Пока первые научные данные не получили убедительного подтверждения, ученые - сторонники гипотезы исхода из Африки - полагали, что древнейший исход людей современного типа на север Африки и далее, на Левант, сформировал своего рода биологическое ядро, из которого впоследствии возникли народы Европы и Азии. Однако подобные аргументы страдали серьезным недостатком. Дело в том, что следы человека современного типа в этих местах около 90 тысяч лет тому назад практически исчезают. Благодаря климатологическим исследованиям мы знаем, что именно около 90 тысяч лет тому назад на Земле наступил краткий, но разрушительный по своим последствиям период резкого глобального похолодания и засухи, в результате чего весь Левант превратился в безжизненную пустыню. После отступления ледников и нового потепления Левант был быстро заселен, но на этот раз - представителями другого вида, нашего ближайшего «кузена» на генеалогическом древе - неандертальцами, которые, по всей вероятности, оказались оттесненными к югу, в регион Средиземноморья, в результате наступления ледников, надвигавшихся с севера. Мы не располагаем материальными свидетельствами пребывания людей современного типа на Леванте или в Европе на протяжении последующих 45 тысяч лет, до тех пор пока примерно 45-50 тысяч лет тому назад на арене истории не появились кроманьонцы (о чем говорит появление авгурисианской техники изготовления орудий), бросившие вызов неандертальцам, оттеснив их на север, на их древнюю прародину.

Таким образом, большинство специалистов сегодня полагают, что первые люди современного типа, выходцы из Африки, вымерли на Леванте в результате резкого похолодания и возврата засушливого климата, под влиянием которого Северная Африка и Левант быстро превратились в бесплодные пустыни.

Коридор, пролегавший через Сахару, захлопнулся, словно гигантская ловушка, и мигранты, оказавшиеся в ней, не смогли ни возвратиться назад, ни найти пригодных для жизни земель. Зияющая пропасть в 50 тысяч лет между исчезновением следов первых переселенцев на Леванте и последующим вторжением туда новой волны переселенцев из Европы, вне всякого сомнения, ставит под вопрос обоснованность широко распространенной версии о том, что первый исход из Африки на север якобы завершился успешно и создал биологическое ядро будущих европейцев. Давайте же задумаемся - почему.

Чтобы понять, почему многие европейские авторитеты в области археологии и антропологии настаивают, будто европейцы возникли самостоятельно и независимо от первого исхода из Северной Африки, необходимо помнить о том, что здесь мы имеем дело с одним из проявлений культурологического европоцентризма, стремящегося объяснить последствия первого исхода. Наиболее важным проявлением такого мышления является несокрушимая убежденность европейских ученых XX в. в том, что именно кроманьонцы, мигрировавшие в Европу не позднее 50 тысяч лет тому назад, и явились основоположниками людей «современного типа» в полном смысле слова. Эта человеческая эпифания, принесшая невиданный расцвет всевозможных искусств, ремесел и технических возможностей и культуры в целом, известна среди археологов под сухим названием «европейский Верхний палеолит». По мнению многих ученых, это было нечто вроде творческого взрыва, знаменовавшего начало эпохи мыслящего человека на Земле. Именно к этой культуре восходят впечатляющие наскальные рисунки в пещерах Шове и Ласко, а также изысканные, тонко проработанные резные фигурки «Венеры», которые археологи находят по всей Европе.

При этом обычно можно слышать аргументы типа «если мы действительно вышли из Африки и если та древняя культурная революция, столь красноречиво говорящая о даре абстрактного мышления, пришла в Европу с Леванта, она в лучшем случае могла представлять собой краткий привал на пути из Египта». Ergo, «мы, люди Запада» (это «мы» объясняется тем, что сторонники этой гипотезы - исключительно европейцы или имеют европейские корни), - всего лишь потомки выходцев из Северной Африки. Таким образом, северный маршрут для многих специалистов является этакой концептуальной отправной точкой миграции или, лучше сказать, исхода из Африки. В следующей главе мы рассмотрим, почему с точки зрения логики невозможно допустить, что первыми «людьми полностью современного типа» были европейцы, и как случилось, что первыми современными людьми, способными говорить, петь, танцевать и рисовать, стали именно африканцы, причем произошло это задолго до исхода некоторых их групп со своего родного континента.

