(1908-1989) австрийский дирижер

Среди выдающихся дирижеров Герберт Фон Караян занимает свое особое место. И дело не только в его великолепном мастерстве, но и в том, что он поддержал славу Австрии как музыкальной державы, организовав знаменитый Зальцбургский фестиваль.

Герберт фон Караян родился в музыкальной семье, хотя его отец был не музыкантом, а известным в своей стране хирургом, который страстно любил музыку. Поэтому будущее своего сына он определил с самого рождения.

Мечтая о том, чтобы сын стал известным музыкантом, Караян-старший решил обучать его игре на фортепиано начиная с четырех лет. Герберт продолжил образование в зальцбургском музыкальном училище «Моцартеум», а затем в Академии музыки в Вене. Он очень хотел дирижировать, но болезнь сухожилий помешала ему продолжить карьеру дирижера, и вскоре он становится самым молодым в Германии директором оперного театра в Ульме. Со временем врачи помогли ему вернуться к любимому делу, и через несколько лет он снова смог встать за пульт.

Позже Герберт Караян переехал в немецкий город Ахен, где с 1934 по 1941 год руководил оперным и симфоническим оркестрами, став признанным мастером в Германии. Во время Второй мировой войны он получил высокий воинский чин, но, конечно, не принимал никакого участия в сражениях, и после войны комиссия союзников освободила его от обвинений в политическом сотрудничестве с нацистами. Правда, однажды, когда он приехал на гастроли в США, его встретили пикеты американских антифашистов.

В конце сороковых годов Караян становится дирижером Венского филармонического и Венского симфонического оркестров. В 1955 году он принимает значимое для себя решение и соглашается занять пост пожизненного директора Берлинской филармонии. В этой должности он проработал 35 лет и ушел в отставку из-за разногласий с членами оркестра. Последний факт выглядит почти парадоксальным, поскольку под руководством Караяна оркестр Берлинской филармонии превратился в лучший коллектив мира. Но, вероятно, свою роль сыграла диктаторская манера маэстро, который в своем стремлении создать оркестр как единое целое не признавал индивидуальности каждого отдельного музыканта. Может быть, еще и поэтому Герберту Фон Караяну удалось добиться невероятной силы звучания оркестра.

Любопытно, что, выступая с солистами, он дирижировал, обернувшись к оркестру спиной. Основное внимание при этом обращалось на певца. Дирижер как бы вынимал из него голос, заставлял его звучать сильнее и интереснее, чем предполагал сам исполнитель. По крайней мере, такое впечатление сложилось у русской певицы Е.Образцовой при работе с этим необыкновенным дирижером.

Многие певцы отмечали также особое изящество музыканта, его умение дирижировать с помощью неуловимых, мягких и в то же время материальных движений рук. Но все же главным оставалось умение Караяна так прочитать партитуру даже «заезженного» произведения, что оно звучало по-новому.

Начиная с 1951 года Герберт Фон Караян стал заниматься очень важным делом - организацией Зальцбургских музыкальных фестивалей. Он хотел превратить Зальцбург, город Моцарта , в мировой центр музыки. Специально для выступлений Караян даже сшил себе национальный костюм. Он очень ответственно относился к этому делу и передал бразды правления фестивалем своему преемнику только за год до смерти. Не менее важным делом маэстро считал также свою программу по выявлению молодых талантливых дирижеров. Он основал специальный благотворительный фонд и регулярно проводил конкурсы дирижеров. Самые талантливые из них получали право на стипендию и стажировку в лучших оркестрах мира.

Герберт Караян словно стремился поспеть всюду и даже руководил с 1957 по 1967 год Венской государственной оперой. В 1977 году он вновь вернулся в этот театр. Известны и его блестящие записи произведений Бетховена (с Мстиславом Ростроповичем), Брукнера, Вагнера и Штрауса . Он участвовал также и в записях опер.

Увлечений у Герберта Фон Караяна было достаточно много. Прежде всего он обожал скорость и добивался остроты ощущений, совершая немыслимые виражи в воздухе на личном самолете или во время гонок на автомобиле.

