Одно ёмкое четверостишье вместило в себя столько Имён, чьи руки создали неповторимые шедевры среди инструментов. Произведения этих мастеров - мечта для каждого музыканта. Однако сегодня мы поговорим не о мастерах. Сегодня речь пойдёт о струнно смычковых инструментах, а точнее о том, как различаются скрипки, виолончели, альты, контрабасы и смычки к ним .

Современные дети знают, по какому принципу различаются мобильные телефоны, а вот как обстоят дела с классификацией скрипок - даже всезнающий Гугл может оказаться в тупике. Что ж, Сайт скрипичного мастера постарается восполнить это досадное упущение.

Итак, существует несколько типов смычковых инструментов:

Вы знали, что великие мастера разделяли музыкальные инструменты по целевому использованию? Например, скрипка для всех и каждого или «массовая» по идее должна была быть с хорошим звучанием, однако при производстве таких скрипок не уделялось слишком много внимания выбору дерева и тщательности работы. О качестве окончательной монтировки деталей и звука говорить не приходится. Почти всегда после приобретения такого инструмента следует визит к скрипичному мастеру. При производстве смычков массового производства использовались альтернативные виды древесины. Береза, граб, дешевые разновидности красного дерева, а так же пластмасса для колодок. Иногда в смычки массового производства вставлялся искусственный волос.

Следующая по качеству звучания и соответственно по качеству производства была скрипка, предназначенная для оркестровой игры . Голос такой скрипки должен быть мягким, чтобы не выделяться из ансамбля и достаточно стандартным по силе и окраске, чтобы не потеряться в общем звучании. Для этих двух видов скрипок мастер брал клён для изготовления дна, обечайки, шейки и подставки. Ель, специальной заготовки традиционно хорошо резонирует с клёном, поэтому из неё изготовлялись деки. Для струнодержателя и колков шло черное дерево или более дешевые твердые сорта древесины окрашенные в чёрный цвет. Дерево на корпусе инструмента подбиралось по текстуре и цвету, и лакировалось однотонно или с ретушью «под старину» высокосортным лаком. Требования к оркестровым смычкам тоже несколько отличались. Такими смычками нужно было играть различные штрихи, соответственно при их производстве использовалось более соответствующее по игровым характеристикам дерево. Например бразильское дерево.

Далее идёт скрипка и виолончель для сольных и ансамблевых выступлений . Вот тут звучанию уделяли особое место и над ним работали долго и скрупулёзно. Такие инструменты уместно использовать в камерных оркестрах, квартетах и разного рода ансамблях, где звучание каждого отдельно взятого инструмента заметно в большей степени, чем в симфоническом оркестре. Смычки для сольной категории изготавливаются из фернамбука. Это особый сорт древесины растущий в Южной Америке. Исторически сложилось, что именно фернамбук лучше всего подходит для производства сольных смычков.

И последняя в этой номинации идёт скрипка «артистическая» , где название уже говорит само за себя. Это концертная скрипка с уникальным звучанием, уникальным внешним видом и особенными, изысканными находками Мастера. Если для первых двух категорий инструментов красота древесины не играет роли, то для «сольной» и «артистической» мастер выискивал не просто подходящее дерево, но ещё и с яркой текстурой. А гриф, струнодержатель и колки изготовлялись из высококачественного чёрного дерева, палисандра, самшита. К концертным смычкам так же предъявляются особые требования. В основном они делаются из фернамбука, хотя есть интересные и заслуживающие внимания эксперименты с современными материалами. Такими как карбон.

Подытожим, скрипки и виолончели, также можно классифицировать по цели использования:

* массовые;

* оркестровые;

* сольные;

* артистические.

Плавно и незаметно мы подошли ко второму пункту классификации - размеру.

О размере знают все, кто когда либо учился игре на скрипке и о том, как выбрать скрипку «по размеру» на нашем сайте вы найдёте отдельную статью. Однако, повторим-напомним, что скрипки и виолончели по размеру бывают:

* 1/32

* 1/16

* 1/8

* 1/4

* 1/2

* 3/4

* 4/4

Размер - это показатель, ориентированный на индивидуальные данные учеников и исполнителей. Поэтому эта шкала такая большая, но… мало кто знает, что существует ещё два размера - 1/10 и 7/8. К каждому размеру прилагается соответствующий по длине смычок.

