Константин Маковский – известный русский художник, написавший множество картин боярской Руси XVII века. Обстановка боярских хором, одежда героев картин, да и сами бояре и боярышни воспроизведены настолько достоверно, что по картинам художника можно изучать отдельные главы истории Руси.
Точность в написании отдельных деталей и мотивов узоров, сотканных руками русских вышивальщиц, или четких орнаментов на резных кубках и чашах удивляет и восхищает зрителей прошедшего и настоящего времени.
Роскошные одежды, расшитые жемчугом, удивительной красоты головные уборы, того времени, красавицы-боярышни, украшенные драгоценными ожерельями, бояре в парчовых кафтанах – во всем чувствуется, с какой любовью к русской национальной красоте и культуре, к богатому наследию наших предков, писались эти картины. Долго можно стоять возле каждой из них – любоваться русским узорочьем и ощущать в себе гордость и в то же время печаль, печаль о том, что многое утеряно, не сохранилось и не сохраняется сегодня. Поэтому такие картины, в которых остались уникальные свидетельства культуры Русской земли, для нас особенно ценны.
Биография художника Константина Маковского
Константин Егорович Маковский (1839 – 1915гг.) родился в семье, где была атмосфера поклонения искусству. В их доме бывали многие известные деятели культуры и искусства. Отец художника, Егор Иванович Маковский, был одним из крупнейших коллекционеров Москвы второй четверти XIX века. Его увлечением были произведения изобразительного искусства, в основном старинная гравюра.
А Константин Егорович, унаследовав увлечённость отца, собирал все шедевры русского старинного мастерства, но это была «красивая старина». Что-то он умело пристраивал в жилых комнатах и мастерских, а потом использовал в своих картинах, а что-то просто выставлял в свой старинный большой шкаф из чёрного дерева, чтобы потом любоваться и восхищаться красотой и умением русских мастеров.
На карнизе камина стояла старинная домашняя утварь: серебряные ковши, кубки, рукомойники, опахала – предметы боярских времён. Старинные боярские парчовые костюмы, разноцветные сарафаны, унизанные жемчугом поручи, кокошники, расшитые жемчужными кружевами – все это можно увидеть на картинах художника. А кроме вещей, с любовью собранных Константином Егоровичем, в его картинах принимали участие и люди, собиравшиеся вокруг него. Иногда разыгрывали сцены из боярского быта, которые затем переносились на холст. И это вызывало, несомненно, горячий интерес зрителей, ведь они через картины Маковского приобщались к познанию истории Руси и культуре предков.
Дочь художника в своих воспоминаниях рассказывала, как «… ставились роскошные «живые картины» из боярского быта…». Приглашённых на эти вечера иногда было до 150-ти человек, среди которых были и представители старинных родов, потомки тех, кого изображал художник. Они «…ловко и красиво облачались в парчовые и бархатные одежды…» с тем, чтобы воспроизвести в них сцену, задуманную художником. Так появились картины – «Свадебный пир», «Выбор невесты» и многие другие картины.
Картины Константина Маковского
На полотнах К.Е. Маковского в ярких роскошных костюмах из собственной коллекции созданы образы прекрасных женщин, современниц художника. Смотришь на картину и ощущаешь, будто светится русское узорочье, поблёскивает шёлком и серебром расшитый сарафан русской красавицы. А если обратить внимание, то увидим, что на каждой картине на девушках боярышнях совершенно разные головные уборы. Действительно, у художника коллекция кокошников и головных уборов была наиболее богатым и ценным приобретением.
Коллекционированием предметов русской старины К.Е. Маковский продолжал заниматься всю жизнь. Собирая шедевры русских мастеров, художник приобщался к истории России и, любуясь ими, воодушевлялся новыми идеями. Теперь же его полотна вызывают и в нас не только восхищение богатейшим наследием наших предков, но и стремление узнать более и более о своей родине.
О том, как К.Е Маковский использовал свою коллекцию в работе, рассказывала писательница Е.И. Фортунато, которой посчастливилось быть у него в качестве модели.
К.Е Маковский был не только художником. Общаясь с крупными учеными-историками, он стал сам большим специалистом в области русской старины. К.Е. Маковский стремился сберечь художественное достояние России. Поэтому неслучайно в 1915 он стал членом Общества возрождения художественной Руси, основной задачей которого было сохранение, изучение и пропаганда русской старины.