Он также любил готовить для своих гостей. К нему часто приезжали знаменитые исполнители, которых он окружал своим вниманием: опекал их во время репетиций, а в часы досуга приглашал к себе домой, проявляя истинно австрийское гостеприимство.

На что только ни способен великий артист ради своего искусства! Век уходящий, особенно в нашем отечестве, дает тому немало примеров. Повседневное предательство самих себя - дабы иметь возможность писать, играть на рояле, дирижировать...

А впрочем, тут есть некий нюанс: ведь писать - это отнюдь не то же самое, что регулярно печататься; и играть на рояле - это вовсе не то же, что гастролировать по всему миру. Заниматься искусством можно и в тишине, как Бах; и такое искусство не требует сделок с совестью.

Сделка

Герберт фон Караян - может быть, самый знаменитый дирижер XX столетия - заключил пакт с дьяволом в 1935 году, вступив в нацистскую партию. В ту пору он возглавлял оперный театр в Ахене: в свои 27 лет - самый молодой капельмейстер в Германии. И все же, он не мог не понимать, в какую партию вступает. Позади был 1934 год: массовое изгнание расово и идейно чуждых музыкантов, уничтожение книг, нот, звукозаписей; борьба с «формализмом» и «какофонией» в музыке (нечто до боли знакомое!); и, наконец, гитлеровский погром в Берлинской опере, поводом для которого послужила готовящаяся постановка оперы П.Хиндемита «Художник Матис».

«Чистокровные арийцы» (ибо евреи a priori вынуждены были покидать страну) в ту пору действовали по-разному. Кто-то, подобно Хиндемиту, громко заявлял о своей ненависти к режиму и перебирался на жительство в Швейцарию. Другие - а среди них знаменитый дирижер Вильгельм Фуртвенглер - полагали священной обязанностью в годину испытаний оставаться со своим народом. Но при этом - пусть даже обольщенный гитлеровской казуистикой, - интеллигентно-кроткий патриарх от музыки не позволил втянуть себя в ряды нацистской банды. И никогда уже более не переступил порога оскверненной Берлинской Оперы, с которой были тесно связаны 15 лет его предшествующей жизни. Презрев запрет Геббельса, он включал в свои программы сочинения Мендельсона и Хиндемита; и что же? Власти не осмелились ему перечить. Однако впоследствии ему пришлось отказаться от всех постов, сократить до минимума число выступлений...

Оправдания

О том, как поступил Караян, мы уже отчасти знаем... Он пытался оправдываться - мол, ему сказали: «Вы должны сделать это, если и впредь намерены оставаться музыкальным руководителем Ахенского театра». И этим оправданием четко определена рыночная стоимость души при продаже ее дьяволу: пост капельмейстера в провинциальном Ахене.

А может быть, втайне речь шла о чем-то большем? Дирижеры толпами покидали страну, освобождались вакансии... Уже в 1937 году по протекции неких влиятельных лиц Караян дебютировал в прежде недосягаемой для него Венской Опере. Это была решительная победа над прошлыми неудачами. Ведь родился он в Австрии, высшее образование получил в Вене - одновременно в университете и в Музыкальной Академии, по окончании которой надеялся занять какую-нибудь приличную дирижерскую должность.

Уже в студенческую пору он отрабатывает стратегию и тактику карьеристской беспринципности: поступает в класс Александра Вундерера, поскольку тот занимал сразу несколько ответственных постов в тогдашней музыкальной Вене. Но как педагог Вундерер вовсе ему не нравился; и впоследствии, при каждом удобном случае, Караян неизменно жаловался, сколь мало он получил от горячо его любившего учителя.

Возможно, жалобы эти шли в ногу с ученической почтительностью; и как раз поэтому - несмотря на организованное Вундерером участие Караяна в концерте Академического оркестра, «смотрины» окончились полным крахом: приглашений не последовало. И Караян сам с трудом отыскал себе место в Ульме - южно-германском маленьком городке, где в его распоряжении была театральная сцена величиной с комнату и оперный оркестр в количестве 26 человек. Там он провел первых 6 лет своей творческой жизни; затем был Ахен, и тут уж Караян начал действовать со всей решимостью.