Однако попытки дать убедительное объяснение того, как конкретно предки современных европейцев, жившие некогда в окрестностях Сахары, задумали и осуществили исход из Африки, связаны с целым рядом серьезных проблем. Для начала надо заметить, что, поскольку пустыня Сахара на протяжении последних 100 тысяч лет служила непреодолимой преградой для мигрантов, любые позднейшие вторжения выходцев из Северной Африки в Европу могли начинаться с какого-нибудь зеленого прибежища - островка растительности, еще остававшегося в Северной Африке, например из района дельты Нила, после междуледниковой паузы. Предки европейцев не могли 45-50 тысяч лет тому назад совершить исход из региона Сахары напрямую, кроме как на плотах вниз по течению Нила, однако генетическая история решительно отвергает подобную возможность.

Зеленое прибежище в Египте?

Если на всем протяжении длительного засушливого периода после междуледниковой паузы в Северной Африке действительно существовало подобное зеленое прибежище, оно около 45 тысяч лет тому назад вполне могло послужить временным приютом и перевалочным пунктом для предков будущих европейцев. Да, в древности в Северной Африке действительно существовало несколько обширных зеленых оазисов, в частности, дельта Нила в Египте и Средиземноморское побережье нынешнего Марокко. Недавняя находка детского скелета в погребении на холме Тарамса в Египте, датируемая ориентировочно между 50 и 80 тысячами лет тому назад, свидетельствует о том, что там могли сохраниться реликтовые группы населения. Ряд ведущих сторонников гипотезы исхода из Африки сразу же обратили внимание на эту находку, поскольку она предлагает реальное и вполне убедительное объяснение паузы протяженностью в 45-50 тысяч лет. Наибольшей известностью среди них пользуется Крис Стрингер, убежденный приверженец гипотезы о происхождении современных людей из Африки и один из руководителей Лондонского музея естественной истории. Стрингер утверждает, что ребенок-египтянин из Тарамсы принадлежал к колонии обитателей оазисов Северной Африки и что выходцами именно из таких колоний и были мигранты, покинувшие около 50 тысяч лет тому назад Африку и ставшие предками жителей Леванта и Европы.

И все же археологические свидетельства присутствия кроманьонцев в Северной Африке крайне скудны и немногочисленны. Даже те каменные орудия эпохи Среднего палеолита, которые были найдены в захоронении ребенка на холме Тарамса, вполне могли быть созданы неандертальцами, и их никак нельзя считать доказательством взрывного роста новых технологий, проникших в ту эпоху в Европу.

Проблема Австралии

Но, пожалуй, наиболее серьезной проблемой для европоцентрической концепции культурного развития, в основе которой лежит гипотеза о северном маршруте исхода из Африки, является сам факт существования австралийских аборигенов, создавших свою собственную культуру пения, танца и живописи задолго до европейцев и, естественно, без какой бы то ни было помощи с их стороны. Но тогда выходцами из какого района Африки они были? Какой маршрут завел их в такую даль, на край света? Можно ли считать их ветвью того же исхода, в котором принимали участие и предки современных европейцев? И, наконец, самое главное: каким образом и почему они попали в Австралию гораздо раньше, чем предки европейцев - в Европу? Эта загадка породила целый ряд попыток объяснения.

Понятно, что ответить на все эти вопросы, исходя из гипотезы об одном-единственном северном исходе из Африки в Европу, имевшем место примерно 45 тысяч лет тому назад, за которым последовало расселение человека по всему остальному миру, как то утверждает чикагский антрополог Ричард Клейн в своем классическом труде «Развитие человека», попросту невозможно. Известный зоолог, знаток Африки, художник и писатель Джонатан Кингдон идет еще дальше, доказывая, что первый, «неудачный» северный исход африканцев на Левант, имевший место около 120 тысяч лет назад, привел к расселению уцелевших мигрантов и колонизации Юго-Восточной Азии, а затем и Австралии примерно 90 тысяч лет назад. Эта версия также допускает всего один исход из Африки, и притом по северному маршруту. Крис Стрингер избрал наиболее легкий путь, утверждая, что Австралия была колонизована независимо от этого исхода и задолго до освоения Европы в результате отдельного исхода африканцев в обход Красного моря (см. рис. 1.3).

Во многом соглашаясь с Крисом Стрингером, археолог Роберт Фоули и палеонтолог Марта Лар из Кембриджского университета тоже утверждают, что цепь зеленых оазисов в Северной Африке, простиравшаяся на всем протяжении северного маршрута через Левант, имела жизненно важное значение для предков европейцев и жителей стран Леванта. Эти исследователи не испытывают никаких проблем с количеством исходов из Африки, утверждая, что в глубокой древности имело место множество больших и малых миграций, отправными точками для которых служили оазисы, разбросанные по Эфиопии и всей Северной Африке. Эта точка зрения учитывает значительный рост численности населения в самой Африке во время междуледникой паузы, около 125 тысяч лет тому назад.