Горько и печально, что коллекция, собиравшаяся в течение полувека, занимавшая столь важное место в жизни художника, ставшая отражением целой эпохи в русской культуре, всего через полгода после его смерти будет пущена с торгов. В сентябре 1915 года К.Е Маковский был сбит уличной пролёткой на одной из улиц Петрограда. Получив тяжёлую травму головы, художник скончался через два дня. Внезапная смерть разрушила все задуманные планы…
На аукционе было перечислено более 1000 предметов, некоторые из них достались столичным музеям: Русскому музею, Эрмитажу, Музею Училища технического рисования барона Штиглица, московским музеям. Многие предметы были скуплены представителями московских антикварных фирм. Подлинные костюмы, серебряные кубки, ковши, бокалы перешли в руки видных московских коллекционеров.
Но не все восхищались картинами К.Маковского и его манерой работать.
В начале своего творческого пути К. Маковский разделял взгляды художников-передвижников, он писал крестьянских детей («Дети, бегущие от грозы», «Свидание»), но уже в 1880-е годы художник бесповоротно отошёл от них и стал устраивать персональные выставки.
В 1883 году он создал картину «Боярский свадебный пир в XVII столетии», за ней последовали «Выбор невесты царем Алексеем Михайловичем» (1886), «Смерть Ивана Грозного» (1888), «Одевание невесты к венцу» (1890), «Поцелуйный обряд» (1895,). Картины пользовались успехом, как в России, так и на международных выставках. За некоторые из них на Всемирной выставке 1889 года в Париже К.Маковский был удостоен золотой медали.
На его картины цены были всегда высокими. П.М. Третьяков иногда не мог приобрести их. А вот иностранные коллекционеры охотно покупали полотна «боярского» цикла, поэтому большинство работ художника ушло из России.
Благодаря такому успеху К.Е.Маковский стал одним из самых богатых людей. В течение всей жизни его окружала роскошь, какая не снилась ни одному русскому художнику. Маковский с одинаковым блеском выполнял любой заказ на любую тему. Именно последнее вызывало у многих непонимание, и даже осуждение. Одни, видимо, завидовали успеху, другие считали, что в картинах должен присутствовать народ со своей повседневной жизнью. Но такие картины раскупались не столь охотно, и многие считали, что Маковский писал на те темы, которые были востребованы, то есть ради собственного обогащения.
Однако он всегда жил, как ему хотелось и писал то, что хотел. Его видение прекрасного просто совпали с требованиями и запросами тех людей, которые готовы были платить за его картины большие деньги. Его лёгкий успех стал основной причиной отрицательного отношения к нему и его творчеству художников-передвижников. Его обвиняли в том, что он ради материальных благ использовал искусство и свой талант.
К.Е. Маковский начинал свой художественный путь вместе с художниками- передвижниками, выставляя картины на тему жизни народа. Однако со временем его интересы стали иными, и с 1880-х он стал успешным салонным портретистом. О том, что это произошло ради материальных благ, нельзя поверить. Ведь об этом говорят его многочисленные коллекции и многогранный талант. Но нельзя отрицать, что Маковский не искал признания за рубежом. К тому же европейцы интересовались русской историей, поэтому его работы быстро продавались.
В личной жизни Маковский также был счастлив. Его приятная внешность, общительность, всегда открытый и улыбчивый взгляд ясных глаз делали Константина Егоровича всегда желанным гостем. Он был трижды женат. Его первая жена Леночка Буркова, актриса Александринского театра, прожила с ним недолгую жизнь. Обаятельная и нежная девушка внесла в его жизнь много радости и тепла. Но из земной жизни ее рано унесла болезнь.
Беззаботный и жадный к утехам жизни Константин Егорович быстро утешился, увидев на балу необыкновенной красоты девушку – Юленьку Леткову. Девушке шел всего лишь шестнадцатый год, а обворожительному живописцу – тридцать шестой. Вскоре состоялась свадьба. Прожив двадцать лет счастливой семейной жизни, Константин Егорович написал множество картин, в большинстве из которых встречается милый образ его молодой жены. На протяжении долгих лет Юлия Павловна Маковская была его музой и моделью для портретов.
В 1889 году Константин Маковский отправился на Всемирную выставку в Париж, где экспонировал несколько своих картин. Там он увлекся молодой Марией Алексеевной Матавтиной (1869-1919). В 1891 году родился внебрачный сын Константин. Пришлось признаться во всем жене. Юлия Павловна не простила измены. Через несколько лет был оформлен развод. А Константин Егорович продолжал счастливую семейную жизнь с третьей женой, которую также использовал в качестве модели. Своих детей и от второго, и от третьего брака, он также часто изображал на своих полотнах.