И вот теперь в Вене он дирижирует едва ли не прекраснейшим творением вагнеровского гения - «Тристаном и Изольдой»... Пока еще как гость, как гастролер, обреченный терпеть навязанные ему условия... Но Караян уже предчувствует, что когда-нибудь сделается тут хозяином.

В тот же год его приглашают дирижировать оркестром Берлинской Филармонии; лучшим, по мнению многих, оркестром в Европе. На протяжении 55-летней его истории в нем сменились лишь трое художественных руководителей: Ганс фон Бюлов, Артур Никиш - и, наконец, с 1922 года - Вильгельм Фуртвенглер, стоявший в ту пору наравне со своими титаническими предшественниками. Мог ли Караян напрямую равняться с таким соперником?

И он выдумывает гениальный ход. Из тех, которыми столь мастерски пользовалась также Мария Каллас. Он делает вид, будто его не устраивают предложенные условия - особенно в той части, которая касается репетиций. И, уклонившись от непосредственного столкновения с Фуртвенглером, приобрел репутацию человека принципиального - когда этого требуют интересы искусства.

Эту репутацию он впоследствии отчасти оправдал. 10 лет понадобилось ему для анализа партитуры «Весны священной» - прежде чем он решился дирижировать этим произведением на концертной эстраде. Над Десятой симфонией Шостаковича он размышлял полтора года... И однако же, Караян не задумываясь рушил тщательно подготовленный оперный спектакль ради того, чтобы «заглушить» какого-нибудь непокорного тенора.

А в Берлинской Филармонии он дебютировал год спустя. И в то же время ему предложили продирижировать несколькими спектаклями в Берлинской опере. Разумеется, он предъявил свои условия особенно в том, что касалось репертуара. Он жаждал для себя вершинных творений немецкого духа: Моцарт, Бетховен, Вагнер... Железобетонная дирекция, назначенная непосредственно из канцелярии Геббельса, вскоре сдалась на милость победителя.

И наконец его первый, долгожданный триумф! «Тристан и Изольда». И рецензия в газете, под заголовком: «Волшебник Караян», по всей вероятности, инспирированная гитлеровскими властями. Своим острием она была направлена не столько в пользу Караяна, сколько во вред Фуртвенглеру, которого режим в ту пору уже открыто ненавидел. А еще год спустя Караян торжественно вступает в должность главного дирижера Берлинской Оперы. Как раз в те самые дни завершался гитлеровский разгром Польши...

В последние дни войны, предчувствуя неминуемую расплату, Караян эмигрирует в Италию. С началом процесса денацификации для него наступают тяжелые времена: фактический запрет на профессию.

Спасение и крах

Спас его Вальтер Легге - весьма влиятельная персона в музыкальном бизнесе. Его империя охватывала две крупнейшие студии звукозаписи: «His Master Voice» и «Columbia» - а также целый ряд оркестров и музыкальных обществ. Легге устроил головокружительную международную карьеру своей жене - певице Элизабет Шварцкопф, вопреки скромным качествам ее небольшого и, как на мой взгляд, довольно-таки банального голоса. И он же в 1946 году выхлопотал для Караяна разрешение сотрудничать со звукозаписывающей фирмой «EMI» - дочерним предприятием фирмы «Columbia». Что это было? Благотворительность истинного космополита - не чуждого, однако, нацистской идеологии? Или профессиональное чутье гениального импресарио, предполагавшего в молодом Караяне будущую звезду первой величины?

А тут подоспели благоприятные для Караяна перемены в миланском «La Scala». Священный старец, знаменитый дирижер Артуро Тосканини, до войны возглавлявший этот главнейший театр Италии, был с почестями возвращен из добровольного изгнания (он был безоговорочным и непримиримым противником фашизма) - но тут же вчистую проиграл в подковерной борьбе талантливому, но не столь благородному Виктору де Сабата, искусством которого восхищался Гитлер.

Начиная с 1949 года, Де Сабата постоянно приглашает Караяна в «La Scala» для постановки немецких опер. В его спекталях непременно участвует г-жу Шварцкопф - супруга г-на Легге...