Лар и Фоули полагают, что возвращение прежнего холодного и засушливого климата привело к тому, что африканский континент как бы разделился на отдельные обитаемые районы-колонии, совпадающие с границами зеленых оазисов (см. рис. 1.6), обитатели которых на протяжении последующих 50 тысяч лет были разделены непреодолимыми пустынями. Согласно схеме Лар-Фоули, предки аборигенов Восточной Азии и Австралии могли быть выходцами из Эфиопии, которые, переправившись через Красное море, отправились в дальние странствия. Они могли выбрать южный маршрут и двинуться по нему в путь совершенно независимо от предков будущих европейцев. Не так давно Фоули и Лар получили «подкрепление»: ряды сторонников северного и южного исходов пополнил американский генетик Питер Андерхилл, специалист в области изучения Y-хромосомы. Он выступил с исследованием, в котором осуществил синтез генетических доисторических факторов. Все трое ученых постулировали древний исход в Австралию по южному маршруту, признавая, что основным маршрутом исхода из Африки был все же северный путь, через Суэц и Левант, в Европу и остальные регионы Азии (рис. 1.3) и что он имел место между 30 и 45 тысячами лет тому назад.

Таким образом, обоснованность высказываемого многими специалистами по Евразии мнения о том, что предки европейцев были выходцами из Северной Африки, зависит от целого ряда факторов. К их числу относятся наличие достаточно обширных прибежищ-оазисов в Северной Африке и либо многочисленные разновременные миграции из Африки, либо очень ранняя протомиграция с Леванта в страны Дальнего Востока.

Существует и проблема идеологического плана: это - попытка зарезервировать северный маршрут исхода только за предками будущих европейцев.

Высказываясь поначалу откровенно и прямолинейно, Джонатан Кингдон утверждал, что ранний северный исход из Африки произошел около 120 тысяч лет тому назад, во время так называемой Эмианской междуледниковой паузы. Поскольку многие коридоры в пустынях Африки и Западной Азии в ту эпоху пышно зеленели буйной растительностью, предполагаемые мигранты в Австралию могли без помех продвигаться все дальше на восток с Леванта до Индии. Разумеется, они могли остановиться на длительный привал в зеленых районах Южной Азии, прежде чем двинуться дальше, в Юго-Восточную Азию, куда они прибыли около 90 тысяч лет тому назад. (Под термином «Южная Азия» я имею в виду те страны, расположенные между Аденом (Йеменом) и Бангладеш, которые выходят на береговую линию Индийского океана. К числу этих стран относятся Йемен, Оман, Пакистан, Индия, Шри-Ланка и Бангладеш, а также государства, расположенные на побережье Персидского залива: Саудовская Аравия, Ирак, Бейрут, Объединенные Арабские Эмираты и Иран.)

В качестве доказательства присутствия еще в глубокой древности разумного человека на Леванте Джонатан Кингдон ссылается на многочисленные орудия эпохи Среднего палеолита, найденные в Индии. Возраст некоторых из них - 1бЗ тысячи лет. Однако наиболее серьезной проблемой здесь является полное отсутствие скелетных останков человека современного типа такой древности где бы то ни было за пределами Африки. Кингдон утверждает, что эти орудия могли быть изготовлены людьми предсовременного или архаического типа (или мапа, как он их называет), которые как раз в то самое время обитали в Восточной Азии.

Понятно, что для того, чтобы попасть в Австралию, предки австралийцев должны были пересечь с запада на восток всю Азию, однако у нас нет никаких материальных доказательств того, что анатомические современные люди совершали миграции через всю Азию около 90 тысяч лет назад, не говоря уж о более ранней эпохе - 120-163 тысячи лет назад.

Преграды на востоке

С предложенной Кингдоном датировкой временных рамок колонизации Юго-Восточной Азии - 90-120 тысяч лет - связана и другая серьезная проблема. Если, согласно его гипотезе, первая волна миграции в Юго-Восточную Азию покинула земли Леванта несколько позже 115 тысяч лет тому назад, она, по всей вероятности, бесследно сгинула на необозримых просторах Азии. Анализ массовых миграций человека и других видов млекопитающих из Африки в Азию за последние 4 млн. лет свидетельствует о том, что, за исключением первой междуледниковой паузы, мигрантов, продвигавшихся с Леванта во внутренние районы Азии, ожидало множество труднопреодолимых препятствий. В эпохи, когда мир не был согрет благодатным теплом междуледниковой паузы, переселенцам то и дело встречались высокие горы и иссушенные зноем пустыни, служившие непреодолимыми преградами на пути на север, восток и юг от Леванта. На севере и востоке протянулась огромная горная цепь Загрос-Таурус, которая вместе с Сирийской и Аравийской пустынями изолировала Левант от Восточной Европы на севере и индийского субконтинента на юге. При обычных климатических условиях оледенения это были непроходимые гористые пустыни. Не было удобного обходного пути и на севере, где высились хребты Кавказа и шумело Каспийское море.

