В апреле этого года исполнилось 100 лет со дня рождения Владимира Набокова, русско-американского писателя, еще при жизни ставшего классиком литературы XX века. Организация ЮНЕСКО провозгласила 1999 год - годом Набокова. Незадолго до этого юбилея питерское издательство "Симпозиум" взялось за подготовку и выпуск собрания сочинений писателя в пяти томах, относящихся к "американскому" периоду творчества, и, несмотря на некоторые трудности при издании, выполнило обещание перед читателями. Это - наиболее полное собрание англоязычных произведений Набокова, когда-либо издававшееся в России. Его выгодно отличают качество печати и бумаги, профессиональный перевод и подробные комментарии к каждому из романов или рассказов. Недаром, контроль над выходом в свет издания осуществлял сын писателя, Дмитрий Набоков, у которого по сей день находятся архивы отца.
Долгое время российские читатели не могли получить доступ ко многим "поздним" романам Набокова, в то время как почти все русскоязычные произведения вышли аж в 1990 году. Этим, видимо, обуславливается повышенный интерес к выходу собрания сочинений в "Симпозиуме", а также ко многим другим ранее не издававшимся работам писателя. Среди них книги разных издательств: "Лекции по русской литературе", "Лекции по зарубежной литературе", "Pro et contra", сборники поэм и стихов.
К сожалению, празднования столетия писателя прошли почти незаметно. Эта дата, видимо, осталась в тени еще одного юбилея, отмечаемого россиянами в этом году - пушкинского. Однако, несмотря ни на что, общественный интерес в России к этому неоднозначному писателю огромен, - об это свидетельствует спрос на его книги, повторы документальных фильмов о его жизни на ТВ, масса литературоведческих работ о Набокове на прилавках магазинов. Все это привело меня к мысли рассказать, пусть кратко и сжато, о двух периодах творчества Набокова, о его трансформации из русского в американского писателя, а так же о нескольких малоизвестных фактах из его литературной жизни.

Владимир Владимирович Набоков (1899-1977) родился 22 апреля в Санкт-Петербурге в известной и уважаемой аристократической семье. У него было самое счастливое и безоблачное детство, какое можно себе представить. Путешествия по Европе, лучшие учителя и гувернеры, дальние поездки за бабочками (с энтомологией - коллекционированием и изучением бабочек писатель не расстался до конца жизни) - все это не оставляло Набокова в детские годы. Окруженный заботой и вниманием родителей, он уже тогда проявлял неплохие способности: к пяти годам в равной степени знал русский, английский и французский языки, затем, позднее, прочитал большое количество книг на этих трех языках. Я не случайно обратился к детским годам писателя, так как, пожалуй, у Набокова нет ни одного романа, где так или иначе не присутствовала тема детства, и не какого-нибудь абстрактного, а именно его, набоковского детства со всеми этими бабочками, шахматами, английскими велосипедами и дорогами в дачных поселках, утопающих в зелени.
Дальше все развивалось достаточно предсказуемо. Знание литературы и духовное развитие воплотилось в первые поэтические опыты. В шестнадцать лет Набоков на деньги отца выпустил тоненькую книжку своих стихов. Через много-много лет, уже известным писателем, в книге "Другие берега", Набоков скажет, что выпуск этой книги - самая большая его ошибка, и радует только то, что эта брошюрка не сохранилась. Возможно, так оно и есть. Единственное, что известно, - эти ранние стихотворения были лишь неумелым подражанием модному в то время символизму.
Октябрьская революция 1917 года в мгновение разрушила безоблачный мир юного Набокова, заставила его семью покинуть Россию. Неполных двадцати лет хватило писателю, чтобы создать свой образ России, и, затем, без изменений пронести его через многие свои произведения.
Если не считать юношеских проб пера, рождение Набокова как писателя произошло уже в Берлине, где он поселился с семьей после эмиграции. Начиная с 1921 года, Набоков под псевдонимом В. Сирин публикует рассказы, стихи, переводы европейской поэзии и прозы в русских эмигрантских журналах Берлина. В 1926 году выходит первый роман В. Сирина "Машенька" (в котором нет и восьмидесяти страниц). Однако этот первый роман во многом предопределил всю дальнейшую "сиринскую" прозу, заложил основу или фундамент конструкционной техники, уникального стиля, и, мне кажется, все последующие русскоязычные романы (да и не только они) являются надстройкой над тем самым, первым, продолжением огромного, бесконечного "метаромана", в котором главные герои имеют второстепенное значение. Рискну выделить сущность набоковского метаромана, так свойственного русской литературе, в частности ненавистному Набокову Достоевскому. Раскрывает секрет своего "надромана" сам автор в автобиографической книге "Другие берега" (русский текст 1954г.), где уже сам писатель, а не вымышленный герой, так на него похожий, проходит через всю фабулу произведения, являя собой нерасторжимость автора и его бесчисленных отражений, двойников, разбросанных по метароману.
Остановлюсь еще не нескольких "русских" романах Набокова-Сирина, наиболее ярко отражающих позиции автора, его alter ego в текстуре произведения. "Защита Лужина" (1929), третий роман Сирина приводит читателя, по крайней мере, к двум интересным выводам. Неестественность, болезненность описаний, сумасшествие героя весьма схожи с давящей паранойей кульминации "Петербурга" А. Белого, поэтому корни раннего периода творчества Набокова, вероятно, следует искать именно в русском символизме. Отсюда же выходит одна из главенствующих тем сиринско-набоковского творчества - тема тщетности, бесплодности усилий, недостижимости цели. Героя "Защиты Лужина", гениального шахматиста Лужина, доводит до помешательства и самоубийства именно невозможность решения задачи - граница, которую не удается перешагнуть. Где-то в России погибает герой романа "Подвиг" (1932) Мартын, стремившейся совершить какой-нибудь подвиг, но оказавшийся на него не способен.
Произведениями, завершающими период русскоязычного творчества и перебросившими мостик в творчество будущее, англоязычное, явились романы "Приглашение на казнь" (1936) и "Дар" (1938). Что касается "Приглашения", то он, вероятно, наименее "русский" роман довоенного периода. Он имеет отдаленное сходство с "Процессом" Кафки и, пожалуй, с некоторыми антиутопиями. "Дар" знаменателен же, прежде всего скандалом, разгоревшийся из-за его четвертой главы, издевательски описывавшей трагическую фигуру Н. Г. Чернышевского, которого превозносила эмигрантская общественность. Вскоре, в мае 1940 года, спасаясь от фашистов, семья Набоковых (писатель, жена и сын) на корабле "Champlain" отплывают в Америку.
Подытоживая "русский" период творчества Набокова-Сирина, мне хотелось бы развеять один миф, сложившийся вокруг авторства бульварной повести "Роман с кокаином", приписываемого В. Набокову. Сейчас, после детальнейшего изучения произведений Набокова, можно с полной уверенностью сказать, что этой книги он не писал.