И тут жизнь совершает новый крутой вираж. В том же 1949 году венское Общество друзей музыки предлагает Караяну должность пожизненного директора и главного дирижера Венского филармонического оркестра. Такого еще не было в полуторавековой истории сего весьма почтенного музыкального учреждения!

А в это время Фуртвенглер, гораздо менее виновный (если в данном случае можно говорить о вине) подвергается всеобщему остракизму; а Караян при этом лишь подливает масла в огонь. Он охотно рассказывал целую историю о том, что якобы в 1944 году, возмущенный коллаборационизмом Фуртвенглера, выкупил часть билетов на его концерт - так, чтобы в центре переполненного зала образовалась свастика из пустых кресел. В конце концов, вероятно, Караян и сам поверил в эту легенду.

У него была исключительная способность к мифотворчеству. Однажды, дабы оживить вокруг себя атмосферу сенсации, он запустил газетную «утку» следующего содержания: «В виллу семейства фон Караян на побережье Средиземного моря ночью пробрался вор. Господин Герберт, спасая перепуганную жену, самолично бросился в атаку на незваного гостя. В ходе борьбы было выбито оконное стекло, а осколок застрял в глазу великого дирижера. Тем временем вор ретировался, а доблестный фон Караян вынужден был тотчас же отправиться в клинику, где осколок был благополучно извлечен...» Можно себе вообразить, как эта история подействовала на истеричных поклонников!

Дальше - больше. 1954 год, «La Scala»: Караян осуществляет постановку «Лючии де Ламмермур». В главной роли Мария Каллас: самая могущественная, знаменитая и скандальная примадонна своего поколения. Оглушительный триумф. В октябре 1955 года «Лючия» в полном составе отправляется на фестиваль в Западный Берлин. А затем, в июне 1956 гастроли «La Scala» в Вене. И вновь «Лючия». По окончании спектакля «божественная» Каллас целует ему руку! И чуть ли не на следующий день (формально - спустя несколько месяцев) его назначают на пост художественного руководителя Венской оперы, с неограниченными правами и полномочиями.

И вот, Караян в роли оперного диктатора. Министры и депутаты часами ожидают аудиенции под дверью его приемной. Ему - единственному среди граждан Австрии! - специальным вердиктом дозволено использовать в своей фамилии аристократическую приставку «фон», упраздненную еще в 1919 году. Притом, что по национальности он чистокровный грек и настоящая фамилия его Караянис. Семейство, за 4 поколения до рождения будущего дирижера эмигрировавшее в Германию, приобрело пресловутую приставку в результате двукратного производства в дворяне: сперва Гогенцоллерны почтили Караянов за успехи в текстильной промышленности, а затем - уже в Австрии их вклад в здравоохранение отметили Габсбурги.

Помимо почестей, Караяну был положен самый большой гонорар в истории Оперы: 15 000 шиллингов (т.е. 600 долларов) за вечер. Плюс внушительный оклад и надбавки за режиссуру. И полная свобода в реализации своей концепции оперного театра: он мог приглашать любых солистов - и даже суфлера из Милана, с окладом в 15 раз выше, чем у «обычной» солистки балета! А он капризничал, конфликтовал с профсоюзами, предъявлял ультиматумы; уходил в отставку и вновь возвращался - пока, наконец, не покинул Венскую Оперу навсегда. Он добивался своего, терроризируя публику вспышками гнева - притом, что с оркестрантами был неизменно ровен и мягок. Недаром его называли «Марией Каллас в дирижировании»!

И наконец, он обрел суверенное музыкальное королевство в своем родном Зальцбурге, организовав - наряду с традиционным моцартовским - свой собственный, супер-снобистский (т.н. «пасхальный») оперный фестиваль. Тут он получил возможность осуществить себя в режиссуре, к которой, по словам одного остроумного критика, «чувствовал такую же тягу, как Эйнштейн к скрипке - но, в отличие от Эйнштейна, не отдавая отчет в своем дилетантизме». Больше всего времени он посвящал постановке световых эффектов, для чего обычно требовались десятки репетиций.