В древности, как и во времена Марко Поло, самым удобным альтернативным путем из Восточного Средиземноморья в Юго-Восточную Азию было как можно скорее добраться до Индийского океана и далее двигаться вдоль его береговой линии. Однако к югу и востоку от Леванта простирались Сирийская и Аравийская пустыни, и единственно возможный маршрут вел из Турции через долину Тигра и далее на юг, вдоль западного склона горной гряды Загрос, до самого побережья Персидского залива (см. рис. 1.6). Однако этот маршрут, пролегавший через так называемый Плодородный Полумесяц, в периоды похолодания и засухи по окончании междуледниковых пауз также лежал через безжизненные пустыни и, естественно, был закрыт для древних мигрантов.

Практическая невозможность для людей современного типа попасть из Леванта в Египет или Юго-Восточную Азию в период от 55 до 90 тысяч лет тому назад означает, что северный маршрут исхода из Африки в те времена позволял покинуть Черный континент только предкам будущих европейцев и жителей Леванта, а никак не праотцам обитателей Юго-Восточной Азии или Австралии. Между тем, как это ни странно, Европа и Левант не подвергались сколько-нибудь активной колонизации примерно до рубежа 45-50 тысяч лет тому назад, тогда как Австралия, лежавшая на другом конце света, напротив, интенсивно заселялась задолго до этой рубежной эпохи. А это означает, что для того, чтобы «зарезервировать» северный маршрут исхода только за предками европейцев, Крис Стрингер, Боб Фоули и Марта Лар должны были принять гипотезу о существовании в древности отдельных южных маршрутов, которыми воспользовались предки австралийцев и даже жителей Азии. Решить эту загадку позволяет только изучение генетической истории.

История "африканского зарубежья" исчисляется столетиями. В Европе африканцы появились вместе с войсками Священной Римской империи в 1210 году, в Америке в 1619 году. Главным источником формирования африканской диаспоры было рабство. Именно из числа невольников вышли первые получившие европейское образование интеллектуалы. Жоао Латино (1516-1594), эрудит, ученый, музыкант, был привезен в Испанию в двенадцатилетнем возрасте вместе с матерью. В университете в Гренаде он изучал музыку, поэзию и медицину. Ж. Латино первым из африканцев был удостоен ученой степени бакалавра (1546 г.) и звания профессора (1577 г.).

В Лондоне в XVIII веке вышли в свет первые из известных историко-философских трактатов, написанных африканцами: "Мысли и переживания о злодействах и дьявольских грузах рабов и торговле человеческими особями" Оттоба Кугуано (1787 г.) и "Занимательное повествование о жизни Олауды Эквиано или Густавуса Вассы, африканца" (1789 г.). Их авторы в 1735 году в возрасте 10-12 лет были похищены и проданы в рабство и только после его отмены в Великобритании (1772 г.) обрели долгожданную свободу. Оба играли роль предтечей по отношенеию к негритюду, панафриканизму и афроцентризму. Африканские философы, историки, литературоведы, педагоги, социологи считали их родоначальниками африканской науки.

История литературы "африканского зарубежья" связана с именами Игнатиуса Санчо (1729 - 1780)и Филлис Уитли (1753 - 1784), поэтессы, снискавшей славу в Лондоне. "Письма" И. Санчо (1782 г.), опубликованные спустя два года после его смерти, рассматривались как свидетельство большого литературного дарования автора. Ф. Уитли родилась в Сенегале, в 1761 году в качестве рабыни попала в Бостон. Она писала оды в стиле неоклассицизма. В 1773 году ее произведения были впервые опубликованы в Лондоне. Одним из почитателей ее таланта был генерал Д. Вашингтон, будущий президент США. Ему она посвятила следующие строки:

"В итоге ты величие обретешь
И покровительство богинь во всем найдешь,
Венец правителя и трон
Твоими будут, Вашингтон".