Русскую живопись по праву выделяют из мирового художественного искусства. Дело в том, что до семнадцатого столетия, отечественная живопись была связана исключительно с религиозной темой. Ситуация изменилась с приходом к власти царя-реформатора - Петра Первого. Благодаря его реформам, русские мастера стали заниматься и светской живописью, произошло отделение иконописи как отдельного направления. Семнадцатое столетие – время таких художников, как Симон Ушаков и Иосиф Владимиров. Тогда, в российском художественном мире зародился и быстро стал популярным портрет. В восемнадцатом веке появляются первые художники, перешедшие от портретной живописи к пейзажной. Заметна ярко выраженная симпатия мастеров к зимним панорамам. Восемнадцатое столетие запомнилось также зарождением бытовой живописи. В девятнадцатом веке в России популярность получили целых три течения: романтизм, реализм и классицизм. Как и прежде русские художники продолжали обращаться к портретному жанру. Именно тогда появились известные во всём мире портреты и автопортреты О. Кипренского и В. Тропинина. Во второй половине девятнадцатого столетия, художники всё чаще и чаще изображают простой русский народ в его угнетённом состоянии. Реализм становится центральным течением живописи этого периода. Именно тогда появились художники-передвижники, изображающие только настоящую, реальную жизнь. Ну, а двадцатое столетие – это, конечно же, авангард. Художники того времени значительно повлияли как на своих последователей в России, так и во всём мире. Их картины стали предшественниками абстракционизма. Русская живопись – это огромный удивительный мир талантливых художников, прославивших своими творениями Россию
Вишняков, Иван Яковлевич
Портрет С. Э. Фермор. Ок. 1750
Холст, масло. 138 х 114,5
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург Портрет Сарры Элеоноры Фермор относится к числу лучших работ Вишнякова и наиболее поэтических детских портретов XVIII века.
Как свидетельствует старинная надпись на обороте холста, Сарра Фермор изображена в возрасте десяти лет. По архивным источникам, она родилась в 1740 году. Таким образом, портрет был написан не позднее 1750 года.
Десятилетняя девочка изображена, как взрослая дама. Она представлена в торжественной позе, ее жесты немного манерны, а на губах «светская» улыбка. Фон придает портрету репрезентативную пышность. Трогательным контрастом парадности выглядят тонкие руки девочки и ее бледное худенькое лицо с неправильными чертами, исполненное живости и эмоциональности.
Лиризм произведения основан на цветовой гамме, в которой гармонически сочетаются серые, зеленые и голубоватые тонов. Общую настроенность поддерживает «говорящий» пейзаж с тонкими деревцами и прозрачной листвой.
В творчестве Вишнякова еще прослеживается связь с парсунной традицией. Это сказалось в плоскостном изображении фигур, неглубоком пространстве и отвлеченно-равномерном освещении, а также в написании одежды, в которой не чувствуется объема тела. Наряду с подобными устаревшими условностями в портрете заметно влияние западноевропейской живописи с ее натурной достоверностью в передаче подробностей. Ткань платья выписана настолько точно, что современные английские специалисты узнают в нем образец шелка середины XVIII века, производимого в Англии по французским рисункам
Сарра Элеонора — дочь генерал-аншефа В. В. Фермора и его жены Доротеи Елизаветы, урожденной Брюс. В 1765 году Сарра вышла замуж за «эстляндского ландрата» графа Якова Понтуса Стенбока. Умерла героиня вишняковского портрета после 1805 года.
(текст с )
Рокотов, Федор Степанович. Портрет А.П. Струйской. 1772. ГТГ
Холст, масло. 59,8 х 47,5
Женщина на портрете как будто выступает из темноты, он наполовину поглощена дымкой. Четко прописаны только выразительные глаза - яркие, приковывающие взгляд. Особенно удавшиеся на портрете Струйской, глаза всегда интересны на рокотовских портретах. Они выражают гамму чувств, они всегда особенно ярки и составляют центр портрета. Говорят даже о "рокотовских глазах" как особенном "ноу-хау".
Портрет был написан по заказу Николая Струйского, мужа Александры Петровны. Одновременно Рокотов написал и портрет самого Николая Струйского. Выполненный в той же манере, Николай Струйский все же гораздо меньше известен. Этот портрет также можно видеть в Третьяковской галерее, в другом зале.
Предположительно, парные портреты были заказаны к свадьбе, и в таком случае Александре Струйской не больше 18 лет на портрете.
Рокотов на протяжении многих лет оставался другом семейства Струйских, а Николай Струйский был чуть ли не единственным почитателем таланта Рокотова, и самый первый собрал коллекцию его произведений.
О Николае Струйском рассказывают множество противоречивых историй. Увлекаясь живописью и литературой, занимаясь издательским делом, он все же оставался тираном в своем хозяйстве, для крепостных - самодуром.
"Странный барин", кстати, мнил себя поэтом и пачками посвящал неуклюжие громоздкие стихи своей обожаемой супруге. По иронии судьбы, ни одно из них не вошло в историю, зато хрестоматийным стало стихотворение, посвященное не самой красавице, а рокотовскому портрету.
Это известнейший "Портрет" Николая Заболоцкого, написанный в XX веке, уже после смерти всех троих персонажей: художника и обоих его моделей.
Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.
Ты помнишь, как из тьмы былого,
Едва закутана в атлас,
С портрета Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас?
Ее глаза - как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза - как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенье смертных мук.
Когда потемки наступают
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Ее прекрасные глаза.
Боровиковский Владимир Лукич
Портрет М.И.Лопухиной
1797
Холст, масло
72 х 53,5
"Она давно прошла, и нет уже тех глаз
И той улыбки нет, что молча выражали
Страданье — тень любви, и мысли — тень печали,
Но красоту её Боровиковский спас.
Так часть души ее от нас не улетела,
И будет этот взгляд и эта прелесть тела
К ней равнодушное потомство привлекать,
Уча его любить, страдать, прощать, молчать"
(Я. Полонский)
У Боровиковского есть таинственная вещь — портрет М. И. Лопухиной, бесспорно, самая лучшая его работа, его шедевр. Прежде всего поражает свет, которым залита фигура женщины, он, как точно заметила Т. Алексеева, «поглощает яркость цвета», и цветовые пятна (воспользуемся ее же замечанием, относящимся, правда, к другому портрету Боровиковского) возникают «как бы из глубины воздушного фона». В этот воздушный поток погружена Лопухина.
Как всегда у Боровиковского, она в белом платье и цветном шарфе, как всегда немного отодвинута вправо, чтобы мы могли видеть пейзаж. Она чуть кокетлива в повороте, крайне независима и суверенна, смотрит с некоторым вызовом. Но этот свет, скользящий по юному лицу, эти летучие кудри, эти губы, так нежно очерченные (только что не вздрагивают), — все в этом пленительном лице полно мягкости и лиризма — сама доверчивость, вызывающая совершенное доверие. Но ощущение легкости, лиризма и доверчивости исчезает разом, стоит лишь заглянуть в ее глаза — в них твердая зелень виноградины. Нет, даже больше: в них отчужденность, чуть ли не враждебность. Во всяком случае преграда и даже более отчетливая и резкая, чем у моделей Рокотова. Уж с каким реалистическим мастерством выписано лицо Лопухиной, и все же высшей реальностью оказывается неведомое глубинное переживание, о котором мы догадываемся (которое, точнее, пытаемся разгадать). Как бы ни были различны оба художника, даже полярны, в манере письма, в стиле, в отношении к модели, в мироощущении — все же своей лучшей вещью Боровиковский сближается с Рокотовым, и общей почвой для сближения оказывается близость к непознаваемому и ощущение завесы.
Чайковская О.Г. «Как любопытный скиф…»: Русский портрет и мемуаристика второй половины XVIII века. - М.: Книга, 1990. С.267.
(
Валентин Александрович Серов
Девушка, освещенная солнцем (Портрет М.Я.Симонович)
Холст, масло. 89.5x71 см.
Государственная Третьяковская галерея, Москва.
Художнику позировала Мария Яковлевна Симонович (1864-1955), его кузина. Своеобразие композиции выразилось в том, что модель помещена под сенью деревьев. Дробными мазками Серов передает игру солнечных зайчиков, мелькание цветных теней. Теплые, ласковые лучи не нарушают завороженного состояния юной героини. Ее расслабленная поза усиливает впечатление растворенности в световых бликах и радужных всполохах. Цветными импрессионистическими рефлексами покрыты только лицо, белая блуза и руки девушки, а обрамляющие ее фигуру детали написаны темными красками. Поражает мастерство художника в изображении глаз модели, из которых словно струится тихий свет. Так возникает образ взаимопроникновения солнечного света и света человеческой души.
Сомов Константин Андреевич
(1869-1939)
Портрет Е.П.Носовой. 1911
Холст, масло. 138.5 x 88 см
Государственная Третьяковская галерея
В 1910 году, в дни, когда Сомов приехал в Москву и приступил к работе над портретом Евфимии Павловны Носовой, он писал в письмах: «Блондинка, худощавая, с бледным лицом, гордым взглядом и очень нарядная, хорошего вкуса при этом».
Известно, Евфимия Павловна была дочерью одного из Рябушинских, знаменитых купцов и промышленников в третьем поколении, прямых участников во главе с архитектором Шехтелем в развитии Русского модерна. Она родилась в 1883 году (указывают и 1881, а год смерти под вопросом). Во всяком случае, в книге «К.А.Сомов. Мир художника. Письма. Дневники. Суждения современников». Москва, 1979 г., которую я держал в руках в том же 1979 году, сообщалось, что Е.П.Носова живет в Риме.