Впрочем, с музыкальной точки зрения его спектакли были ничуть не менее безупречны, чем его вечерний костюм: черный смокинг с косо обрезанными полами (так называемая «ласточка»), тесно облегавший его изысканно-худощавую фигуру, дополнялся брюками в полоску и лакированными «лодочками» с серебряными заклепками. В этой безупречности почти неизменно присутствовала какая-то холодная демоничность, по-своему уместная в музыке Бетховена и абсолютно противопоказанная душевной теплоте вердиевских мелодий.

Властелин огромной музыкальной империи, охватывающей чуть не половину Европы: Милан, Париж, Берлин, Лондон, Эдинбург, Люцерн... По своим владениям Караян перемещался на персональном самолете, которым сам же управлял - ибо любой ценой стремился не отстать от века. Носился по дорогам на гоночном автомобиле; увлекался горными лыжами и парусным спортом; женился третьим браком на французской манекенщице; по 2 часа в день занимался йогой...

А тем временем его империя рушилась. Но он не беспокоился, покуда главное его приобретение - Берлинский филармонический оркестр - оставался при нем. Оркестр Фуртвенглера, как бы по праву унаследованный после его смерти. По праву ли? Подлинным наследником был другой дирижер: Серджу Челибидаке, как на мой взгляд ничуть не менее талантливый, нежели Караян. Но тогда, в 1954 году, Караян сумел воспользоваться ситуацией. Внезапная смерть Фуртвенглера поставила под угрозу долгожданные гастроли оркестра в США. И тут-то ему удалось убедить дирекцию, будто бы он один способен провести эти гастроли; а уж тогда поставил единственным условием немедленное назначение на должность главного дирижера...

Спустя 20 лет рухнула и эта твердыня. Ибо, обладая демонической силой притяжения, он гораздо более мощно и неизбежно отталкивал от себя людей... Быть может, это и есть расплата за союз с дьяволом?

О мертвых - или хорошо, или ничего. Но ничего - суть забвение и бесславие, которого гений Караяна явно не заслуживает. Попросим же прощения. И поверим в то, что Караяну также простили, о чём он в последние годы так сильно просил. Юлия Андреева

Герберт фон Караян по происхождению грек, по месту рождения австриец. Его предки, удостоенные дворянства за полезную для Германии деятельность, высоко продвинулись по социальной лестнице.

Тихий, уютный Зальцбург, знаменитый тем, что в городе родился Моцарт, пестрит упоминаниями о музыканте-виртуозе.

Погружение в мир музыки произошло естественным путем: отец Караяна, работая в больнице, играл в оркестре зальцбургской консерватории имени В.А. Моцарта.

С детства играя сочинения маэстро, Герберт добился фантастических результатов. Поступив в университет Вены, Караян одновременно посещает Музыкальную Академию.

Обучаясь мастерству дирижирования, Караян не имел возможности практиковаться. Зато годы обучения принесли ему великолепное знание репертуара. Караяну пришлось буквально прорубать себе дорогу в мире, где молодые дирижеры годами ждали подходящего места.

Выступив в родном городе, он привлек внимание директора ульмского театра, который пригласил к себе неопытного, но горящего желанием всему научиться дирижера.

Мечтая о гораздо больших масштабах нежели провинциальный Ульм, Караян вскоре оказался в стане Ахенского театра.

Слава его крепла, и он все чаще получал приглашения из Вены и Берлина.

Вступив в нацистскую партию, Караян избежал преследования и травли властей. Триумфальное возвращение в Венскую оперу, где он, бывало, студентом руководил воображаемым оркестром, стало новой вехой его карьеры.

Но условия работы в Вене оставляли желать лучшего, поэтому он вернулся в бывшую резиденцию франкских королей.

Приглашение в Берлинскую филармонию упрочило положение дирижера, и хотя не все музыканты любили Караяна, зато все до единого его уважали.

Именно за свои выступления в Берлине музыкант получил прозвище - волшебник Караян.

Получив приглашение в Берлинскую государственную оперу, Караян не торопился соглашаться. Выдвинув ряд условий, он скромно принялся ждать. Он заслужил это право своими магическими концертами.