Ступив на американский берег, русский писатель Сирии исчез, а вместо него появился американский писатель Vladimir Nabokoff, с первого своего англоязычного романа снискавший славу виртуоза английской словесности. Набоков понимал, что настоящее, мировое признание возможно только при смене языка, и некоторое время перед отъездом из Европы колебался, выбирая между французским и английским.
Первые два романа, "Подлинная жизнь Себастьяна Найта" (The Real Life of Sebastian Knight, 1941) и "Под знаком незаконнорожденных" (Bend Sinister, 1947), опубликованные в Америке были отмечены лишь узким кругом литературоведов. Эти два романа во многом показательны: Набоков использовал уже встречавшиеся в его произведениях темы, дополняя их и усложняя. Так, в "Себастьяне Найте" присутствует загадка, связанная с темой двойников автора в романе, а также двойников двойников автора, - так любимая писателем на протяжении всей творческой жизни. (Тема, так или иначе, присутствует в романах "Дар", "Подвиг", "Пнин" (Pnin, 1957), "Ада" (Ada, 1969), "Смотри на Арлекинов!" (Look at the Harlequins!, 1974)) В Bend Sinister Набоков повторно взялся за антиутопию и достиг еще большей идейной отвлеченности по сравнению с "Приглашением на казнь" Набоков всегда был противником больших идей в литературе, общественно-политических формаций. Религия и марксизм, "фрейдовщина" и нравоучения - вызывали в нем лишь уныние.
Книгой, принесшей Набокову мировую славу и материальное благополучие, был роман "Лолита", написанный по-английски в 1955 году. Впервые он был опубликован парижским издательством "Olympia Press", специализировавшимся на романах, запрещенных в Новом Свете. В пуританской Америке же он вышел только через три года. Несмотря на коммерческий успех и всеобщее признание нельзя сказать, что "Лолита" - лучший роман Набокова. И "Дар", и "Бледное пламя" (Pale Fire, 1962), и "Ада" превосходят "Лолиту" по стилю, языку, количеству головоломок и аллюзий. Может показаться, что "Лолита" - лишь описание фатального, трагического влечения Светлокожего Вдовца, Гумберта Гумберта к девочке Ло, однако нет у Набокова ни одного романа, где бы смысл находился на поверхности. Одиночество героя, интеллектуала Гумберта Гумберта среди обывателей, пошляков - вот, по-моему, основа, стержень романа. Среди подобных героев-одиночек и Федор Годунов-Чердынцев из "Дара", и Мартын Эдельвейс из "Подвига", и Бруно Кречмар из "Камеры обскура" (1933). Набоков лишь развивает мысль о спасении в искусстве от одиночества, и разные его герои ищут свое спасение в разном. Федор Годунов-Чердынцев - в написании главной книги; Мартын пытается отгородиться от одиночества каким-нибудь подвигом; и Гумберт Гумберт уходит от них совсем не далеко - он ищет возможность обрести счастье в эротическом влечении к девочке, и как часто бывает у Набокова, жестоко обманывается.
Вскоре после публикации "Лолиты" в Америке Набоков с семьей переезжает в швейцарский город Монтре, где и прожил до конца своей жизни. В 1969 году, после шести лет работы, Набоков публикует роман "Ада". "Ада" - самый сложный из набоковских текстов, переполненный скрытыми от неопытного глаза тайниками и ловушками, пронизанный намеками и ассоциациями. Действие романа разворачивается в вымышленном мире - Антитерре, который во многом похож на нашу Землю, а некоторые исторические события даже совпадают. Культурный мир Антитерры триедин, - герои свободно изъясняются на английском, русском и французском, переходят с одного на другой, строят трансъязыковые каламбуры и соединяют в себе опыт трех величайших европейских культур. В "Аде" писатель, в отличие от "Лолиты", перестает потакать "наивному" читателю, и уже не позволяет ему воспринять внешний "эротический" уровень текста, хотя, формальной эротики в "Аде" гораздо больше, чем в той же "Лолите". Этот роман, как никакой другой ориентирован на элитарного читателя, подготовленного к чтению литературы постмодернизма, признаки которой можно найти в тексте романа.
После "Ады" Набоков написал еще два романа: "Прозрачные вещи" и "Смотри на Арлекинов!", которые представляют собой некие автобиографические пародии, еще более запутывающие читателей, пытающихся разобраться в загадках набоковского текста.
Владимир Набоков умер второго июля 1977 года в Монтре.
Завершая очерк о творчестве Набокова, мне бы хотелось заметить, что чтение набоковского текста - это в первую очередь исследование, а в идеале - даже сотворчество. Кроме того, читателю не следует забывать, что перед ним текст, где нет случайных слов и фраз, где каждая деталь значима и самоценна, порой сочетая в себе синтез бесконечно большого числа литературных источников.

НАБОКОВ, ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ (1899–1977), русский писатель.

Набоков родился 10 (22) апреля 1899 в Санкт-Петербурге в старинной и богатой дворянской семье. Дед, Дмитрий Николаевич, был министром юстиции в правительствах Александра II и Александра III и отличался твердой приверженностью закону и праву. Отец, Владимир Дмитриевич – один из ведущих политиков партии кадетов, после Февральской революции занимал пост министра юстиции во Временном правительстве. От отца Набоков унаследовал либеральные взгляды, ненависть к деспотизму в любых его проявлениях, развитое чувство собственного достоинства, решительный характер и приверженность западным культурным ценностям. Однако политика, в отличие от отца, всегда оставляла сына равнодушным. Мать, Елена Ивановна (урожденная Рукавишникова), происходила из мелкопоместного дворянского рода.

В отроческие годы Набоков заинтересовался коллекционированием и изучением бабочек, что позднее отразилось в его творчестве. В 1911–1916 учился в Тенешевском училище. Литературным дебютом в печати стал сборник Стихи (1916). После Октябрьской революции Набоковы перебрались в Крым, где отец занял пост министра юстиции в правительстве Крымской республики. После падения Крымского правительства и вторжения Красной Армии на полуостров семья навсегда покинул Россию 2 (15) апреля 1919.

В 1919–1922 Набоков изучал русскую и французскую литературу в Кембриджском университете в Великобритании. По окончании университета перебрался к семье отца в Германию, в Берлин. Там прожил до 1937, когда переехал вместе с женой и маленьким сыном Дмитрием в Париж. В Берлине 28 марта 1922 был убит его отец, защищавший лидера кадетской партии П.Н.Милюкова от покушавшихся на него монархистов. Смерть отца явно и прикровенно отражена в нескольких произведениях Набокова.

В первой половине 1920-х издал поэтические сборники Горний путь и Гроздь , переводы Алисы в стране чудес Л.Кэррола (Аня в стране чудес ) и Кола Брюньона Р.Роллана (Никола Персик ). Свои произведения он публиковал под псевдонимом «В.Сирин» («сирин» – слово, означающее мифическую райскую птицу и, видимо, ассоциировавшееся для Набокова с именем Гоголя , тождественного обозначению птицы, утки гоголя).

В 1926 издано первое большое прозаическое произведение Набокова – роман Машенька . Машенька построена как воспоминание русского эмигранта Ганина о прежней жизни в России, оборванной революцией и Гражданской войной; повествование ведется от третьего лица. Главное событие русской жизни Ганина – любовь к Машеньке, оставшейся на родине. Ганин узнает, что Машенька стала женой Алферова, его соседа по берлинскому пансиону и что она должна приехать в Берлин. Герой повести ожидает встречи с ней, как чуда, как возвращения в казалось бы навсегда утраченное прошлое. Он едет на вокзал, чтобы встретить Машеньку, но когда поезд подходит, внезапно едет на другой вокзал, чтобы покинуть город.

