колокол». Карл Простодушный — подобный Органчику персонаж средневековой истории — реально существовавший французский король, низложенный вследствие своих неудачных войн. Фармазоны — франкмасоны, масоны, члены общества «вольных каменщиков», весьма влиятельного в Европе начиная со Средних веков.

«Сказание о шести градоначальницах»

«Сказание о шести градоначальницах» — замечательно написанная, уморительно смешная, блестящая сатира на императриц XVIII века и их фаворитов-временщиков.

Фамилия Палеологова — намёк на супругу Ивана III, дочь последнего византийского императора династии Палеологов Софью. Именно этот брак дал основание русским владыкам сделать Россию империей и мечтать о присоединении Византии.

Имя Клементинка де Бурбон — намёк на то, что французское правительство помогало Елизавете Петровне взойти на русский престол. Упоминание труднопроизносимых выдуманных фамилий польских кардиналов здесь же — вероятно, намёк на Смутное время и польскую интригу в русской истории.

«Известие о Двоекурове»

«Известие о Двоекурове» содержит намёки на царствование Александра I и особенности его личности (двойственность, противоречивость намерений и их осуществления, нерешительность до трусости). Щедрин подчёркивает, что ему глуповцы обязаны повинностью употребления горчицы и лаврового листа. Двоекуров же — предок «новаторов», которые вели войны «во имя картофеля». Намёк на Николая I, сына Александра I, введшего на Руси картофель в голодные времена 1839—1840 годов, что вызвало «картофельные бунты», жестоко подавлявшиеся военной силой вплоть до самого мощного крестьянского восстания в 1842 году.

«Голодный город»

«Голодный город». Градоначальник Фердыщенко правит Глуповом в этой и двух следующих главах. Выслушав поучение священника об Ахаве и Иезавели, Фердыщенко обещает народу хлеба, а сам вызывает в город войска. Возможно, это намёк на «освобождение» крестьян в 1861 году, проведённое так, что вызвало недовольство и помещиков, и крестьян, оказавших сопротивление реформе.

«Соломенный город»

«Соломенный город». Описана война между «стрельцами» и «пушкарями». Известно, что в мае 1862 года в Апраксином дворе произошли знаменитые петербургские пожары. Обвинили в них студентов и нигилистов, но, возможно, пожары были провокацией. Глава — более широкое обобщение. В ней есть и намёки на наводнение 1824 года в Петербурге.

«Фантастический путешественник»

«Фантастический путешественник». Фердыщенко пускается в путешествие. Обычаем русских самодержцев было пускаться время от времени в путешествия по стране, во время которых местные власти усиленно изображали преданность народа властителям, а цари даровали милости народу, часто весьма незначительные. Так, известно, что по распоряжению Аракчеева во время объезда военных поселений Александром I из избы в избу переносили одного и того же жареного гуся.

«Войны за просвещение»

«Войны за просвещение» — описывает «самое продолжительное и самое блестящее» правление, судя по многим признакам, Николая I. Василиск Семёнович Бородавкин — образ, как и все, собирательный, но некоторые черты эпохи отчётливо намекают в первую очередь на этого монарха. Историк К. И. Арсеньев — наставник Николая I, совершивший с ним путешествие по России.

Походы на Стрелецкую слободу вновь уводят нас в XVIII век, но обобщают периоды следующего столетия — борьбу монархов против масонов, «дворянской фронды» и декабристов. Есть намёк, кажется, и на Пушкина (стихотворец Федька, «оскорбивший виршами» почтенную родительницу Василиска). Известно, что после возвращения Пушкина из ссылки в 1826 году Николай I сказал ему в личной беседе: «Довольно ты подурачился, надеюсь, теперь будешь рассудителен, и мы более ссориться не будем. Ты будешь присылать ко мне всё, что сочинишь, отныне я сам буду твоим цензором».

Поход на слободу Навозную подразумевает колониальные войны русских царей. Повествуя об экономическом кризисе в Глупове, Щедрин называет имена экономистов журнала «Русский вестник» — Молинари и Безобразова, любое положение выдававших за процветание. Наконец, походы «против просвещения» и для «уничтожения вольного духа», датированные годом революции во Франции (1790), указывают на Французскую революцию 1848 года и вспыхнувшие революционные события в европейских странах — Германии, Австрии, Чехии, Венгрии. Николай I вводит войска в Валахию, Молдавию, Венгрию.