Впечатлив берлинцев спектаклем «Фиделио», он надолго заслужил любовь публики.

После войны немецким артистам пришлось худо, их мало куда приглашали, а на родину путь был закрыт. Караян был вынужден оставить практику, и жил в Италии, изредка давая концерты.

Тут вмешался господин случай: директору звукозаписывающей фирмы подвернулась пластинка с «Летучей мышью» , которой дирижировал Герберт. В 1947 году Караян с оркестром Венской филармонии сделал несколько удачных записей. Приглашения посыпались, как горох, но Караян выбрал миланскую Ла Скалу, певицей которой в то время была .

Случалось Караяну работать и с Лондонской филармонией, и с Венским симфоническим оркестром. Пластинки опер, которыми дирижировал Караян, быстро расходились.

Подлинным успехом было назначение Каряна бессменным дирижером Берлинского филармонического оркестра.

Интерпретация Караяном произведений всегда вызывала ненависть и восхищение, но на любого ненавистника можно было найти истинного поклонника творчества.

Многие оркестранты сходились во мнении, что музыка наиболее подходит Караяну. Совпадение музыканта и композитора порождало удивительно сильный эффект.

Тщательные репетиции, серьезная подготовительная работа, выверенный подбор солистов - Караян хорошо знал, что в опере мелочей не бывает. Взаимопонимание, которое царило между музыкантами берлинского оркестра и дирижером, было феноменальным. Весь коллектив восхищался тем, как работает маэстро, как ему удается найти подход к каждому музыканту. Страсть и легкость исполнения, которую демонстрировали музыканты, не появлялась изредка, она присутствовала на концертах всегда.

Непринужденность исполнения, самозабвенность, глубокое погружение в произведение для Караяна были необходимы, иначе смерть и забвение.

При упоминании имени Караяна многие вспоминают споры о том, был ли музыкант хорошим дирижером и хорошим человеком?

Правда ли то, что он был груб и капризен, был ли нацистом по убеждению? Для тех, кто профессионально занимается музыкой ответ очевиден - поставь пластинку и реши для себя раз и навсегда.

Вопросы о том, был ли Караян - хорошим человеком и был ли он нацистом - сегодня потеряли свою актуальность, потому что Третий Рейх разрушен, а многие музыканты, с которыми сотрудничал Караян уже не первый год в могиле, а музыка до сих пор живет, всего лишь нужно нажать кнопку «PLAY».

Кроме того, увлечение Караяна итальянской оперой многое говорит о его гражданской позиции.

Организовав Пасхальный фестиваль и принимая участие в Зальцбургском фестивале, Караян повлиял на современный музыкальный мир.

В Америке, куда Караян прибыл состоявшимся дирижером, его ждал успех. Атмосферу портили только журналисты, наперебой спрашивающие Герберта о его политических пристрастиях.

Одержимость музыкой и педантичный подход к организации концертов - остались верными спутниками Караяна до конца жизни.

Музыкальные Сезоны

«Главным дирижером Европы» назвал как-то Караяна один из видных музыкальных критиков. И это название справедливо вдвойне - так сказать, и по форме, и по содержанию. В самом деле: за последние полтора десятилетия Караян возглавлял большинство лучших европейских оркестров: он был главным дирижером Лондонской, Венской и Берлинской филармоний, Венской оперы и миланского театра «Ла Скала», музыкальных фестивалей в Байрёйте, Зальцбурге и Люцерне, Общества друзей музыки в Вене... Многие из этих постов Караян занимал одновременна, едва успевая перелетать на своем спортивном самолете из одного города в другой, чтобы провести репетицию, концерт, спектакль, запись на пластинки. Но он успевал все это и, кроме того, еще интенсивно гастролировал ло всему миру.

Однако определение «главный дирижер Европы» имеет и более глубокий смысл. Вот уже несколько лет как Караян оставил многие из своих постов, сосредоточившись на руководстве Берлинской филармонией и весенним фестивалем в Зальцбурге, который он сам организует с 1967 года и где ставит оперы Вагнера и монументальные творения классики. Но и сейчас не найдется на нашем континенте, да, вероятно, и во всем мире, дирижера (за исключением, быть может, Л. Бернстайна), который мог бы соперничать с ним по популярности и авторитету (если иметь в виду дирижеров его поколения).