Во Франции в XVIII веке военному делу учился прадед А.С. Пушкина - Абрам Петрович Ганнибал. Он приехал в Париж в 1717 году, бедствовал. Чтобы платить за учебу, квартиру, еду требовались средства, и Абрам вступил в ряды французской армии. Служил в инженерных частей, участвовал во взятии испанских крепостей, был ранен и за отличия пожалован чином инженер-поручика. Его военные заслуги, героизм и чин были приняты во внимание, так что он был принят студентом и затем стал выпускником высшей военной инженерной школы, куда ранее доступ иностранцам был закрыт.

В Германии в XVIII веке обрел изестность уроженец Золотого Берега (нынешней Ганы) поэт, философ, правовед Антоний Вильгельм Амо. Он изучал философию и юриспруденцию в университете в Халле (1727-1734), получил профессорскую кафедру, занимал должность государственного советника в Берлине, однако в 1740 году вернулся на родину. А. В. Амо написал две диссертации: "Права африканцев в Европе" (1729 г.) и "О беспристрастности человеческого сознания" (1735) - и трактат "Об искусстве философствовать трезво и грамотно" (1738 г.). и

В XIX веке число африканцев за пределами Африки продолжало расти. На рубеже XIX - XX веков мировую славу снискал живший в Великобритании музыкант и композитор Сэмьюэл Тэйлор (1875 - 1912).Он работал с лучшими оркестрами и хорами,много гастролировал, а его поездка в США вызвала настоящий триумф. Его вклад в развитие концертной музыки сравним с деятельностью И. Брамса и Э. Грига. Подобно им Тэйлор интегрировал народные африканские мотивы в классическую концертную музыку.

Африканские ученые, поэты, музыканты воспитывались в Европе и в Америке, но все же Африка жила в их воспоминаниях. Африканская культура была для них абстракцией или почвой для реабилитации черноты. Между тем именно они заложили основу для развития культуры "африканского зарубежья" во второй половине ХХ века.

с выставки в ГМИИ им. А.С. Пушкина
текст и фото: Черномашенцев Владимир

«Искусство Тропической Африки из коллекции М. Л. и Л.М. Звягиных»
Выставка в ГМИИ им. А.С. Пушкина, Музей личный коллекций

Выставка работает 29 апреля - 28 августа 2011 года
ВНИМАНИЕ! Работа выставки продлена до 28 августа 2011 года.

На правах хозяина музея первой выступила Ирина Антонова - директор Пушкинского музея. Её речь разрушила представление о том, что ГМИИ впервые принимает в своих стенах искусство с Черного континета. Новое для музея изобразительных искусств направление оказалось совсем не таким уж и новым. Первая африканская скульптура впервые появилась в России в собрании московского коллекционера Сергея Ивановича Щукина. Он приобрёл её в 1910-е годы в Париже по совету художника Пабло Пикассо. После революции несколько африканских экспонатов из коллекции Щукина перекочевали в собрание ГМИИ . Не имея полноценного раздела этнического искусства, музей не мог экспонировать скульптуры в штучном количестве. Можно догадаться, что текущая выставка - самый серьезный показ самых первых африканских экспонатов из собрания музея:

Деревянные резные произведения датируются второй половиной 19 века.

Ирина Антонова сказала, что музеи африканского искусства - именно искусства, а не этнографии - достаточно распространённое явление для художественной жизни Европы и США. В то время как на российском музейном пространстве Африка - своего рода огромное "белое пятно", если так можно выразиться по отношению к Черному континенту. Коллекция М.Л. и Л.М. Звягиных нарушает столь печальную традицию. Высочайший художественный уровень собрания Звягиных, частично переданного в Пушкинский музей, начинает демонстрацию нового для российского зрителя искусства. Пока в рамках Музея частных коллекций, но по мере расширения музейных площадей возможно создание постоянной экспозиции.

Выступление директора ГМИИ Ирины Антоновой и Леонида Михайловича Звягина.

С ответным словом, как это обычно водится, выступил гость - создатель собрания Леонид Михайлович Звягин . Он открыл секрет, каким образом ему удалось за несколько десятилетий сделать столь сильную колллекцию далекого от России искусства. Выяснился крайне интересный момент: начало положили европейские покупки предметов африканского искусства. В конце 80-х годов Л.М. Звягин приобрёл в Германии свои первые экспонаты на деньги, вырученные от продажи собственных картин. Основной же костяк коллекции формировался не в Африке, как мне думалось поначалу, а ещё в более далекой от России, да от самой Африки стране - США.

Звягин прожил несколько лет в США, где нашёл богатейший рынок африканского искусства. Лучшие образцы вывозились с Черного контитента, легально и не совсем легально - ничего не поделать, доллары притягивают даже искусство. На вернисаже с удивлением высказался дипломат-представитель МИД РФ - он в Африке не видел таких сильных произведений искусства, какие смог отобрать Леонид Михайлович Звягин в американских антикварных лавках и магазинах. Удивительно, но в современном мире оказывается возможным создать отличную коллекцию африканского искусства не тратя время и силы на поездки в далекую экзотическую сторону.