«Эпоха увольнения от войн»

Глава «Эпоха увольнения от войн» посвящена в основном царствованию Негодяева (Павел I), «сменённому» в 1802 году, согласно «Описи», за несогласие с Чарторыйским, Строгановым и Новосильцевым. Названные вельможи были близкими советниками Александра, сына убитого императора. Они-то и ратовали за введение конституционных начал в России, но что это были за начала! «Эпоха увольнения от войн» представляет эти «начала» в их подлинном виде.

На смену Негодяеву приходит Микаладзе. Фамилия грузинская, и есть основания думать, что здесь имеется в виду император Александр I, при котором произошло присоединение к России Грузии (1801), Мингрелии (1803) и Имеретии (1810), а то, что он потомок «сладострастной царицы Тамары», — намёк на его мать Екатерину II. Градоначальник Беневоленский — вершитель судеб России, имевший огромное влияние на Александра I, — М.М. Сперанский. Ликург и Дра́кон (Дра́конт) — древнегреческие законодатели; выражения «драконовы правила», «драконовские меры» стали крылатыми. Сперанский же был привлечён царём к составлению законов.

«Оправдательные документы»

В последней части книги — «Оправдательные документы» — приведена пародия на законы, составленные Сперанским. Беневоленский закончил свою карьеру так же, как и Сперанский, его заподозрили в измене и сослали. Наступает власть Прыща — градоначальника с фаршированной головой. Это обобщающий образ, и благополучие глуповцев при Прыще Щедрин недаром сравнивает с жизнью русичей при легендарном князе Олеге: так сатирик подчёркивает вымышленный, небывалый характер описываемого благоденствия.

«Поклонение мамоне и покаяние»

Речь идёт теперь об обывателях — о самих глуповцах. Указывается на исключительность их выносливости и жизнеспособности, ведь они продолжают своё существование при перечисленных в «Летописце» градоначальниках. Продолжается и череда последних: Иванов (снова Александр I, речь идёт даже о двух вариантах его погибели: сравните легенду о добровольном отказе Александра I от власти, инсценировке им своей смерти в Таганроге и тайном уходе в монашество), затем — Ангел Дорофеич Дю-Шарио (Ангел — прозвище того же монарха в кругах близких и приближённых, Дорофеич — от Дорофей — дар Божий (греч.), следом — Эраст Грустилов (опять царь Александр I). Под разными иносказательными именами перечисляются возлюбленные Александра и их влияние на его правление. Появление обобщённого образа Пфейферши (прототипы — баронесса В.Ю. фон Крюгенер и Е.Ф. Татаринова) отмечает начало второй половины царствования Александра I и погружение «верхов» и общества в тёмный мистицизм и социальное мракобесие. Предаваясь в компании мистически-спиритических великосветских дам покаянию, реальный царь исчезает в никуда.

«Подтверждение покаяния. Заключение»

Весь этот мистический сброд и бред разгоняется вновь возникшим некогда обиженным офицером (Угрюм-Бурчеевым — Аракчеевым (1769—1834), «угрюмым идиотом», «обезьяной в мундире», впавшим в немилость при Павле I и вновь призванным Александром I). Первая часть главы посвящена борьбе его за воплощение безумной идеи военных поселений для содержания армии в мирное время, вторая — критике русского либерализма. Аракчеев, расцветший в годы «освобождения» крестьян от крепостного права, возмущал Щедрина беспринципностью, идеализмом и непоследовательной осторожностью, пустозвонством и непониманием реалий российской жизни. В список мучеников либеральной идеи, приведённый в последней главе книги, и их деяний попадают и декабристы, к деятельности которых Щедрин не мог не относиться иронически, зная Россию и понимая, насколько фантастичными были упования декабристов на свержение самодержавия с помощью их тайных обществ и восстания на Сенатской площади. Последним в ряду градоначальников, описанных в «Летописце», назван Архистратиг Стратилатович Перехват-Залихватский — образ, вновь возвращающий нас к Николаю I. «Утверждал, что он отец своей матери. Вновь изгнал из употребления горчицу, лавровый лист и прованское масло…» Таким образом, история города Глупова в «Летописце» возвращается на круги своя. Всё в ней готово к новому циклу. Особенно ясен этот намёк в утверждении Архистратига о том, что он отец своей матери. Фантасмагорический гротеск прочитывается ясно.

Заключая повествование о великой книге М.Е. Салтыкова-Щедрина, заметим только, что, читая её, нужно иметь в виду высказывание Тургенева об авторе: «Он лучше всех нас знал Россию».

Источник (в сокращении): Михальская, А.К. Литература: Базовый уровень: 10 класс. В 2 ч. Ч. 1: уч. пособие / А.К. Михальская, О.Н. Зайцева. - М.: Дрофа, 2018