В Машеньке Набоков обрел дорогие и притягательные темы, присутствующие или доминирующие в большинстве романов, созданных им позднее. Это тема безвозвратно потерянной России как подобия утраченного рая и как воплощения счастья молодости; тема воспоминания, одновременно противостоящего все уничтожающему времени и терпящего неудачу в этой тщетной борьбе.

В повести, как и в нескольких более поздних прозаических произведениях писателя, преломились события отрочества и юности автора: дачное место Воскресенск напоминает Батово, Выру и Рождествено, в которых прошли детство, отрочество и юность Набокова; история Ганина и Машеньки отдаленно наводит на мысль о юношеской любви Владимира Набокова и Люси Шульгиной, с которой будущий писатель познакомился в имении своего дяди Рождествене под Петербургом летом 1915. Однако, сохраняя автобиографический «след» в сюжете повести, автор осознанно избегает прямого сходства.

Несмотря на внешнюю (в сравнении с позднейшими произведениями писателя) традиционность, Машенька – вовсе не классическая повесть о любви. Набоков отбрасывает шаблонный и предлагаемый самой расстановкой персонажей ход – «любовный треугольник»; отказ Ганина от встречи с Машенькой имеет не традиционную психологическую, а глубинную философскую мотивировку: набоковский персонаж осознает ненужность встречи, ибо невозможно обращение времени вспять, и подобная попытка могла бы оказаться подчинением прошлому и отказом от себя самого. Героиня, чье имя составляет заглавие произведения, ни разу не появляется въяве на его страницах, и само ее существование кажется полуреальным, полуэфемерным.

В Машеньке предварены черты, развившиеся в позднейшей поэтике Набокова: игра литературными цитатами и аллюзиями и построение текста как вариации то ускользающих, то проявляющихся лейтмотивов и образов. Таковы разнообразные звуки (от соловьиного пения, означающего природное начало и прошлое, до шума поезда и трамвая, олицетворяющих мир техники и настоящее), запахи, повторяющиеся образы – поезда, трамваи, свет, тени, сравнения героев с птицами. Литературные подтексты повести – Евгений Онегин А.С.Пушкина, на сюжет которого проецируются встречи расставания героев повести, лирика А.А.Фета (образы соловья и розы), А.С.Пушкина и А.А.Блока (героиня под снегом и среди снегов, свидания в метель).

Второе значительное произведение Набокова, роман Король, дама, валет (1928). Роман построен на образах, связанных с карточной игрой, с вальсом и с манекенами, символизирующими механический, бездушный мир. В финале романа в роли фоновых персонажей появляются сам автор и его жена (к этому приему Набоков впоследствии прибегал неоднократно). Фабула романа – история связи жены торговца, Марии Драйер, с Францем, племянником мужа; любовники задумывают самоубийство, но оно из-за внезапно открывшихся новых обстоятельств не совершается, а Мария Драйер, заболев, умирает. Главный смысл, тема романа – прихотливость и непредсказуемость судьбы, спутывающей игрокам все карты. К этой же теме Набоков обратился в романе Отчаяние (полн. изд. – 1934), герой которого, Герман, имитирует собственную смерть, убивая внешне похожего человека, но оказывается изобличен из-за одной не учтенной детали… Отчаяние – художественное исследование своеобразной «поэтики» убийства: Герман замышляет убийство, словно пишет детективный роман. Изображение преступной игры, «эстетики» циничного обмана – тема романа Камера обскура (в первом издании Camera оbscura , 1932–1933), повествующего о слепце Кречмаре, которого обманывает Магда, изменяя ему в его присутствии с любовником. Композиционно роман ориентирован на бульварную беллетристику и кинематограф того времени: доминирует сюжет, а не описательность, текст разделен на короткие главки, действие в которых обрывается в самом напряженном моменте.

К русской теме, к жизни русской эмиграции Набоков обратился в романах Защита Лужина (1929–1930), Подвиг (1931–1932) и в повести Соглядатай (1930).

Подвиг посвящен неизменно волновавшей Набокова теме возвращения на родину, отразившейся также в его поэзии и в рассказах. Главный герой, Мартын Эдельвейс, тайно возвращается в советскую Россию и исчезает.

В Защите Лужина речь идет о гениальном шахматисте Лужине, в болезненном сознании которого мир предстает подобием шахматной доски, на которой против него ведется опасная игра. За жизнь и сознание Лужина словно борются между собой его жена и соперник, гроссмейстер с «шахматной» фамилией Турати («тура» – ладья). Лужин стремится убежать от жизни, от шахмат в утраченный рай детства, но шахматы или само время мстят ему за это, заставляя в состоянии, которое с обыденной точки зрения выглядит безумием, совершить самоубийство. Защита Лужина явилась замечательным примером изображения внутреннего мира героя, прощающегося с детством. Классичность психологизма и деталей быта сочетается в романе с модернистской игрой между явью и болезненными фантазиями героя.

В Соглядатае Набоков разрабатывает характерный для модернистской поэтики прием немотивированной смены повествовательной точки зрения. В начале герой рассказывает о совершенной им попытке самоубийства, а затем сам оказывается объектом внимания других и предметом авторского рассказа; тождество «я» и персонажа по имени Смуров выясняется только по ходу повести. За этим приемом скрывается глубокий философский смысл: неравенство человека самому себе.

В 1933 к власти в Германии пришли нацисты. Эхом нового порядка вещей, установившегося не только в России, но и в части Европы, стал роман Приглашение на казнь (1935–1936). Приглашение на казнь – роман-антиутопия о выморочном и обманчивом мире тоталитарного государства. Главный герой, Цинциннат Ц., осужден на казнь без всякой вины; его знакомят с палачом мсье Пьером, который выдает себя за такого же узника. Приговор объявляется шепотом, палач развлекает Цинцинната фокусами, его неверная жена Марфинька готова поселиться в камере мужа до его казни. Явь тоталитарного государства предстает торжеством обмана и пошлости, казнь изображается как освобождение – пробуждение героя от обморочного «сна».

В 1937, после потери женой работы в нацистской Германии (Вера Набокова была еврейкой), Набоковы перебираются во Францию.

Самым объемным и итоговым произведением Набокова, написанным на русском языке, стал Дар , признанный исследователями лучшим романом писателя (роман писался с 1933 по начало 1938, впервые опубликован без 4-ой главы, посвященной жизнеописанию Н.Г.Чернышевского , в журнале «Современные записки» в 1937–1938, полностью отд. изд. в 1952). По характеристике самого автора, Дар – роман, главной героиней которого является «русская литература». Это повествование от лица автора о своем герое, поэте-эмигранте Федоре Годунове-Чердынцеве, проживающем, как и сам Набоков, в Берлине, чередуемое с рассказом Федора о себе и своей жизни. Помимо основной линии, в Даре содержатся: стихи Федора; биография отца Федора, путешественника-естествоиспытателя Константина Годунова-Чердынцева, мысленно создаваемая, но не написанная сыном; жизнеописание Н.Г.Чернышевского, написанное Федором и составляющее четвертую главу романа; рецензии критиков на это жизнеописание, будто бы изданное отдельной книгой. Дар в целом – одновременно описание трех лет (с 1926 по 1929 г.) из жизни поэта Федора Годунова-Чердынцева и автобиографический роман, сочиняемый самим Федором.