Разделение альтов по размерами немного отличается. Альт сравнительно молодой инструмент и окончательно сформировался только в 19 веке. В основном на альте играют подростки и взрослые, хотя существуют учебные альты размера 3/4 с длиной корпуса как у скрипки, но альтовым строем. Целые альты бывают от 38 до 45 и даже более сантиметров. Меряется длина нижней деки без пятки. Наиболее распространенными считаются инструменты 40-41 см. Иногда размер обозначается в дюймах.

Контрабасы так же бывают разных размеров включая детские. Как ни странно, но самый распространенный размер контрабаса, на котором играют взрослые музыканты 3/4. На контрабасах 4/4 играют в основном в оркестрах. Так же не лишним будет знать, что у контрабасов бывает разный строй. Сольный и оркестровый. И количество струн: 4 и 5.

Бытует мнение о том, что каждый музыкальный инструмент и особенно скрипка в разных руках звучит по-новому. Даже хороший инструмент в руках посредственного музыканта может заглохнуть. И наоборот, талантливый скрипач и виолончелист может извлечь красивый звук из самого простого и безродного инструмента. В этом есть своя, магическая логика волшебства звуков и уникальности таланта Исполнителя. А ещё, это тайна, которую каждый Мастер вкладывает в свой инструмент с каждым вздохом, с каждым прикосновением.

«Альт – это инструмент философ, немного печальный и негромкий.

Альт всегда готов прийти на помощь другим инструментам, но

никогда не пытается привлечь внимание к самому себе»

Альбер Лавиньяк

Viola (англ., итал.), alto (франц.), Bratsche (нем.)

Строй альта на квинту ниже скрипки. Диапазон от до малой октавы до ми третьей октавы. В сольных произведениях возможно употребление более высоких звуков. Партия альта пишется в альтовом и скрипичном ключах.

Тембр альта имеет по сравнению со скрипкой более суровый, мужественный оттенок. Первая струна обладает поэтичным грудным тембром. Вторая – имеет тембр тускловатый, нежный. У третьей струны густой, суровый звук. Четвертая отличается мрачностью, густотой звучания. В целом тембр альта ― менее яркий, чем скрипичный, но густой, матовый, бархатистый. Это связано с тем, что размеры его корпуса не соответствуют его строю : при оптимальной длине 46―47 сантиметров (такие альты изготовлялись старыми мастерами итальянских школ) современный инструмент имеет длину от 38 до 43 сантиметров. На больших альтах, приближающихся к классическим, играют в основном сольные исполнители, обладающие более сильными руками и разработанной техникой.

Приёмы игры на альте немного отличаются от приёмов игры на скрипке из-за бо́льших размеров и большей растяжки пальцев левой руки. Объем позиции на альте равен чистой кварте.

Основная сфера применения альтов - симфонический и струнный оркестры, где им поручаются, как правило, средние голоса, но также и сольные эпизоды. Альт - обязательный участник струнного квартета, часто используется в других камерных составах, таких как струнное трио, фортепианный квартет, фортепианный квинтет. Традиционно альтистами становились скрипачи крупного телосложения с большими руками и широкой вибрацией. Однако некоторые известные музыканты (Никколо Паганини, Давид Ойстрах) успешно совмещали игру на скрипке и на альте. Вследствие небольшого репертуара альт относительно редко использовался в качестве сольного инструмента. В наше время появилось довольно много хороших альтистов, среди них Вадим Борисовский, Федор Дружинин, Юрий Башмет, Юрий Крамаров. Совсем молодые, победители V международного конкурса альтистов им. Башмета: Нилс (Германия), Андрей Усов, Владимир Акимов, Наталья Аленицына (Россия).

Домашнее задание:

1. Посмотрите интересные материалы

Юрий Башмет и ансамбль "Солисты Москвы" играют на инструментах Страдивари, Гварнери, Гаспаро да Сало, Паоло Тестере.