Караяна часто сопоставляют с Тосканини, и для подобных параллелей есть немало оснований: двух дирижеров роднит и масштаб дарования, и широта музыкального кругозора, и гигантская популярнесть. Но, пожалуй, главным их сходством можно считать удивительную, порой непостижимую способность всецело завладевать вниманием музыкантов и публики, передавать им невидимые токи, рождаемые музыкой. (Это ощущается даже в записях на пластинки.)

Для слушателей Караян - гениальный артист, который дарит им мгновения высоких переживаний. Для них Караян - дирижер, которому подвластна вся многогранная стихия музыкального искусства - от творений Моцарта и Гайдна до современной музыки Стравинского и Шостаковича. Для них Караян - артист, с одинаковым блеском выступающий и на концертной эстраде, и в оперном театре, где Караяна-дирижера нередко дополняет Караян-режиссер.

Караян предельно точен в передаче духа и буквы любой партитуры. Но всякое его исполнение при этом отмечено глубокой печатью индивидуальности артиста, которая столь сильна, что ведет за собой не только оркестр, но и солистов. Лаконичными жестами, лишенными всякой аффектации, часто подчеркнуто скупыми, «жесткими», он подчиняет своей неукротимой воле каждого оркестранта, захватывает своим внутренним темпераментом слушателя, раскрывает перед ним философские глубины монументальных музыкальных полотен. И в такие мгновения его небольшая фигура кажется гигантской!

Десятки опер ставились Караяном в Вене, Милане и других городах. Перечислять репертуар дирижера значило бы вспоминать все лучшее, что есть в музыкальной литературе.

Можно очень много говорить и об интерпретации Караяном отдельных сочинений. Десятки симфоний, симфонических поэм и оркестровых пьес композиторов разных эпох и народов прозвучали в его концертах, записаны им на пластинки. Назовем лишь некоторые имена. Бетховен, Брамс, Брукнер, Моцарт, Вагнер, Верди, Бизе, Р. Штраус, Пуччини - вот композиторы, в интерпретации музыки которых талант артиста раскрывается с наибольшей полнотой. Вспомним хотя бы концерты Караяна у нас в 60-х годах или «Реквием» Верди, исполнение которого Караяном в Москве с артистами миланского театра «Да Скала» произвело неизгладимое впечатление на всех слышавших его.

Мы попытались нарисовать облик Караяна - таким, каким его знают во всем мире. Конечно, это лишь эскиз, штриховой набросок: портрет дирижера наполняется живыми красками, когда слушаешь его концерты или записи. Нам остается напомнить о начале творческого пути артиста...

Караян родился в Зальцбурге, в семье врача. Способности и любовь к музыке проявились у него столь рано, что уже пятилетним мальчуганом он публично выступал как пианист. Затем Караян учился в зальцбургском «Моцартеуме», и руководитель этой музыкальной академии Б. Паумгартнер посоветовал ему заниматься дирижированием. (И по сей день Караян остается отличным пианистом, - изредка выступающим с исполнением фортепианных и клавесинных произведений.) С 1927 года молодой музыкант работает дирижером сперва в австрийском городе Ульме, затем в Ахене, где становится одним из самых молодых в Германии главных дирижеров. В конце тридцатых годов артист переезжает в Берлин и вскоре занимает пост главного дирижера Берлинской оперы.

Энциклопедичный YouTube

• 1 / 5

  Герберт фон Караян родился в Зальцбурге в семье потомка эмигрантов предположительно аромунского происхождения из греческой провинции Македония, при рождении был наречён Херибертом. Документально фамилия Караян в форме «Караян» впервые упоминается в 1743 году в греческом городе Козани. В 1792 году его прапрадед, Георгий Караян, являвшийся крупным торговцем в саксонском городе Хемнице, получил от курфюрста Фридриха Августа III рыцарский титул - риттер, поэтому полное имя фон Караяна при рождении - рыцарь Хериберт фон Караян (нем. Heribert Ritter von Karajan).