Правитель (оба) в воинском облачении. Бенин, Нигерия. Бронза. Фрагмент

Музыкант, играющий на роге. Бенин, Нигерия. Бронза. Фрагмент

Привычный музейный интерьер, бывший когда-то дворовым экстерьером московской усадьбы, не гармонирует с африканскими идолами и фантастическими ритуальными персонажами. И лишь в нейтрально оформленных музейных залах визуальные противоречия пропадают, и тогда внимание зрителей фокусируется на главном предмете - коллекции Звягиных.

Сидящая женщина с сосудом. Культура Дженне, Мали. Терракота.

Маска в виде женского торса. Йоруба, Нигерия. Дерево

Маска ммво. Игбо, Нигерия. Дерево. Фрагмент

Чернокожих невольников, привычных к жаркому климату, главным образом широко использовали для работы на хлопковых и сахарных плантациях в Северной и Южной Америке. Но рабы-африканцы были и в Европе, где их использовали в качестве «экзотической» домашней прислуги. Точная дата, когда первые чернокожие невольники попали в Европу, до сих пор неизвестна. Из дошедших до нашего времени сочинений некоторых древнегреческих историков, философов и литераторов, можно сделать вывод, что какое-то (весьма небольшое) количество рабов-африканцев было в Афинах и некоторых других городах-полисах Эллады.

Скорее всего, древнегреческие путешественники покупали чернокожих рабов-нубийцев в Египте и привозили к себе на родину. А после того как Рим одержал победу над Карфагеном во 2-й Пунической войне (218 – 201 гг. до н.э.), и особенно после взятия и уничтожения римлянами Карфагена (146 год до н.э.) количество рабов-африканцев в Европе резко увеличилось. Во многих домах и виллах богатых римлян появились чернокожие невольники. Они, как и их белые собратья по несчастью, не имели никаких прав, полностью завися от гуманности и прихоти хозяев. Не случайно римский ученый Марк Теренций Варрон указывал, что раб – это всего лишь говорящее орудие.

Когда рабы-африканцы появились в средневековой Европе

После падения Римской империи о чернокожих рабах в Европе на много столетий забыли. Однако в первой половине XV века, с началом эпохи Великих географических открытий, португальцы, отыскивая морской путь в Индию для налаживания бесперебойных поставок пряностей и других экзотических товаров, стали регулярно обследовать западный берег Африки. Они продвигались с каждым годом все дальше, нанося неизвестное прежде побережье на карту, часто высаживались, вступали в контакт с вождями местных племен. И в 1444 году капитан Нунью Триштан, достигший устья реки Сенегал, захватил там десять негров, которых привез в Лиссабон и продал по высокой цене.Так первые чернокожие невольники попали в средневековую Европу.

Ободренные примером Триштана, некоторые португальские капитаны занялись этим позорным промыслом, приносящим хороший доход (надо отметить, что ремесло работорговца в те времена не считалось не только позорным, но даже предосудительным). Примеру португальцев немного позже последовали испанцы, французы, англичане. Целые флотилии кораблей ежегодно отправлялись в Африку за рабами. И это продолжалось несколько столетий, пока работорговля не была объявлена вне закона.

АФРИКАНСКИЕ ДЕВИЦЫ ПИКАССО

Я понял, для чего негры использовали свои скульптуры… Они были оружием. Чтобы помочь людям не попасть вновь под влияние духов.

Бронзовая голова – яркий пример высочайшего мастерства древних бенинских мастеров

Мало кто знает, что именно скульптура открыла Африку западному культурному миру и что именно африканская скульптура стала одним из родоначальников современного искусства. А ведь случилось это совсем недавно.

В коллекциях и музейных собраниях Европы скульптурные изображения из Тропической Африки начали появляться уже в XVIII в., но широким потоком шедевры из дерева и металла хлынули в Европу только в конце XIX в. В 1907 г. в Париже открывается большая выставка, посвящённая культуре народов Африки. Посетивший её молодой художник Пабло Пикассо настолько впечатлён увиденным, что за несколько дней создаёт шедевр, которому суждено совершить настоящую революцию в европейском искусстве. Написанная им картина «Авиньонские девицы», где лица женщин стилизованы под африканские маски, становится первым произведением кубизма, с которого рождается новый этап развития, восприятия и понимания искусства – то, что мы называем современным искусством.