Послушайте фрагменты произведений для альта:

Шнитке Концерт для альта с оркестром

Моцарт Дуэт для скрипки и альта

Шостакович Соната для альта ор.147

Канчели "Стикс" для альта, хора и оркестра

Моцарт Концертная симфония для альта

2. Играйте партии альта из оркестровых сочинений. Обратите внимание на приемы игры!

Альт — это инструмент-философ, немного печальный и негромкий. Альт всегда готов прийти на помощь другим инструментам, но никогда не пытается привлечь внимание к самому себе. Альбер Лавиньяк (1846-1916)

Можно сказать, что самым незадачливым инструментом современного оркестра был долгое время, несомненно, альт. Альт — это струнный смычковый инструмент скрипичного семейства, он по своим размерам несколько превосходит скрипку. Самые ранние образцы этого инструмента относятся к XVI веку. В разработке наилучшей конструкции альта огромную роль сыграл выдающийся итальянский мастер А. Страдивари. У этого инструмента 4 струны настроены по квинтам, всего на квинту ниже, чем у скрипки: до-соль-ре-ля. Вначале все струны на альте делали из жил, но в наше время их сердечник делают как из жил, так и из стали, которую сверху покрывают металлической оплеткой. В сравнении со скрипкой альт — инструмент менее подвижный, имеет глуховатый, тусклый, но мягкий и выразительный тембр. С давних пор альт использовался в струнном квартете и симфоническом оркестре для заполнения средних, мелодически «нейтральных» голосов в общей звуковой гармонии и потому удерживался обычно на уровне наименее развитого инструмента. Причиной такого странного явления послужило то обстоятельство, что с одной стороны - сами композиторы не стремились к развитию средних голосов, а с другой,- они в упор не хотели замечать тех природных качеств альта, какими он обладал.

Даже Бетховен, который много сделал для раскрытия оркестровых возможностей отдельных инструментов и хорошо развил средства их художественной выразительности, в своих квартетах, удерживал альт на уровне соподчинённого голоса. Естественно, что такое отношение композитором к альту, как равноправному сочлену симфонического оркестра, породило отнюдь не менее безразличное отношение к нему и со стороны самих музыкантов. Игре на альте никто не хотел учиться, считая этот инструмент обездоленным, и в оркестре альтистами становились те неудачливые и в достаточной мере бездарные скрипачи, которые не могли даже преодолеть партию вторых скрипок. Словом, на альтистов смотрели как на скрипачей-неудачников, решительно неспособных преодолеть свои и без того уже простые партии, а самый инструмент в глазах просвещённых музыкантов не пользовался никаким уважением. Есть такой анекдот: идет по пустыне дирижер и вдруг видит: в песках стоит альтист и божественно играет. Дирижер испугался. А потом думает: «Ну нет, такого быть не может. Слава Богу, это просто мираж».

Зададимся вопросом, было ли столь пренебрежительное отношение к альту заслужено им? Конечно же, нет. Этот инструмент обладает настолько богатыми возможностями, которые в нём заложенными, что нужен был только один смелый и решительный шаг, инструмент вышел из охватившего его искусственного оцепенения. И самым первым таким необычным шагом в данном направлении был дерзкий опыт Этьена Мэюля (1763-1817), который написал целую оперу «Uthal» без первых и вторых скрипок и поручил альтам исполнить основную и наиболее высокую партию струнных. А спустя двадцать восемь лет, в 1834 году, Эктор Бэрлиоз, бывший страстным поклонником альта и его большим ценителем, написал большую симфонию «Гарольд в Италии», где поручил альту главную партию. По преданию: Бэрлиоз, восхищённый игрой Паганини, предназначал это выдающееся solo именно для него, но самому Паганини так и не удалось сыграть его в концерте. Впервые его сыграл в «Концертах Падёлю» Эрнэсто-Камилло Сивори (1815- 1894), а в «Концертах Консерватории»-Жозэф-Лямбэр Массар (1811-1892).