Портрет был заказан Сомову, который приехал в Москву писать портрет Г.Л.Гиршман, очевидно, в связи со свадьбой, предстоящей или прошедшей, в том же 1910 году. С датой рождения и смерти пока полная разноголосица. Если Евфимия Павловна (имя от бабки из старообрядческой семьи) родилась в 1883 году, странно, что она выходит замуж лишь в 27 лет. Она училась музыке и живописи, увлекалась театром, возможно, мечтала о сцене? А по другим данным она родилась в 1881 году, умерла же в 1970. Стало быть, вышла замуж лишь в 29 лет? Это красавица и богатая невеста?
Есть еще данные о рождении и смерти: 1886-1976. Даже указаны дни и месяцы. Кажется, эти самые верные. Выходит замуж в 24 года, и мы видим молодую женщину в переломную эпоху ее жизни, по юности своей гордую и строптивую. Книга, о которой я упоминал, была готова к печати за два-три года до выхода в свет, если не раньше, по плану так книги издавались в то время, и Евфимия Павловна еще могла жить в Риме.
А ее портрет работы Сомова попал в Третьяковскую галерею вместе с ее коллекцией, куда она передала в 1917 году на хранение. В ее коллекции были картины Рокотова, в то время вовсе всеми забытого, Боровиковского, Кипренского, Венецианова. Странно, не помню, видел ли я портрет Е.П.Носовой в стенах Третьяковки? Я мог ничего еще не знать о художнике, но тип красоты его модели несомненно привлек бы мое внимание.
Сомов писал: «Сидит она в белом атласном платье, украшенном черными кружевами и кораллами, оно от Ламановой, на шее у нее 4 жемчужных нитки, прическа умопомрачительная... точно на голове какой-то громадный жук». Видно и по репродукции в книге: Евфимия Павловна - в самом деле необыкновенная модель. И это не только по богатству, а по стилю, дитя Русского модерна, его живая модель, при этом ни тени декаданса, а красота и сила жизнеутверждения.
Сомов писал: «Был в ложе Носовой, которая была одета умопомрачительно, голубое яркое атласное платье, вышитое шелками перламутровых цветов с розовыми тюлевыми плечами, на шее ривьера с длинными висячими концами из бриллиантовых больших трефлей, соединенных бриллиантами же...»
Евфимии Павловне, светской даме и собирательнице картин русских художников XVIII - начала XIX веков, 27 лет. Будем считать, 24. Лучший возраст женской красоты, когда еще юность проглядывает в зрелой женственности, но ни тени легкомыслия и тщеславия, а вдумчивая серьезность и самая естественная гордость незаурядной личности.
«Она очень красива. Но какое мучение ее платье, ничего не выходит...» - художник прямо впадает в отчаяние. А ведь и блестящей красавице позировать день за днем - нелегкое дело. Следует также заметить, что и платье от Ламановой ей нелегко далось. Не из-за цены. Надежда Павловна Ламанова (1861-1941) платья сотворяла как произведение искусства и не вообще, а под модель, с манекена переходя на живую модель, переделками и обработкой, как живописец, доводя нередко ее до обмороков. Дамы терпели, поскольку знали: она истиранит, зато платье выйдет, как из Парижа. В исторической перспективе ясно - лучше, чем из Парижа.
Сомов делает запись: «Носовой я признался в моей неудаче, она меня бодрит, говорит, что упряма и терпелива».
Обладая художественным вкусом, она знала: и платье от Ламановой, и ее портрет кисти Сомова - это будут шедевры, и добивалась упрямо и терпеливо со своей стороны того же, что эти художники, каждый в своей сфере, а ее же сферой была сама жизнь в ее высших проявлениях.
Сомов, вечно недовольный собой, всегда отчаивался в ходе работы, кропотливо трудился там, где другие не нашли бы, что еще можно сделать, и создавал нечто неповторимое. Портрет был окончен в 1911 году. Интересна оценка Михаила Нестерова, который словно бы не видел известную в Москве красавицу, участницу собраний «Общества свободной эстетики».
Из письма М.Нестерова от 3 марта 1911 года (Москва):
«Ну, чтобы закончить свое писание достойно, скажу тебе про выставленный здесь на «Мир искусства» новый большой портрет Сомова с некоей Носовой - вот, брат, истинный шедевр! - произведение давно жданное, на котором отдыхаешь. Так оно проникновенно, сдержанно-благородно, мастерски законченно. Это не Левицкий и не Крамской, но что-то близкое по красоте к первому и по серьезности ко второму. Сразу человек вырос до очень большого мастера».
Художник видит прежде всего работу художника, между тем ведь ясно: в основе успеха - необыкновенная модель с ее интересом к искусству, в особенности к русской живописи XVIII - начала XIX веков. И к эпохе Возрождения в Италии.