Мода на африканскую скульптуру захлёстывает Европу несмотря на то, что ещё за несколько десятилетий до Пикассо западные путешественники и миссионеры называли её не иначе как «примитивной» и «уродливой». Конечно, у каждого свой взгляд и мнения в отношении искусства и его течений, но ни тем ни другим африканская скульптура не является, однако по меркам европейского искусства она действительно обладает рядом особенностей, резко контрастирующих с нашими привычными и «классическими» представлениями о скульптурных изображениях.

Прежде всего африканской скульптуре чужда реалистичность. Изображения человека или животного вовсе не обязаны передавать верные пропорции, напротив, художник выделяет те черты, которые ему кажутся максимально важными, не слишком обращая внимание на схожесть изображения и натуры. Реализм, зародившийся в Древнем Египте и в течение двух с половиной тысячелетий царивший в Европе, в Тропической Африке оказался невостребованным в нашей современности. Например, в африканской скульптуре соотношение головы и тела – 1 к 3 или 1 к 2, в то время как реальные пропорции человеческого тела – 1 к 5, а в древнегреческой пластике – даже 1 к 6. Это было связано с тем, что голова, по африканским поверьям, вмещает божественную силу и энергию человека. Именно огромные головы африканских скульптур вызывали отторжение у европейских эстетов прошлого, а сегодня являются повсеместным приёмом и изобразительного искусства, и графической иллюстрации по всему миру. Вместо реализма африканской скульптуре присущ богатый символизм.

Ещё первые исследователи, и в их числе пионер изучения африканского искусства русский учёный Владимир Матвей, отмечали многообразие и огромное значение пластических символов, применявшихся в изображении различных реалий, – например, ракушка или щель вместо глаза. Этот символизм проистекает из того простого факта, что искусство для африканца несёт не декоративную, как в нашей культуре, а богатую социальную, религиозную, духовную нагрузку. Скульптура – часть веры, а не просто украшение интерьера. Следовательно, она должна нести в себе определённую информацию для верующего, защищать его или призывать. В то же время западного ценителя всегда поражала точность некоторых деталей скульптуры – так несовместимая, казалось бы, с общим пренебрежением к реалиям. Однако эти детали – например, причёска, шрамы на лице и теле, украшения – важны африканцу не сами по себе, а лишь как индикаторы, символы социального или этнического статуса. Зритель должен чётко знать, кого именно изображает эта скульптура, а длина рук или ног (или даже их наличие) вовсе не играет ключевой роли.

Африканская скульптура напрочь лишена эмоциональной насыщенности, привычной нам по европейскому искусству ещё со времён греков и этрусков. Выражения лиц предков, божеств, священных животных, людей абсолютно нейтральны, позы скульптурных композиций статичны. Эмоциональное выражение, столь важный элемент повседневного быта любого африканца, практически полностью отсутствует, что не могло не удивлять первых экспертов, изучавших африканское искусство.

Деревянные скульптуры великих предков – традиция, живущая по сей день в деревнях консо, Эфиопия

Бронзовая плита из дворца в Бенине

Африканскую скульптуру характеризует и крайняя степень консерватизма. Путь Европы от Фидия до Родена длиною в две с половиной тысячи лет кажется нам калейдоскопической сменой художественных стилей. Бронзовые головы археологической культуры Нок, изваянные за несколько столетий до новой эры, выглядят близнецами сегодняшних статуй и масок Западной Африки, как будто бы их изготовил на прошлой неделе мастер-догон из Бандиагары. Тайна этой тысячелетней преемственности продолжает изумлять исследователей всего мира.

Первые образцы ювелирного терракотового наследия культуры Нок были обнаружены в 1932 г.: крестьяне на плоскогорье Джос, находя в своих огородах глиняные статуэтки, обычно не мучали себя вопросами об их происхождении, а приспосабливали их под чучела для отпугивания птиц. Самые ранние из найденных статуэток изваяны примерно в V в. до н. э., последние – 800 лет спустя. Однако и после загадочного падения культуры Нок традиция скульптурных изображений не пропадала – она чудесным образом возродилась в X в. в культуре бронзовых скульптур народа йоруба в городе Иле-Ифе (Юго-Западная Нигерия). И хотя Иле-Ифе пришёл в упадок в XIV в., его скульптура практически в неизменном виде сохранилась в искусстве Бенина, государства уже Нового времени. Бронзовые головы, фигурки животных, регалии королевского достоинства, сделанные из слоновой кости, бронзы и латуни, представляют собой настоящие шедевры мирового искусства, сокровища музеев Европы и Америки. Большинство скульптур имело религиозное значение и использовалось для погребального культа – как, вероятно, и фигуры культуры Нок. Но бенинский оба уже знал толк не только в религиозной символике, но и в эстетике. Стены, пол и колонны в своём дворце он приказывал покрывать рельефными металлическими плитками с сотнями скульптурных изображений. Здесь видны хроники войн, охоты, приёма посольств, на некоторых угадываются даже португальские гости в широкополых фетровых шляпах, с любопытством осматривающие столицу Бенина.