Альт занимает промежуточное место между скрипкой и виолончелью, но он ближе примыкает к скрипке, чем к виолончели. Поэтому ошибаются те, кто думает, что альт по характеру своего звучания больше походит на виолончель потому, что строится октавой выше виолончели. Альт по своему устройству, настройке струн и приёмам игры прилежит, конечно, к скрипке больше, чем к какому-либо иному смычковому инструменту. Альт немногим больше скрипки, держится во время игры точно так же, и его четыре струны, расположенные чистой квинтой ниже скрипичных, имеют с ними три общих струны, совершенно тождественно с ними звучащих. Почему-то, в обиходе установилось мнение, что альт звучит немного гнусаво и чуть тускло. Если альт действительно является подобием скрипки, то откуда же он приобрёл те «качества», которыми скрипка отнюдь не располагала?

Дело в том, что настоящий альт, созданный в правильных и соответствующих точным расчётам величинах, в те времена не был применен в оркестре только потому, что оказался бы совершенно недоступным инструментом для тех «неудавшихся» скрипачей, которым в силу необходимости ещё в недавнем прошлом приходилось менять свою скрипку на альт. Поэтому вполне естественно, что все эти «скрипачи», будучи изгнанными из вторых скрипок, не собирались тратить свое время и силы на глубокое овладение новым и достаточно сложным инструментом, а предпочитали вообще «кое-как» выполнять свои обязанности, лишь бы не вдаваться в подробности дела. Благодаря создавшимся обстоятельствам, скрипичные мастера очень быстро приспособились к «новым обстоятельствам» и решили по собственному желанию уменьшить размеры альта настолько, насколько потребовала малопригодная для альта рука «неудавшегося скрипача». Отсюда и возник разнобой в размерах инструмента, которых до самого последнего времени существовало чуть ли не семь разновидностей. Так и произошло, что скрипичные мастера довольно просто решили задачу, но и также просто «испортили» инструмент, лишив его тех, свойственных ему качеств, которыми уже не мог распологать ни один альт-недомерок.

При этом, переделанный таким образом инструмент, приобрёл новые качества, которых не было у подлинного альта. Эти новоприобретенные качества очень сильно приглянулись музыкантам, которые не хотели слышать о настойчивых попытках возродить настоящий размер альта. Это несогласие возникло только потому, что альт-недомерок давал возможность пользоваться им всем скрипачам, которых превратности судьбы превратили в альтистов и перемена инструмента не влекла за собою никаких последствий для исполнителя, а тем более, что звучность альта-недомерка приобрела столь характерную «гнусавость», приглушенность и суровость, что с нею уже не захотели расстаться ни композиторы, ни сами музыканты. Насколько эти настроения оказались прочными, можно судить хотя бы по одному тому, что Парижская Консерватория не только приняла в своих классах альт-недомерок, но даже признала, что средний из семи разновидностей, о которых было уже сказано, является вообще лучшим инструментом. Справедливость требует признать, что альт-недомерок неизменно продолжает действовать в качестве «обязательного альта» в руках скрипачей, изучающих его в порядке расширения своего музыкально-исполнительского кругозора. Что же касается «подлинного альта», то им пользуются только те альтисты, которые посвящают себя этому инструменту вполне, как своей прямой и единственной «профессии». Именно в этом смысле «класс альта», как самостоятельного инструмента существует в русских консерваториях с 1920 года, способствуя тем самым большой приверженности молодых музыкантов этому удивительному голосу современного оркестра.

Но это не удовлетворяло истинных ценителей искусства игры на альте. И уже в первой половине XIX столетия, скрипичный мастер из Франции Жан-Батист Вильом (1798-1875)-создал, новый вид альта, который обладал необыкновенно сильным и полным тоном. Он дал ему имя contralto, но не встретив должного признания, передал свой инструмент в музей. Такая неудача не очень огорчила рьяных защитников подлинного альта. Более повезла немцу Хэрману Риттэру (1849 -1926), который восстановил правильные размеры альта и назвал его viola alta - «альтовая виола». Этот инструмент, подобно контральту созданному Вильомом, звучит полно, сочно и без всякого призвука. Именно эта разновидность альта вошла во всеобщее употребление, и особенность этой модификации заключается в том, что учащийся играть на этом инструменте, должен обладать достаточно большой и сильной рукой и посвящая себя альту, он не должен сожалеть о скрипке, которая оказалась для него почему-либо недосягаемой.