Евфимия Павловна, выйдя замуж за В.В.Носова, сына текстильного фабриканта, обосновалась в особняке на Введенской площади, интерьеры которого сразу подверглись переделкам по ее вкусу. К своей затее она привлекла известных архитекторов и художников, даже Валентина Серова, с которым, говорят, не поладила, а скорее всего он вскоре умер, а Мстислава Добужинского даже отправила в Италию, вероятно, побывать там, где она уже была, и он по возвращении создал фреску в духе тех, какие видел во дворце Козимо Медичи: на кобальтовом фоне с применением позолоты воспроизводится мифологический сюжет с включением портретов хозяев особняка. Говорят о неоклассицизме, когда здесь налицо та же ренессансная эстетика, как у Сандро Боттичелли.
Переделки в интерьере особняка, создание фрески в духе Ренессанса шли параллельно с работой Сомова над портретом Е.П.Носовой в платье от Ламановой, что подвигло художника к классической отчетливости рисунка и цвета, схватывающей весь трепет романтической приподнятости его модели и эпохи модерн. Действительно, шедевр, мировой шедевр русского искусства. Ничего подобного и у Сомова нет. Чистая классика среди его романтических фантазий.
Петр Киле
Серебрякова Зинаида Евгеньевна. За туалетом. Автопортрет. 1909.
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Холст на картоне, масло.
75x65 см
Композиция представлена как отражение в зеркале, что традиционно для жанра автопортрета. Этот прием привносит оттенок интимности и одновременно создает необходимую отстраненность. Художница за утренним туалетом словно смотрит на себя со стороны, как на позирующую модель. Мотив «зазеркалья» не вызывает чувства таинственности. Даже свечи, обычно символизирующие в живописи быстротечность времени, в светлой атмосфере картины будто забывают о своем значении. Пространство комнаты наполнено оттенками белого цвета. От огромных блестящих карих глаз, приветливого лица героини исходит тепло. Руки и волосы создают обрамление для лица. Вместо атрибутов живописи - на туалетном столике атрибуты женской красоты. Серебрякова никак не демонстрирует свою принадлежность к собратьям по искусству. Возникает ощущение, что автопортрет написан для близких людей семейного круга.
АЛЬТМАН Натан Исаевич (1889-1970)
"...Альтман был поражен ее обликом, великолепным умением нести бремя своей внезапной славы, уже придававшим этой молодой женщине, его ровеснице, нечто царственное. Когда Альтман попросил Ахматову позировать ему, она согласилась, хотя уже была владелицей потрясающего рисунка Модильяни, который, однако, Альтман видеть не мог: Анна Андреевна, молодая жена Льва Гумилева, никому не могла его показывать. Сначала Н.Альтман одним росчерком сделал дружеский шарж, сегодня малоизвестный. Знаменитый портрет появился позже, когда начались долгие сеансы в мастерской-мансарде на Васильевском острове, где Анна Ахматова жила в студенческом общежитии. Натан Альтман жил неподалеку, то ли в "меблированном доме Нью-Йорк", как позднее вспоминала Ахматова, то ли в меблированных комнатах "Княжий Двор", как вспоминал он сам. Альтман писал женщину футуристической эпохи, которой сродни урбанистический ритм; писал в ней уверенность в себе, здоровье, почти акробатическую гибкость фигуры. В любом портрете есть свой подтекст и скрытая драматургия. И можно только догадываться о мотивах, заставивших Альтмана переосмыслить образ Ахматовой. Когда писался этот портрет, Анна Андреевна жила в Петербурге одна, покинув Царское Село и дом Гумилева. Наступил ее окончательный разрыв с Гумилевым, и начиналась как бы другая жизнь, она испытывала чувство нового рождения, и, наверное, еще сама не представляла, какой она будет. По крайней мере, такой вывод можно сделать из ахматовских стихов об этом своем портрете:
Как в зеркало, глядела я тревожно
На серый холст, и с каждою неделей
Все горше и страннее было сходство
Мое с моим изображеньем новым...
Это один из лучших портретов Альтмана, один из тех, где его пристрастие к соединению несоединимого породило неожиданный эффект. Если опустить лирический подтекст, то портрет Ахматовой - это типично светский портрет и вместе с тем - портрет авангардистский. В таком смешении стилей есть и острота, и эстетическая оправданность. Портрет Ахматовой стал сенсацией на одной из художественных выставок в Петербурге в 1915 году. Известный критик Л.Бруни писал, что "это не вещь, а веха в искусстве"… Власть альтмановского портрета не только закрепила образ Ахматовой в сознании современников, но оказалась гипнотической и много лет спустя, когда уже существовали другие ее портреты, да и сама Ахматова была уже другой. Портрет помнили и через пять лет после его появления: "Знаю Вас и люблю с того дня, как увидел Ваш портрет Ахматовой", - написал Вяч. Иванов в альбоме художника в 1920 году. Помнили и через двадцать лет. М.В. Алпатов, впервые увидевший Ахматову в 30-е годы, вспоминал все тот же портрет: "В эту минуту дверь отворилась, и в комнату вошла она сама, неслышно и легко, точно сошла с портрета Альтмана". Интересно, что сама Ахматова альтмановский портрет никогда не любила, снова и снова повторяя, что портрет Альтмана она не любит "как всякую стилизацию в искусстве". Она была нетерпима к мифологическому образу, который сложился еще в 1910-е годы и который тянулся за Ахматовой всю жизнь, хотя собственная ее судьба сложилась совсем не по этому портрету."