Кроме того, Дар может быть прочитан и как художественное пересоздание событий жизни самого Набокова. История любви Федора к Зине Мерц, ставшей для него подобием Музы, напоминает о любви Набокова и Веры Слоним: писатель познакомился с ней в Берлине в 1923, они поженились 15 апреля 1925. Мотив судьбы также находит реальное соответствие: пути Набокова и Веры, задолго до их встречи, несколько раз в прошлом проходили совсем рядом и чуть было не пересеклись. Отцу Федора Набоков передал свое увлечение коллекционированием и описанием бабочек; Годунов-Чердынцев-старший независимым нравом и мужественным характером похож на Владимира Дмитриевича Набокова. Поэт и критик Кончеев, высоко ценящий произведения Федора, соотнесен с поэтом и критиком В.Ф.Ходасевичем , любившим и почитавшим набоковское творчество, а литератор Христофор Мортус, предвзято относящийся к сочинениям набоковского героя – гротескный двойник поэта и критика Г.В.Адамовича , недоброжелательно отзывавшегося о Набокове-писателе.

Еще один, доминантный план Дара – литературные подтексты. Прежде всего это произведения А.С.Пушкина и, в частности, Евгений Онегин : набоковский роман завершается стихотворными строками о прощании с книгой, восходящими к финальным стихам восьмой главы пушкинского романа в стихах. Набоковский роман построен на романтической антитезе обыденного пошлого мира (берлинские немцы, объединение русских литераторов в Берлине, позитивизм и утилитаризм в мировоззрении Н.Г.Чернышевского, героя годуновской книги) и высокой поэзии творчества, подвига, любви (дар Федора, героика странствий его отца, любовь Федора к Зине). Но в отличие от романтической и постромантической психологической прозы Набоков последовательно размывает границы между явью, воспоминанием и воображением. В Даре новое творится из сложной комбинации элементов традиционной и модернистской поэтики.

В романе как бы предсказана и смоделирована подлинная реакцию части литературных кругов на главу, посвященную Н.Г.Чернышевскому. Ряд критиков упрекает Федора в очернении памяти одного из столпов русской демократии, а издатели отказываются от печатания жизнеописания. Редакция журнала «Современные записки», неизменно благоволившего Набокову, категорически отвергла эту главу Дара , и роман вышел без нее. Тем не менее, роман упрочил первенствующее место автора в литературе русской эмиграции.

На протяжении 1930-х Набоков, семья которого жила очень стесненно, предпринимал неоднократные попытки найти преподавательскую работу в США или заинтересовать американских издателей своими сочинениями. Эти попытки стали особенно настойчивыми после начала Второй мировой войны. В 1938–1939 он написал первый роман на английском языке, The Real Life of Sebastian Knight (Истинная жизнь Себастьяна Найта , опубликован в США в 1941). В романе речь идет о попытке создания биографии писателя Себастьяна Найта, предпринятой его сводным братом. Его тема – соотношение жизни и творчества, ограниченность биографа, стремящегося отыскать истину.

Во второй половине мая 1940, когда немецкие войска уже захватили большую часть территории Франции, Набоков с женой и сыном покинули страну, отплыв на пароходе в США.

В Америке Набоков преподавал русский язык, русскую и зарубежную литературу. В 1941–1948 – русский язык и литературу в Уэльслейском колледже (штат Массачусетс), в 1951–1952 читал курс лекций в Гарвардском университете. С 1948 по 1958 был профессором в Корнельском университете. В 1955 в Париже вышел в свет роман Лолита , в 1958 он был напечатан в Америке, год спустя – в Англии. Роман принес писателю огромную, хотя и не лишенную скандальности, славу и финансовую независимость. Это позволило Набокову оставить преподавание и полностью посвятить себя литературе. В 1960 он переехал из США в Швейцарию и поселился в фешенебельном отеле города Монтрё. Здесь провел последние семнадцать лет своей жизни. Умер в Монтрё 2 июля 1977 и был похоронен на кладбище соседней деревни Кларанс.

Из профессиональных занятий Набокова преподаванием и изучением русской литературы выросли биография-исследование Николай Гоголь (на английском языке, опубликована в 1944) и фундаментальный комментарий к роману А.С.Пушкина Евгений Онегин в английском переводе, также сделанным Набоковым (4-томное издание, 1964).

Переселившись в Америку, отказался от псевдонима «Сирин» и стал подписывать произведения собственным именем. Смене литературного имени соответствовала смена языка. С этого времени Набоков писал почти исключительно по-английски. Его наиболее значительные произведения, написанные на русском языке, – это переводы или русские версии произведений, написанных по-английски: русский перевод романа Лолита (1967) и мемуарная книга Другие берега (1954), первоначальный английский вариант которой – книга Conclusive Evidence (Убедительное доказательство , 1951), а позднейшая версия – книга Speak, memory (Память, говори , 1966). После 1940 Набоковым было написано несколько романов на английском языке: Bend Sinister (многозначное название, наиболее адекватный перевод – , писался в с 1941 по 1946, опубликован в 1947); Лолита (писался в 1946–1954, опубликован в 1955), Пнин (писался в 1953–1955 гг., полностью опубликован отд. изд. в 1957 г.); Pаle Fire (Бледное пламя , или Бледный огонь , писался в 1960–1961, опубликован в 1962); Ada, or Ardor (в русских переводах Ада, или Эротиада , Ада, или Желания , Ада, или Радости страсти , писался с перерывами с 1959 по 1968, опубликован в 1969); Transparent Things (Просвечивающие предметы , писался в 1969–1972, опубликован в 1972); Look at the Harlequins! (Смотри на арлекинов! , писался в 1973–1974, опубликован в 1974).

Английская проза Набокова образует единое целое с его русскими произведениями. Сюжет Лолиты намечен в русском рассказе, или повести Волшебник (написан в 1939, при жизни автора опубликован не был). Повествовательные приемы в Даре – чередование рассказа от первого лица (как бы от «Я» автора и героя одновременно) и от третьего лица – были развиты и переосмыслены в романе Под знаком незаконнорожденных , где автор произвольно вмешивается в текст повествования и обладает абсолютной властью над героем. Противоположное отношение автора и героя представлено в романе Пнин. Изображение тоталитарной власти как фарсового спектакля, чреватого гибелью героя (Приглашение на казнь ), продолжено в английском романе Под знаком незаконнорожденных ). Другие темы, общие для русской и английской прозы Набокова, – человек и время, иллюзорность времени, скрытый узор Судьбы, вплетенный в ткань человеческой жизни. Игра аллюзиями и цитатами стилю классических авторов, маски ложных авторов, за которыми таится автор подлинный, характерны для таких романов, написанных на английском, как Ада и Бледное пламя ; в Бледном пламени дается также виртуозное и ироническое подражание стилю классических авторов (А.Попа, В.Вордсворта).