В конце XIX в. искусство Бенина погибло вместе с государством, завоёванным англичанами. Но сегодняшние скульптуры, используемые в священных церемониях или продаваемые туристам в лавках и аэропортах по всей Западной Африке, несут в себе всё те же канонические черты, впервые изваянные из глины за 2500 лет до появления первых магазинов duty-free.

Помимо терракотовых и металлических изделий мастеров Нигерии, нам известно ещё несколько очагов древней скульптурной традиции в Западной Африке. Один из них – производство своеобразных латунных гирек, которое расцвело на территории современной Ганы с XVII по начало XX в. Первоначальная их цель весьма утилитарна – измерять вес золотого песка, однако гирьки стали служить и важными социальными аксессуарами (набравший полный набор мужчина считался состоятельным и уважаемым), и даже иллюстрациями к сказаниям и мифам. Фигурки, изображавшие животных, людей, божеств, различные предметы, хранят в себе истории из жизни, забавные анекдоты, правила поведения в обществе.

Падение цивилизации ашанти под ударами англичан в начале XX в. навсегда прервало эту традицию своеобразной «скульптурной литературы», аналогов которой в мире почти нет.

По сравнению со странами западной части континента Восточная и Южная Африка не сохранили такого богатого наследия, однако и здесь есть примеры богатой скульптурной традиции. Один из них – богатое творчество народа маконде в Мозамбике. Оно родилось не так уж давно – в XVIII в. – и было порождено высоким спросом европейских и индийских купцов на деревянные статуэтки с мифологическими и бытовыми сюжетами. Сегодня, в эпоху современной экономики, резчики маконде объединены в кооперативы, которые столь же успешно торгуют своими изделиями из эбенового дерева по всему Мозамбику.

ГИРЬКА С ИЗОБРАЖЕНИЕМ ПТИЦЫ-НОСОРОГА И ЗМЕИ РАССКАЗЫВАЕТ ПРИТЧУ О ПТИЦЕ, НЕ ТОРОПИВШЕЙСЯ ОТДАВАТЬ ДОЛГИ ЗМЕЕ. ОНА СЧИТАЛА, ЧТО В ЛЮБОЙ МОМЕНТ СМОЖЕТ УЛЕТЕТЬ ОТ ПОЛЗУЧЕГО КРЕДИТОРА. НО ЗМЕЯ НАБРАЛАСЬ ТЕРПЕНИЯ И, ДОЖДАВШИСЬ, ПОКА ПТИЦА-НОСОРОГ УТРАТИТ БДИТЕЛЬНОСТЬ, СХВАТИЛА ЕЁ ЗА ШЕЮ. ПРИТЧА ЗАВЕРШАЕТСЯ ПОСЛОВИЦЕЙ НАРОДА АКАН: «ХОТЯ ЗМЕЯ И НЕ ЛЕТАЕТ, ОНА ПОЙМАЛА НОСОРОГА, ЧЕЙ ДОМ В НЕБЕ», МОРАЛЬ КОТОРОЙ – ПРИЗЫВ К ТЕРПЕНИЮ И ОПТИМИЗМУ.

Ещё более древними являются знаменитые «птицы Зимбабве» – полуметровые каменные скульптуры из стеатита, установленные на колоннах по стенам Великого Зимбабве, о котором мы рассказывали ранее, в главе «История». Это изображение – по всей вероятности, орла-рыболова – красуется теперь на гербе Республики Зимбабве (вместе с автоматом Калашникова). Однако помимо неё, никаких скульптурных произведений на территории знаменитого древнего города найдено не было.

Один из примеров изысканной деревянной скульптуры маконде

Это, впрочем, вовсе не значит, что их не существовало. Недостаток наших знаний о скульптуре других районов Тропической Африки объясняется прежде всего непрочностью материала – традиционно скульптурные изображения здесь изготавливались из дерева и других органических материалов, которые во влажном тропическом климате быстро становятся жертвой гниения, червей и термитов. Однако о том, что скульптурное искусство существовало по всему континенту ещё задолго до появления первых европейцев, можно судить по богатому, до конца ещё не изведанному и оттого таинственному миру африканских масок.