Доподлинно известно, что такие великие скрипачи, как Паганини, Сивори, Вьётан (1820-1881) и Аляр (1815-1888) очень любили исполнять партию альта в квартетах и совершенно не стыдились этого. Более того, Вьётан был обладателем чудесного альта работы Паоло Маджини (1581-1628) и довольно часто выступал на нём в своих концертах. Одна из хроник рассказывает, что старый учитель Паганини, скрипач Алэсандро Ролля (1757-1841) с огромным искусством владел альтом и это неизменно приводило в восхищение его слушателей. В оркестре альт давно уже занял свое заслуженное место, хотя продолжал не раз подвергаться ущемлению. Если во времёна «зарождения оркестра» альт выполнял очень скромные обязанности и был довольно незаметен, то в полифонической музыке Баха и Генделя альт был уравнен в правах со второй скрипкой, исполняя обязанности вполне с ней равноценные. К середине XVIII столетия, под влиянием композиторов «неаполитанской школы», значение альта в оркестре постепенно падает и он переходит на поддержку средних голосов, в основном исполняемых вторыми скрипками. При таких обстоятельствах альт часто оказывается «не у дел» и композиторы всё чаще и чаще поручают ему усиление басового голоса. Одно время, авторы давали себе труд указывать действительные обязанности альта словами viola col basso, а иной раз полагались «на обычай», считая, что действия альта уже подразумеваются сами собою. В этом последнем случае альт всегда удваивал виолончель и нижний голос оказывался звучащим сразу в трёх октавах. Такие случаи в изложении альтов можно встретить не только у Глюка, но и у Гайдна и даже у Моцарта. У некоторых русских композиторов, как например у Глинки и Чайковского, можно найти образцы ведения альтов совместно с контрабасами в качестве самого низкого голоса гармонии, изложенного в октаву. Но такое применение альтов вызывалось стремленьем отделить виолончели для проведения ими какого-нибудь ответственного solo, а вовсе не желаньем «приткнуть» альты, которые на какое-то мгновенье могли бы оказаться не занятыми. В таком случае альты с честью выполняли обязанности нижнего голоса, но из-за большой разницы в звучании с контрабасом чаще всего довольствовались лишь несколькими тактами.

Одним из первых произведений, в котором мы встречаем сольную партию альта, был написанный в 1779 году «Симфонический концерт» Моцарта, в котором композитор рассматривал альт и скрипку как равноправных партнеров. Начиная с Бетховена альт приобрёл в оркестре то значение, которое он, собственно, должен был занимать по праву. С той поры, партия альтов часто делилась на два голоса, что давало возможность пользоваться и подлинным многоголосием. Первый случай указанного толкования альтов легко встретить в самом начале Sol-минорной симфонии Моцарта, а второй - в «Adagio ma non troppo» финала Девятой симфонии Бетховена. При желании поручить альту-solo наиболее ответственный голос, возникла естественная необходимость все прочие альты присоединять в качестве сопровождения к скрипкам. Именно такой случай встречается в «Песенке Анхэн» в третьем действии Волшебного стрелка Вебэра. Однако, в современном оркестре и за исключением уже помянутого, альт до Рихарда Вагнера пребывал все же на довольно низкой ступени развития. Впервые именно он поручил альту партии большой сложности и один из таких случаев встречается у него в «Увертюре» к опере Тангейзер, в том месте, где автор воспроизводит музыку, сопутствующую сцене, известной под именем «Грот Венеры».

С этого времени сложность и заполненность альтовых партий в оркестре непрерывно возрастала и сейчас «техника» альта стоит на одном уровне со всеми прочими инструментами оркестра. Альтам нередко стали поручать достаточно ответственные партии-solo, которые они исполняют с поразительной проникновенностью. Иной раз, партия альта исполняется одним инструментом, - тогда остальные альты его сопровождают. Иной раз, всё содружество альтов исполняет порученный им мелодический узор и тогда они звучат поразительно красиво. Иной раз, наконец, альтам поручают ведение «средних голосов», изложенных многоголосно. Мягкость и задушевность альта нередко усиливается применением сурдины, которая, приглушая немного звучность инструмента, придаёт ему много прелести и подлинного обаяния.