(
Марина Цветаева «Анне Ахматовой»
Узкий, нерусский стан -
Над фолиантами.
Шаль из турецких стран
Пала, как мантия.
Вас передашь одной
Ломаной черной линией.
Холод - в весельи, зной -
В Вашем унынии.
Вся Ваша жизнь - озноб,
И завершится - чем она?
Облачный - темен - лоб
Юного демона.
Каждого из земных
Вам заиграть - безделица!
И безоружный стих
В сердце нам целится.
В утренний сонный час,
- Кажется, четверть пятого, -
Я полюбила Вас,
Анна Ахматова.
Публикации раздела Музеи
Судьбы красавиц со знаменитых портретов
М ы знаем их в лицо и любуемся красотой в расцвете молодости. Но как жили эти женщины дальше, после того, как картина была закончена? Иногда их судьба оказывается удивительной. Вспоминаем с Софьей Багдасаровой .
Сарра Фермор
И.Я. Вишняков. Портрет Сарры Элеоноры Фермор. Около 1749–1750. Русский музей
Картина Вишнякова - один из самых прелестных образцов русского рококо и один из самых знаменитых портретов эпохи императрицы Елизаветы Петровны. Особенно эффектен контраст между ребяческой прелестью 10-летней девочки и тем, что она все пытается делать «как взрослая»: принимает правильную позу, держит веер согласно этикету, старательно сохраняет осанку в корсете придворного платья .
Сарра - дочь генерала Виллима Фермора, обрусевшего шотландца на русской службе. Это он взял нам Кёнигсберг и всю Восточную Пруссию, а на гражданской службе после пожара отстроил классицистическую Тверь в том виде, который восхищает нас сейчас. Мать Сарры тоже была из шотландского рода - из Брюсов, причем приходилась племянницей знаменитому Якову Брюсу, «колдуну с Сухаревой башни».
Сарра была выдана замуж по тем временам поздно, в 20 лет, за своего ровесника Якоба Понтуса Стенбока - представителя графской шведской семьи (из нее даже вышла одна шведская королева). Стенбоки к тому времени перебрались в российскую Эстляндию. Супруги жили, скажем прямо, неплохо: достаточно сказать, что это в их дворце в Таллине сейчас размещаются помещения эстонского премьер-министра и зал заседаний правительства. Сарра, по некоторым указаниям, стала матерью девяти детей и скончалась уже при императоре Александре I - то ли в 1805 году, то ли вообще в 1824-м.
Мария Лопухина
В.Л. Боровиковский. Портрет М.И. Лопухиной. 1797. Третьяковская галерея
Боровиковский написал множество портретов русских дворянок, но этот - самый чарующий. В нем все приемы мастера применены так искусно, что мы и не замечаем, каким именно способом нас околдовывают, как создается очарование этой барышни, которой почти сто лет спустя Яков Полонский посвящал стихи («...но красоту ее Боровиковский спас»).
Лопухиной на портрете 18 лет. Ее непринужденность и чуть надменный взгляд кажутся то ли обычной позой для подобного портрета эпохи сентиментализма, то ли признаками меланхолического и поэтического нрава. Но каким на самом деле был ее характер, мы не знаем. При этом Мария, оказывается, была родной сестрой Федора Толстого (Американца), известного своим вызывающим поведением. Удивительно, но если взглянуть на портрет ее брата в молодости (Государственный музей Л.Н. Толстого), то мы увидим ту же вальяжность и расслабленность.
Портрет был заказан ее мужем, Степаном Лопухиным, вскоре после свадьбы. Лопухин был старше Марии на 10 лет и происходил из богатого и знатного рода. Через шесть лет после написания картины девушка умерла - от чахотки. Через 10 лет умер и ее муж. Поскольку они были бездетными, картину унаследовала единственная выжившая дочь Федора Толстого, у которой в 1880-х годах ее и купил Третьяков.
Джованнина Пачини
К.П. Брюллов. Всадница. 1832. Третьяковская галерея
«Всадница» Брюллова - блистательный парадный портрет, в котором роскошно все - и яркость красок, и пышность драпировок, и красота моделей. Русскому академизму есть чем гордиться.