Роман Лолита , принесший писателю мировую славу, был сначала отвергнут американскими издателями, которые сочли его непристойным и порнографическим и опасались судебного преследования в случае публикации произведения. После того, как автору удалось напечатать Лолиту в Париже (1955), а затем в США (1958) и в Великобритании (1959), ряд литературных критиков также оценили это произведение как порнографическое или, как минимум, восприняли его только в качестве описания полового извращения. Между тем, хотя фабульную основу Лолиты составляет откровенно изображенная история страсти немолодого Гумберта Гумберта к девочке-подростку Долорес (Лолите) Гейз и их связи, роман полон глубокого символического смысла и не имеет ничего общего с порнографией или изображением сексуальной патологии.

«… Лолита – книга о любви, а не о сексе…» – так охарактеризовал набоковский роман один из рецензентов, Л.Триллинг.

Девочка-подросток Лолита олицетворяет в романе искусительное, демоническое начало. Она соотнесена с демоническим женским существом иудейских преданий – демоном Лилит, первой женой Адама. Напоминает Лолита и искусительницу Еву (мотив «яблочной сладости» в романе). Но одновременно образ Лолиты ассоциируется с детской чистотой и невинностью, с раем, искомым, но так и не обретенным Гумбертом Гумбертом. Страсть главного героя – это попытка воскресить его детскую любовь, девочку по имени Анабеллу Ли, на которую похожа Лолита. Это желание преодолеть, обратить вспять время. Но страсть к Лолите убивает в ней невинное, детское начало, и победа оборачивается поражением. Зловещий двойник главного героя, его соперник, в котором воплощено исключительно темное начало, – режиссер Клэр Куильти, соблазняющий Лолиту. Гротескно изображенное убийство Куильти Гумбертом Гумбертом знаменует крушение романтической по своим истокам веры главного героя в очарование детства и в возможность возвращения в прошлое.

В тексте романа содержится зашифрованный, потаенный глубокий смысл. Литературно не подготовленный, «массовый» читатель должен был воспринять Лолиту как полупорнографическое произведение о похождениях сексуального извращенца, в то время как тонкий и подготовленный читатель – как символический текст, своеобразную философскую притчу.

Наиболее изощренным примером постмодернистской игры, построенной на столкновении разных точек зрения и интерпретаций, на двусмысленности отношений между правдой и вымыслом, является роман Бледное пламя (другой перевод заглавия – Бледный огонь , написан в 1960–1961, опубликован в 1962). В игру, построенную на размывании границ между вымыслом и действительностью, втягивается и автор, Владимир Набоков: один из героев заявляет, что однажды еще может предстать перед публикой в образе профессора славистики из России, в котором угадывается сходство с самим Набоковым.

Главные персонажи – Шейд и Кинбот кажутся совсем не похожими друг на друга. Шейд – создатель поэмы о себе, о смерти дочери Гэзель и о тайнах бытия; Кинбот, самолюбивый безумец, не чуждый пошлого самодовольства; он одержим маниакальной идеей, что Шейд зашифровал в поэме рассказ о его родной Зембле и о нем, бывшем короле Карле Возлюбленном. (Возможно, Кинбот лишь мнит себя королем Карлом.) Но их роднит дар воображения и интерес к глубинным сплетениям, «текстуре» бытия и судьбы.

Творчество Набокова соединило в себе классические, модернистские и постмодернистские черты. Оно стало одним из значительных явлений литературы ХХ в. Влияние Набокова прослеживается в поэтике многих русских и иностранных писателей нашего времени.

Издания: Собр. соч .: В 4 тт. М., 1990; Собрание сочинений русского периода : В 5 тт. СПб, 1999–2000; Собрание сочинений американского периода : В 5 тт. СПб., 1997–1999;