Особенно хорошо альт сочетается ее своими ближайшими соседями по струнному оркестру. Иногда альты присоединяются к виолончелям и тогда звучность такого сочетания приобретает необычайную выразительность. Именно таким приёмом Чайковский воспользовался дважды, когда поручил объединению этих инструментов исполнение многоголосного церковного песнопения в самом начале увертюры 1812 год и, наоборот,- заупокойного пения монахинь в начале пятой картины Пиковой дамы, где сквозь звуки зимней непогоды Герману мерещится погребальное шествие. Но совершенно невероятной, гнетущей, сверлящей и леденящей кровь звучности альтов достигает этот композитор, когда поручает альтам однообразный, невыносимый своей упрямой настойчивостью узор первых страниц четвёртой картины той же оперы. Таинственного ужаса преисполнена звучность разделённых струнных с сурдиной, которым Чайковский поручает музыку «Комнаты графини».

Однако, на долю альта не всегда выпадают столь «мрачные» задачи. Напротив, альты звучат очень прозрачно, когда они призваны выполнять обязанности низких голосов гармонии, при безмолвствующих виолончелях и контрабасах. Какой удивительной свежестью проникнуто восхитительное «Вступление» к балету Щелкунчик, где альтам поручена вся основная линия басов.

В современном оркестре обязанности альта уже неисчерпаемы. Несколько иначе звучит он в камерной музыке, где ему поручаются задачи значительно более сложные. В качестве инструмента «камерного ансамбля», если не считать струнного квартета и квинтета, альтом пользовались довольно мало, но зато проникновенно. Здесь нет большой необходимости перечислять все эти произведения. Достаточно только напомнить, что среди композиторов, уделивших особое внимание альту, встречаются такие имена, как Моцарт, Бетховен и Шуман. Из более поздних композиторов справедливо упомянуть Антона Рубинштейна (1829-1894), Клода Дебюсси (1862-1918) и А. К. Глазунова, а из современных и ныне здравствующих-Сергея Василенко и Владимира Крюкова (1902-), произведения которых для альта получили большую известность благодаря частому исполнению их Вадимом Борисовским (1900-).

Итак, современный альт есть увеличенная в своих размерах скрипка. В прошлом, как было уже сказано, эти соотношения были не настолько больше, насколько то требовалось безусловным расчётом. Старый альт, благодаря несколько уменьшенной выпуклости «резонансового ящика» и этой неточности в размерах, отличался свойственной только ему одному своеобразной гнусавостью и приглушенностью звука. Напротив, современный альт, восстановленный в своих «объёмных правах», звучит полно, величественно, сочно, ярко и отнюдь «не гнусаво». Именно в этом случае, он не только утратил все особенности своего несколько сурового, затуманенного звука, свойственного альту «недомерку», но и ни один исполнитель с маленькой рукой не был бы в состоянии пользоваться им. Старый «уменьшенный» альт ушёл в прошлое, а восстановленный «обыкновенный» альт упорно стремится занять более прочное место в симфоническом оркестре нового времени. Справедливость, тем не менее, требует сказать, что и этот «возрожденный» альт существует также в нескольких размерах. Они довольно сильно отличаются лишь в своих крайних величинах, хотя по качеству звучания, характерному для «идеального» альта, весьма близки друг другу. Именно это, более чем удачное, свойство «разности размеров» даёт возможность исполнителям пользоваться в оркестре той разновидностью альта, которая больше всего отвечает их данным. Так-де, как и скрипка, альт располагает четырьмя струнами, настроенными по квинтам и звучащими квинтой ниже скрипичных. Три высокие струны альта в точности совпадают с тремя низкими странами скрипки, и названия, присвоенные крайним струнам скрипки, в точности сохраняются и на альте. Ноты для альта пишутся в альтовом ключе или ключе Do на третьей линейке, а в иных случаях, чтобы избежать чрезмерного количества добавочных линеек вверху - в ключе Sol.

Перестройка струн на альте в оркестре применяется очень редко и то только в отношении «баска», когда струна Do настраивается в Si большой октавы.