  Членство в НСДАП

  В 1933 году фон Караян вступил в Национал-социалистическую партию ; это произошло 8 апреля 1933 года в Зальцбурге спустя два месяца после прихода к власти Адольфа Гитлера в Германии . Как и в случае с сопрано Элизабет Шварцкопф , членство Караяна в нацистской партии в период с по 1945 годы создало ему нелестную репутацию. Попытки Караяна отрицать свою партийную принадлежность были опровергнуты документально. По словам Нормана Лебрехта, «выросший в Зальцбурге во время и после Первой мировой войны, Караян отчаянно пытался сделать карьеру ещё до того, как Гитлер захватил власть в Германии. С изгнанием еврейских и левых музыкантов двадцатисемилетний Караян стал музыкальным директором в Рейхе - „Чудо-Караяном“, как в 1938 году озаглавил свою статью Геббельс. Караян чрезвычайно удачно вписался в контекст новой Германии - белокурый, с резкими чертами лица и пронзительным взглядом, он служил рекламным лицом нацистской культуры[…]» Любимец Геринга и Геббельса , Караян открывал многие свои выступления «Хорстом Весселем». Такие музыканты, как Исаак Стерн и Ицхак Перлман отказывались играть в одних концертах с Караяном.

  Творчество

  Американский критик Харви Закс дает следующий критический отзыв о его творческой манере:

  Кажется, Караян сделал выбор в пользу универсального, очень утончённого, лакированного, выверенно-чувственного звука, который можно применить с незначительными стилистическими отклонениями, которые он полагал необходимыми, к Баху и Пуччини, Моцарту и Малеру, Бетховену и Вагнеру, Шуману и Стравинскому… многие из его исполнений были «запрограммированными» и искусственными, такие никогда не встретишь у Тосканини , Фуртвенглера и других великих… большая часть записей Караяна преувеличенно «отполирована», являя собой некий звуковой аналог фильмов и фотографий Лени Рифеншталь .

  Караяна критиковали за то, что из всей музыки XX века он исполнял и записывал за редким исключением лишь те произведения, которые были написаны до 1945 года (Густава Малера , Арнольда Шёнберга , Альбана Берга , Веберна , Бартока , Яна Сибелиуса , Рихарда Штрауса , Джакомо Пуччини , Ильдебрандо Пицетти, Артура Онеггера , Сергея Прокофьева , Клода Дебюсси , Пауля Хиндемита , Карла Нильсена и Игоря Стравинского), хотя он записал Симфонию № 10 Дмитрия Шостаковича () дважды, а также исполнил премьеру «Комедии на конец времен» («De Temporum Fine Comoedia») Карла Орфа в .

  По результатам опроса, проведённого в ноябре 2010 года британским журналом о классической музыке BBC Music Magazine среди ста дирижёров из разных стран, среди которых такие музыканты, как Колин Дэвис (Великобритания), Густаво Дудамель (Венесуэла), Марис Янсонс (Россия), Герберт фон Караян занял четвёртое место в списке из двадцати наиболее выдающихся дирижёров всех времён . Введён в Зал славы журнала Gramophone .

  Поведение за пультом

  Некоторые критики, в особенности британский критик Норман Лебрехт , вменяют Караяну в вину то, что он раскрутил разрушительную инфляционную спираль, требуя огромных гонораров за исполнение. Во время пребывания в должности в качестве директора исполнительских организаций, финансируемых за счет общественных средств, таких как Венский филармонический оркестр , Берлинский филармонический оркестр и Зальцбургский фестиваль , он начал платить приглашенным звездам заоблачные гонорары, а также комментировать размер своего собственного вознаграждения.

  С тех пор, как он получил в своё распоряжение оркестры, он заставлял их записывать диски, а также вплоть до своей смерти повторно записывал свои любимые произведения при возникновении новых технологий (цифровые LP, CD, видеопленки, лазерные диски). В дополнение к созданию трудностей для других дирижеров при записях с его оркестрами, Караян также непомерно увеличивал выплаты себе гонораров.