(псевдоним - Сирин), (1899-1977) - русский и американский прозаик, поэт.
Родился Набоков 22 апреля 1899 года в Санкт-Петербурге. Отец - из старинного дворянского рода, известный правовед, один из лидеров кадетской партии, принимал участие в первом составе Временного правительства. Мать принадлежала к известному аристократическому роду Рукавишниковых.
Набоков получил прекрасное домашнее образование. Он знал в совершенстве несколько языков; увлекался теннисом, велосипедом, шахматами, затем - особенно страстно и на всю жизнь - энтомологией, продолжив образование в престижном Тенишевском училище.
После революции Набоковы оказались в Крыму, затем с 1919 года для будущего писателя началась пожизненная пора эмиграции. Владимир Набоков учился в Англии, в знаменитом Кембриджском университете, после его окончания поселяется в Берлине.
С начала 20-х годов молодой Набоков под псевдонимом Сирин публикует в эмигрантской печати свои стихи, перевод книги Кэрролла "Алиса в стране чудес", а затем и романы, которые вызывают яростные споры и взаимоисключающие мнения русской критики и собратьев по перу Открыв цикл своих романов книгой "Машенька" (1926), Набоков из года в год совершенствует свою прозу и достигает подлинного мастерства в "Подвиге" (1932), "Приглашении на казнь" (1938) и других романах В Германии, охваченной нацистским безумием, жизнь становится невыносимой, и писатель с большим трудом уезжает сначала во Францию (в 1937 году), затем в 1940 году в США, а с 1959 года живет в Швейцарии.
В первые годы жизни в Америке писатель порой доходил до отчаяния, перебиваясь случайной работой, но терпеливо и целеустремленно строил свой "американский дом", заводил полезные знакомства в "Нью-Йорке" и других престижных журналах, никогда не унижаясь и твердо отстаивая свои интересы. В сущности, он всегда знал, чего он хочет, и решительно шел к своей цели.
Позднее Набоков читал лекции по русской и европейской литературе в Уэльском колледже и Корнуэлльском университете, выпустил ряд специальных исследований, эссе, комментариев. В то же время он продолжает много писать Его прекрасная книга "Другие берега" (1954) не проходит незамеченной, однако скандал, разразившийся вокруг романа "Лолита" (1955), объявленного цензурой "порнографическим", парадоксальным образом превращает Набокова в писателя с мировым именем. В 1964 году Набоков издает свой англоязычный перевод "Евгения Онегина" А.С.Пушкина, снабдив его пространными комментариями, а в 1969 году печатает роман "Ада", вызвавший огромный успех.
Из талантливого русского прозаика, развившегося после революции за пределами России, Набоков превратился в американского писателя.
Набоков оставил после себя огромное наследие. На русском языке им было написано восемь романов, несколько десятков рассказов (сборники "Возвращение
Чорба", 1930; "Соглядатай", 1938; "Весна в Фиальте", 1956), сотни стихотворений, ряд пьес ("Смерть", "Изобретение Вальса" и др.). К этому нужно добавить обширное англоязычное творчество (с 1940 года) - романы "Истинная жизнь Себастиана Найта", "Под знаком незаконнорожденных", "Пнин", "Ада", "Бледный огонь", "Лолита", "Прозрачные вещи" (1972), "Взгляни на Арлекинов!" (1974).
Наиболее "русский" из романов Набокова, конечно, первый - "Машенька". Но читателя охватывает все же особая атмосфера, воздух некой странности, призрачности бытия.
Реальность и иллюзорность еще лишь слегка размыты, вещий мир и ощущения попеременно торжествуют друг над другом, не выводя победителя. Но медленное и едва ли не маниакальное воспоминание о чем-то, что невозможно вспомнить (словно после вынужденного пробуждения), преследует героя. И, пожалуй, самая характерная черта, свойственная всем проходным героям Набокова, - их максимальный эгоизм, нежелание считаться с другими. Ганин жалеет не Машеньку и их любовь: он жалеет себя, того себя, которого не вернешь, как не вернешь молодости и России. И реальная Машенька, как не без оснований страшится он, жена тусклого и антипатичного соседа по пансионату Алферова, своим "вульгарным" появлением убьет хрупкое прошлое.
В другом романе писатель удачно совместил предмет изображения со своим методом: "Защита Лужина" (1929) в значительной степени выросла из увлечения молодого Набокова шахматами и, главным образом, - шахматной композицией. "В этом творчестве, - говорит он об искусстве составления шахматных задач, - есть точки сопряжения с сочинительством". Особенностью сюжетных сплетений в "Защите Лужина" есть обратный мат, поставленный самому себе героем - гением шахмат и изгоем обыденности.
Все это изложено в предисловии, которое написал в 1964 году сам Набоков для американского и английского изданий: "Русское заглавие этого романа "Защита Лужина": оно относится к шахматной защите, будто бы придуманной моим героем... Сочинять книгу было нелегко, но мне доставляло большое удовольствие пользоваться теми или другими образами и положениями, дабы ввести роковое предначертание в жизни Лужина и придать очертанию сада, поездки, череды обиходных событий подобие тонко-замысловатой игры, а в конечных главах настоящей шахматной атаки, разрушающей до основания душевное здоровье моего бедного героя".
Здесь говорится о структуре, формостроении. В содержании же "Защиты Лужина" легко открывается ее близость едва ли не всем набоковским романам. Она в безысходном, трагическом столкновении героя-одиночки, наделенного одновременно душевной "странностью" и неким возвышенным даром, с "толпой", "обывателями", грубым и тоскливо-примитивным "среднечеловеческим" миром. В столкновении, от которого защиты нет.
В романах Набокова, в частности в "Приглашении на казнь", читатель сталкивается с одной и той же просвечивающей сквозь изощренный стиль схемой. Тип "непонятого обывателя ми гения", гонимого, одинокого, страдающего (а на деле зачастую глумящегося над "толпой"), стал очень популярным.
Набоковские герои словно бы отражаются друг в друге, различаясь лишь степенью своего одиночества: так, в молодом одаренном литераторе Годунове-Чердынцеве ("Дар"), неряшливом в быту, рассеянном, чудаковатом, не любимом ни обывателями, ни вещами, читатель разгадает все того же Лужина, только без его крайней болезненности, а одиночество Цинцинната Ц. - если убрать фантастические декорации - напоминает неприкаянность вполне реального Ганина в "Машеньке". И замыкает этот ряд Гумберт ("Лолита"), такой же одинокий и противостоящей пошлой "толпе", но наделенный уже "даром" эротического свойства.
Набоков - писатель-интеллигент, превыше всего ставящий игру воображения, ума, фантазии. Вопросы, которые волнуют сегодня человечество - судьба интеллекта, одиночество и свобода, личность и государственный строй, любовь и безнадежность, - он преломляет в своем, особенном, ярком метафорическом слове. Стилистическая изощренность и виртуозность Набокова резко выделяет его в традиционной литературе.
"Зачем я вообще пишу? - размышлял Набоков - Чтобы получать удовольствие, чтобы преодолевать трудности. Я не преследую при этом никаких социальных целей, не внушаю никаких моральных уроков... Я просто люблю сочинять загадки и сопровождать их изящными решениями".

Сирин и Алконост. Птица радости и Птица печали. Картина Виктора Васнецова. 1896 год Wikimedia Commons

I. Псевдонимы «со значением»

***
Едва ли не важнейший псевдоним для России XX века — Максим Горький. Принадлежал он Алексею Максимовичу Пешкову (1868-1936), писателю и драматургу, выходцу из самых низов общества. Советская власть любила Горького не столько за дарование, сколько за происхождение и жизненный опыт: одаренный самоучка из Нижнего Новгорода провел молодость в странствиях по России и участвовал в нескольких подпольных марксистских кружках. В 1892 году 24-летний Пешков опубликовал свой первый рассказ «Макар Чудра» в тифлисской газете «Кавказ» и подписал его «М. Горький». Впоследствии литера «М.» стала именем «Максим», вероятно, в честь отца писателя.

Значение вымышленной фамилии «Горький» понятно любому читателю первого сборника рассказов и очерков молодого автора (1898): он писал о ворах и пьяницах, матросах и рабочих, о том, что позже сам называл «дикой музыкой труда» и «свинцовыми мерзостями дикой русской жизни». Успех рассказов Горького был ошеломительным: по данным биографического словаря «Русские писатели», только за восемь лет — с 1896 по 1904 год — о писателе было напечатано более 1860 материалов. А впереди у него была долгая жизнь и колоссальная слава. В частности, его родной Нижний Новгород был переименован в Горький в 1932 году, то есть при жизни автора. И огромный город носил имя писателя, точнее, его псевдоним до 1990 года.

Надо заметить, что Алексей Максимович в молодости недолго пользовался псевдонимом Иегудиил Хламида. Под этим именем он написал несколько сатирических фельетонов на местные темы в «Самарской газете» в 1895 году.

***
Первые романы Владимира Набокова (1899-1977) были опубликованы под псевдонимом В. Сирин. В 1920 году будущий писатель приехал вместе с родителями в Берлин. Владимир Дмитриевич Набоков (1869-1922) был крупным политическим деятелем, одним из учредителей Конституционно-демократической партии, и в послереволюционной эмиграции продолжал заниматься политикой, в частности выпускал в Берлине газету «Руль». Неудивительно, что Набоков-младший начал публиковаться под вымышленным именем, иначе читающая публика пришла бы в полнейшее недоумение от обилия В. Набокова в периодике. Под псевдонимом Сирин были напечатаны «Машенька», «Защита Лужина», «Король, дама, валет», журнальная версия «Дара» и несколько других произведений. Значение слова «Сирин» у читателей сомнений не вызывало: печальная прекрасноголосая райская птица.

***
От собственных имени и фамилии отказался Борис Николаевич Бугаев (1880-1934), войдя в анналы русских поэзии, прозы (и стиховедения) как Андрей Белый. Символистский псевдоним для молодого Бугаева придумал Михаил Сергеевич Соловьев, брат знаменитого философа Владимира Соловьева. Считается, что имя Андрей должно было напоминать о первом из призванных апостолов Христа, а Белый — о белом цвете, в котором растворены все цвета спектра.

***
В 1910-х годах выходец из Херсонской губернии Ефим Придворов (1883-1945) стал публиковать стихи под именем Демьян Бедный. Успех его сочинений был так велик, что в честь этого «большевика поэтического рода оружия» (так о нем отзывался Лев Троцкий) старый город Спасск в Пензенской губернии в 1925 году переименовали в Беднодемьяновск, и под этим названием, надолго пережившим славу пролетарского поэта, город просуществовал до 2005 года.