Современный объём альта не так ещё давно определялся тремя полными октавами - от do малой до do третьей. Сейчас он несколько расширился и, если не считать флажолетов, то его можно довести до fa третьей октавы - звуку трудному для извлечения, но вполне удовлетворительно звучащему. В оркестре эта ступень появляется теперь всё более настойчиво и чаще. В симфоническом оркестре этими «крайними ступенями» объёма альта пользуются очень редко. К их услугам прибегают обычно в тех случаях, когда автор хочет удержать звучность альта на самых верхах или когда он оказывается вынужденным прибегнуть именно к такой мере.

Альт (англ. и итал. viola, фр. alto, нем. Bratsche) или альт скрипичный — струнно-смычковый музыкальный инструмент такого же устройства, что и скрипка, но несколько больших размеров, отчего звучит в более низком регистре. Струны альта настроены на квинту ниже скрипичных и на октаву выше виолончельных — c, g, d1,a1 (до, соль малой октавы, ре, ля первой октавы). Наиболее употребительный диапазон — от c (до малой октавы) до e3 (ми третьей октавы), в сольных произведениях возможно употребление более высоких звуков. Ноты пишутся в альтовом и скрипичном ключах.

История

Альт считается самым ранним из ныне существующих смычковых инструментов. Время его появления относят к рубежу XV―XVI веков. Альт был первым инструментом, который был именно той формы, которую мы привыкли видеть. Сконструировал его Антонио Страдивари.

Родоначальником альта считается виола да браччо (итал. viola da braccio), или виола для руки. Эта виола, как и нынешние скрипки и альты, держалась на левом плече, в отличие от виола да гамба (итал. viola da gamba), которые держались на колене или между колен. Со временем итальянское название инструмента сократилось до просто viola, под которым он вошёл, например, в английский язык, или до Bratsche (искажённое braccio), закрепившееся в немецком и сходных с ним языках.

Конструкция современного альта почти не отличается от скрипичной, за исключением размеров. У альта нет разделения по размерам, как у скрипки, размер альта измеряется миллиметрами. Существуют альты от 350-ти мм (это меньше целой скрипки) до 425 мм. Выбор размера инструмента зависит от длины рук исполнителя.

Из всего скрипичного семейства альт был наиболее близок к виолам по размерам и по звучанию, поэтому он быстро вошел в состав оркестра в качестве среднего голоса и гармонично влился в него. Таким образом, альт явился своего рода мостом между уходящим семейством виол и зарождавшимися скрипичными инструментами.

alto , нем. Bratsche ) или альт скрипичный - струнно-смычковый музыкальный инструмент такого же устройства, что и скрипка , но несколько больших размеров, отчего звучит в более низком регистре. Струны альта настроены на квинту ниже скрипичных и на октаву выше виолончельных - c, g, d 1 ,a 1 (до, соль малой октавы , ре, ля первой октавы). Наиболее употребительный диапазон - от c (до малой октавы) до e 3 (ми третьей октавы), в сольных произведениях возможно употребление более высоких звуков. Ноты пишутся в альтовом и скрипичном ключах .

История возникновения и развития инструмента

Альт считается самым ранним из ныне существующих смычковых инструментов. Время его появления относят к рубежу XV―XVI веков. Альт был первым инструментом, который был именно той формы, которую мы привыкли видеть. Сконструировал его Антонио Страдивари .

Родоначальником альта считается виола да браччо (итал. viola da braccio ), или виола для руки. Эта виола, как и нынешние скрипки и альты, держалась на левом плече, в отличие от виола да гамба (итал. viola da gamba ), которые держались на колене или между колен. Со временем итальянское название инструмента сократилось до просто viola , под которым он вошёл, например, в английский язык, или до Bratsche (искажённое braccio ), закрепившееся в немецком и сходных с ним языках. Конструкция современного альта почти не отличается от скрипичной, за исключением размеров. У альта нет разделения по размерам, как у скрипки, размер альта измеряется миллиметрами. Существуют альты от 350-ти мм (это меньше целой скрипки) до 425 мм. Выбор размера инструмента зависит от длины рук исполнителя.

Из всего скрипичного семейства альт был наиболее близок к виолам по размерам и по звучанию, поэтому он быстро вошел в состав оркестра в качестве среднего голоса и гармонично влился в него. Таким образом, альт явился своего рода мостом между уходящим семейством виол и зарождавшимися скрипичными инструментами .

Техника игры на альте

Приёмы игры на альте немного отличаются от приёмов игры на скрипке способом звукоизвлечения и техникой, однако сама техника игры немного более ограниченная из-за бо́льших размеров, и как следствие, необходимости большей растяжки пальцев левой руки. Тембр альта ― менее яркий, чем скрипичный, но густой, матовый, бархатистый в нижнем регистре, несколько гнусавый в верхнем. Такой тембр альта - следствие того, что размеры его корпуса («резонаторного ящика ») не соответствуют его строю: при оптимальной длине 46―47 сантиметров (такие альты изготовлялись старыми мастерами итальянских школ) современный инструмент имеет длину от 38 до 43 сантиметров . На альтах бо́льшего размера, приближающихся к классическим, играют в основном сольные исполнители, обладающие более сильными руками и разработанной техникой.

Традиционно альтистами не становились с детства, переходя на этот инструмент в более зрелом возрасте (в конце музыкальной школы, при поступлении в училище или консерваторию). В основном на альт переходят скрипачи крупного телосложения с большими руками и широкой вибрацией. Некоторые известные музыканты успешно совмещали исполнение на скрипке и на альте, например, Никколо Паганини и Давид Ойстрах .

Знаменитые альтисты

• Морис Вьё
• Тёртис Лионель

Произведения для альта

С оркестром

• В. А. Моцарт . Концертная симфония для альта и скрипки с оркестром
• Соната для большого альта Никколо Паганини
• Г. Берлиоз . Концертная симфония для альта с оркестром «Гарольд в Италии »
• Б. Бартока
• Концерт для альта с оркестром «» Хиндемита
• Концерт для альта с оркестром Уильяма Уолтона
• Концерт для альта с оркестром Э. Денисова
• Концерт для альта с оркестром А. Шнитке
• Концерт для альта с оркестром (G-dur) Г. Ф. Телемана
• Концерт-симфония для альта и виолончели с оркестром (Симфония N1) А. И. Головин

С клавиром

• Сонаты для альта и клавира BWV 1027-1029 И.С. Баха
• Неоконченная М. И. Глинки (найдена и отредактирована В. В. Борисовским)
• Соната для альта и фортепиано Анри Вьетана
• Соната для альта и фортепиано Д. Д. Шостаковича
• 2 сонаты для альта (кларнета) и фортепиано Брамса
• Сказочные картины для альта и фортепиано Шумана
• Сонаты для альта и фортепиано Николая Рославца
• Соната для альта А. Хованесса

Соло

• Сюиты для альта соло Макса Регера
• Соната для альта соло Моисея Вайнберга
• Соната для альта соло Эрнста Кшенека
• Сонаты для альта соло Пауля Хиндемита

Соло в оркестре

• Балет «Жизель » Адольфа Адана
• Балет «Коппелия » Лео Делиба
• Симфоническая поэма «Дон Кихот » Рихарда Штрауса
• Балет «Бахчисарайский фонтан » Бориса Асафьева
• Балет «Жар-птица » Игоря Стравинского
• Каприччио для фортепиано с оркестром Игоря Стравинского

Альт в литературе и других областях искусства

• Владимир Орлов - «Альтист Данилов »

• Иван Крылов - «Квартет»

Напишите отзыв о статье "Альт"

Примечания

Литература

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• Гринберг, М. Русская альтовая литература. - Москва: Музыка, 1967.
• Манолова, И.М., Беленов, Л.Д. У истоков школы В.Борисовского (Воспоминания о будущем). - М., Музыка и Время №4 2016, С. 32-39.
• Понятовский, С. Альт. - М.: Музыка, 1974.

Ссылки

• .

Смычковые Щипковые Ударно-струнные Ударно-клавишные Щипково-клавишные Фрикционно-клавишные Прочее

Основной состав Деревянные духовые Медные духовые Ударные Щипковые струнные Смычковые струнные Расширенный состав Деревянные духовые Медные духовые Ударные Смычковые струнные Клавишные

Отрывок, характеризующий Альт

– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.

В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.