***
Писатель Николай Кочкуров (1899-1938) выбрал себе говорящий псевдоним с саркастическим оттенком: под именем Артем Веселый в конце 1920-х — начале 1930-х годов он опубликовал несколько популярных в те десятилетия книг о революции и Гражданской войне (роман «Россия, кровью умытая», повесть «Реки огненные», пьесу «Мы»).

***
Ученик Максима Горького Алексей Силыч Новиков (1877-1944), побывавший на русско-японской войне в качестве матроса, прибавил к собственной фамилии одно тематическое слово и стал известен как писатель-маринист Новиков-Прибой. Его перу принадлежат роман «Цусима» (1932), один из самых популярных военно-исторических романов в СССР, и ряд рассказов и повестей. Примечательно, что дебютировал Новиков-Прибой как автор двух очерков о Цусимском сражении, напечатанных под псевдонимом А. Затертый.

II. Псевдонимы экзотические и мистификации

Елизавета Ивановна Дмитриева. 1912 год Wikimedia Commons

Одной из самых известных литературных мистификаций начала XX века была Черубина де Габриак. Под этим именем в 1909 году в символистском журнале «Аполлон» печатала свои стихи Елизавета Ивановна (Лиля) Дмитриева (в замужестве Васильева, 1887-1928). Ей покровительствовал Максимилиан Волошин (чья, к слову, настоящая фамилия — Киреенко-Волошин). Вместе им удалось создать обаятельную и таинственную литературную маску, и «Аполлон» во главе с Сергеем Маковским опубликовал два цикла стихотворений юной и знатной испанки-затворницы Черубины. Вскоре мистификация раскрылась, одним из неожиданных последствий этого разоблачения стала дуэль Николая Гумилева, ранее ухаживавшего за Васильевой, и Максимилиана Волошина на Черной речке (из всех мест Петербурга!). К счастью для русской поэзии, этот поединок завершился бескровно. Интересно, что Вячеслав Иванов, в «Башне» у которого бывала и сама Дмитриева, согласно воспоминаниям Волошина, сказал: «Я очень ценю стихи Черубины. Они талантливы. Но если это — мистификация, то это гениально».

***
В середине 1910-х годов в московских изданиях регулярно печатали стихи, фельетоны и пародии язвительного Дон-Аминадо. Это экзотическое имя выбрал себе Аминад Петрович Шполянский (1888-1957), юрист и литератор, мемуарист. Его пародии на известных поэтов начала века, включая Бальмонта и Ахматову, пользовались большим успехом. После революции Шполянский эмигрировал. Его афоризмы, популярные у читателей эмигрантской русскоязычной периодики, вошли в сборник «Нескучный сад» как единый цикл, озаглавленный «Новый Козьма Прутков».

***
По разряду экзотических должен проходить псевдоним Александра Степановича Гриневского (1880-1932): автор неустаревающих романтических повестей «Алые паруса» и «Бегущая по волнам», создатель звучных вымышленных городов Зурбаган и Лисс подписывал свои книги короткой иностранной фамилией Грин.

***
Имя Надежды Александровны Бучинской, урожденной Лохвицкой (1872-1952) мало что говорит современному читателю, но ее псевдоним — Тэффи — известен гораздо лучше. Тэффи — один из самых колких авторов в русской литературе, автор неподражаемой «Демонической женщины» и многолетний сотрудник «Сатирикона», главного юмористического журнала дореволюционной России. В рассказе «Псевдоним» Тэффи объясняла происхождение этого имени от «одного дурака», потому что «дураки всегда счастливы». Кроме того, выбрав странное, ничего не значащее, но звучное и запоминающееся слово, писательница обошла традиционную ситуацию, когда женщины-литераторы скрываются за мужскими псевдонимами.

***
Даниил Иванович Ювачёв (1905-1942) пользовался десятками псевдонимов, но самый известный из них — Хармс. Сохранилась анкета, которую заполнил в 1925 году поэт. Своей фамилией он назвал Ювачёв-Хармс, а на вопрос, есть ли у него псевдоним, ответил: «Нет, пишу Хармс». Исследователи связывали это короткое, запоминающееся слово с английским harm («вред»), французским charme («очарование»), санскритским dharma («религиозный долг, космический закон и порядок») и даже с Шерлоком Холмсом.

***
В раздел экзотических псевдонимов просто обязан попасть Гривадий Горпожакс. Перу этого автора принадлежит, увы, всего одно произведение — пародия на шпионский роман под названием «Джин Грин — неприкасаемый» (1972). За невозможным Гривадием скрывались сразу три автора: поэт и сценарист Григорий Поженян (1922-2005), военный разведчик и писатель Овидий Горчаков (1924-2000) и не кто иной, как сам Василий Аксенов (1932-2009). Пожалуй, после Козьмы Пруткова это самый яркий коллективный литературный псевдоним.

III. Перелицованные фамилии, или анаграммы

И. Репин и К. Чуковский. Шарж Маяковского из альбома «Чукоккала». 1915 год feb-web.ru

Почти наверняка самый-самый массовый автор XX века из писавших на русском языке — это Корней Чуковский: в России трудно вырасти без «Айболита» и «Телефона», «Мухи-Цокотухи» и «Мойдодыра». Автора этих бессмертных детских сказок при рождении звали Николай Васильевич Корнейчуков (1882-1969). Он еще в молодости из своей фамилии создал вымышленные имя и фамилию, а через несколько лет добавил к ним отчество Иванович. Дети этого замечательного поэта, переводчика, критика и мемуариста получили отчества Корнеевичи и фамилии Чуковские: нечасто встречается такое «глубокое» использование псевдонима.

***
Составлять псевдонимы, переставляя буквы собственного имени, — давняя литературная игра. Например, прославленный баснописец Иван Андреевич Крылов (1769-1844) несколько раз пользовался дикой, но симпатичной подписью Нави Волырк. В XX веке псевдоним-анаграмму выбрал себе Марк Александрович Ландау (1886-1957), более известный как Марк Алданов, автор тетралогии «Мыслитель» о французской революции, трилогии о русской революции («Ключ», «Бегство», «Пещера») и нескольких других больших и малых произведений.

***
Значение псевдонима Гайдар, взятого Аркадием Петровичем Голиковым (1904-1941), классиком советской детской литературы, до сих пор вызывает вопросы. По мнению Тимура Аркадьевича, сына писателя, разгадка такова: «„Г“ — первая буква фамилии Голиков; „ай“ — первая и последняя буквы имени; „д“ — по-французски „из“; „ар“ — первые буквы названия родного города. Г-АЙ-Д-АР: Голиков Аркадий из Арзамаса».

IV. Псевдонимы для публицистики

Иллюстрация из книги «Key to the upper Devonian of southern New York: designed for teachers and students in secondary schools». 1899 год Зубило — инструмент для обработки металла или камня. Internet Archive Digital Library

Печататься под псевдонимом в качестве литературного критика — давняя журнальная традиция даже по скромным (в хронологическом отношении, не в качественном) российским меркам. И солнце русской поэзии не брезговал подписываться вымышленным именем (Феофилакт Косичкин). Так что к началу XX века псевдонимы публицистов стали только что не обязательным явлением. Скажем, Николай Степанович Гумилев (1886-1921), публикуясь в собственном журнале «Сириус», пользовался псевдонимом Анатолий Грант . А Юрий Карлович Олеша (1899-1960), сотрудничая в прославленном сатирическом отделе газеты «Гудок», подписывался как Зубило.

***
Публицистический псевдоним должен был быть броским, иначе на него могли бы не обратить внимания читатели. Так, поэтесса и писательница Зинаида Гиппиус (1869-1945) подписывала критические статьи в журналах «Весы» и «Русская мысль» как Антон Крайний. Среди личин Валерия Брюсова (1873-1924) были и Аврелий, и Гармодий, и Пентаур. А автор популярных в начале XX века повестей для юношества, историк книги и мемуарист Сигизмунд Феликсович Либрович (1855-1918) печатался в «Вестнике литературы», подписываясь Лукианом Сильным.

V. Псевдонимы «по обстоятельствам»

Иван III разрывает ханскую грамоту. Картина Алексея Кившенко. 1879 год Wikimedia Commons

Семнадцатилетняя Анна Андреевна Горенко (1889-1966) не рискнула публиковать первые стихотворения под своим именем и взяла в качестве псевдонима фамилию прабабушки — Ахматова. Под татарским именем она и осталась в литературе. В автобиографическом очерке «Будка», написанном в 1964 году, она остановилась на важности этого имени для истории: «Моего предка хана Ахмата убил ночью в его шатре подкупленный русский убийца, и этим, как повествует Карамзин, кончилось на Руси монгольское иго».

***
Оба автора «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка» писали под псевдонимами. Евгения Петрова (1902-1942) в действительности звали Евгением Петровичем Катаевым, он был младшим братом Валентина Катаева (1897-1986) и предпочел стать знаменитым под вымышленным (полувымышленным в его случае) именем. Илья Ильф (1897-1937) при рождении получил имя Илья Арнольдович Файнзильберг, но сократил его почти до инициалов — Иль-ф.

***
Отдельную главу в рассказе о псевдонимах должны составить писатели, изменившие свои немецкие, польские, еврейские фамилии на русские. Так, автор «Голого года» и «Повести непогашенной луны» Борис Пильняк (1894-1938) при рождении носил фамилию Вогау, но изменил ее для публикации первых юношеских сочинений и в дальнейшем печатался только под вымышленной фамилией, означающей жителя деревни, где пилят лес.

***
Викентий Викентьевич Вересаев (1867-1945), автор неустаревающих «Записок врача», происходил из старой шляхетской семьи Смидовичей; крупный деятель большевистского движения и партийный начальник в советское время Петр Смидович — троюродный брат писателя.

***
Путешественник Василий Янчевецкий (1874-1954), занявшись исторической беллетристикой и преуспев на этой ниве, сократил свою фамилию до Ян. Под этим именем его и знают читатели «Огней на курганах», «Чингисхана» и «Батыя».

***
Автор «Двух капитанов» Вениамин Александрович Каверин (1902-1989) родился в семье Зильберов, но, вступив на литературное поприще, позаимствовал фамилию у друга А. С. Пушкина, удалого гусара и повесы Петра Каверина. Замечательно, что диссертацию в Ленинградском университете Зильбер защитил по Осипу Сенковскому, популярнейшему в середине XIX века литератору, прославившемуся под псевдонимом Барон Брамбеус. А уж Осип Иванович был мастер псевдонима: он подписывался, среди прочего, «Иваном Ивановым сыном Хохотенко-Хлопотуновым-Пустяковским, отставным подпоручиком, помещиком разных губерний и кавалером беспорочности» и «доктором Карлом фон Биттервассером». 

Владимир Владимирович Набоков (публиковался также под псевдонимом Сирин; 10 апреля 1899, Санкт-Петербург — 2 июля 1977, Монтрё) — русский и американский писатель, поэт, переводчик, литературовед и энтомолог.

Родился в аристократической семье известного российского политика Владимира Дмитриевича Набокова.

Образование начал в Тенишевском училище в Петербурге, где незадолго до этого учился Осип Мандельштам. Литература и энтомология становятся двумя основными увлечениями Набокова. Неадолго до революции на собственные деньги Набоков издаёт сборник своих стихов.

Революция 1917 года заставила Набоковых перебраться в Крым, а затем, в 1919-м, эмигрировать из России. Некоторые из семейных драгоценностей удалось вывезти с собой, и на эти деньги семья Набоковых жила в Берлине, в то время как Владимир получал образование в Кембридже, где он продолжает писать русские стихи и переводит на русский язык «Алису в стране Чудес» Л. Кэррола.

С 1922 года Набоков становится частью русской диаспоры в Берлине, зарабатывая на жизнь уроками английского языка. В берлинских газетах и издательствах, организованных русскими эмигрантами, печатаются рассказы Набокова. В 1927-м году Набоков женится на Вере Слоним и завершает свой первый роман — «Машенька». После чего до 1937 года создаёт 8 романов на русском языке, непрерывно усложняя свой авторский стиль и всё более смело экспериментируя с формой. Романы Набокова, не печатавшиеся в Советской России, имели успех у западной эмиграции, и ныне считаются шедеврами русской литературы (особ. «Защита Лужина», «Дар», «Приглашение на казнь»).

Приход фашистов к власти в Германии в конце30-хгодов положил конец русской диаспоре в Берлине. Жизнь Набокова с женой-еврейкой в Германии стала невозможной, и семья Набоковых переезжает в Париж, а с началом Второй мировой войны эмигрирует в США. С исчезновением русской диаспоры в Европе Набоков окончательно потерял своего русскоязычного читателя, и единственной возможностью продолжить творчество был переход на английский язык. Свой первый роман на английском языке («Подлинная жизнь Себастьяна Найта») Набоков пишет ещё в Европе, незадолго до отъезда в США, с 1937 года и до конца своих дней Набоков не написал на русском языке ни одного романа (если не считать автобиографию «Другие берега» и авторский перевод «Лолиты» на русский язык).

В Америке с 1940-го до 1958 года Набоков зарабатывает на жизнь чтением лекций по русской и мировой литературе в американских университетах. Его первые англоязычные романы («Подлинная жизнь Себастьяна Найта», «Bend Sinister», «Пнин»), несмотря на свои художественные достоинства, не имели коммерческого успеха. В этот период Набоков близко сходится с Э. Уилсоном и другими литературоведами, продолжает профессионально заниматься энтомологией. Путешествуя во время отпусков по Соединённым Штатам, Набоков работает над романом «Лолита», тема которого (история педофила, испытывающего влечение к маленьким девочкам) была немыслимой для своего времени, вследствие чего даже на публикацию романа у писателя оставалось мало надежд. Однако роман был опубликован (сначала в Европе, затем в Америке) и быстро принёс его автору мировую славу и финансовое благосостояние.

Набоков возвращается в Европу и с 1960 живёт в Монтрё, Швейцария, где создаёт свои последние романы, наиболее известные из которых — «Бледное пламя» и «Ада».