На нем написаны две девочки, носившие фамилию Пачини: старшая Джованнина сидит на лошади, младшая Амацилия смотрит на нее с крыльца. Но имели ли они право на эту фамилию, до сих пор не ясно. Картину Карлу Брюллову - своему многолетнему возлюбленному - заказала их приемная мать, графиня Юлия Самойлова, одна из красивейших женщин России и наследница колоссального состояния Скавронских, Литта и Потемкина. Бросив первого мужа, Самойлова уехала жить в Италию, где в ее салоне бывали и Россини, и Беллини. Своих детей у графини не было, хотя она еще дважды выходила замуж, один раз - за молодого и красивого итальянского певца Пери.
По официальной версии, Джованнина и Амацилия были родными сестрами - дочерьми автора оперы «Последний день Помпеи», композитора Джованни Пачини, друга (и, по слухам, возлюбленного) графини. Она забрала их в свой дом после его смерти. Однако, судя по документам, у Пачини была только одна дочь -младшая из девочек. Кто была старшая? Есть версия, что ее вне брака родила сестра того самого тенора Пери, второго мужа Самойловой. А может, у графини с девочкой была и более тесная родственная связь... Недаром «Всадницу» сначала считали портретом самой графини. Повзрослев, Джованнина вышла замуж за австрийского офицера, капитана гусарского полка Людвига Ашбаха, и уехала с ним в Прагу. Самойлова гарантировала ей большое приданое. Однако, поскольку к старости графиня разорилась (ей пришлось выплачивать третьему мужу, французскому аристократу, огромные алименты), обе «дочери» взыскивали со старухи «матери» обещанные деньги через адвоката. Самойлова скончалась в бедности в Париже, дальнейшая же судьба ее воспитанниц неизвестна.
Елизавета Мартынова
К.А. Сомов. Дама в голубом. 1897–1900. Третьяковская галерея
«Дама в голубом» Сомова - один из символов живописи Серебряного века, по выражению искусствоведа Игоря Грабаря - «Джоконда современности». Как и в картинах Борисова-Мусатова, здесь не только наслаждение красотой, но и любование уходящим очарованием помещичьей России.
Елизавета Мартынова, которая позировала Сомову на портрете, была, видимо, одной из немногочисленных женских симпатий художника. Художник познакомился с ней, дочерью врача, во время учебы в Императорской Академии художеств - она была в числе учеников набора 1890 года, когда женщинам впервые разрешили поступать в это учебное заведение. Удивительно, но произведений самой Мартыновой, кажется, не сохранилось. Однако ее портреты писали не только Сомов, но и Филипп Малявин и Осип Браз. Вместе с ней училась Анна Остроумова-Лебедева, которая в своих мемуарах мимоходом отметила, что, хотя Мартынову писали всегда высокой статной красавицей, на самом деле она была маленького роста. Характер у художницы был эмоциональный, гордый и легкоранимый.
Сомов писал ее несколько раз: в 1893 году акварелью в профиль, через два года - карандашом, а в 1897 году он создал ее небольшой портрет маслом на фоне весеннего пейзажа (Астраханская художественная галерея). Эту же картину он создавал с перерывами три года: из них художник два провел в Париже, а Мартынова для лечения болезни легких на долгое время поселилась в Тироле. Лечение не помогло: примерно через четыре года после окончания полотна она скончалась от чахотки в возрасте около 36 лет. Семьи у нее, видимо, не было
Галина Адеркас
Б.М. Кустодиев. Купчиха за чаем. 1918. Русский музей
Хотя «Купчиха за чаем» Кустодиева написана в послереволюционном 1918 году, для нас она - настоящая иллюстрация той яркой и сытой России, где ярмарки, карусели и «хруст французской булки». Впрочем, Кустодиев после революции своим любимым сюжетам не изменял: для человека, до конца жизни прикованного к инвалидному креслу, это стало формой эскапизма.
Для купчихи в этом портрете-картине позировала Галина Адеркас - натуральная баронесса из рода, ведущего свою историю аж от одного ливонского рыцаря XIII века. Одна из баронесс фон Адеркас даже была воспитательницей Анны Леопольдовны.
В Астрахани Галя Адеркас была соседкой Кустодиевых по дому, с шестого этажа; в студию девушку привела жена художника, приметив колоритную модель. В этот период Адеркас была совсем молода, студентка-первокурсница медицинского факультета. И честно говоря, на набросках ее фигура выглядит гораздо тоньше и не такой внушительной. Изучала она, как говорят, хирургию, но увлечения музыкой увели ее в другую сферу. Обладательница интересного меццо-сопрано, в советские годы Адеркас пела в составе русского хора в Управлении музыкального радиовещания Всесоюзного радиокомитета, участвовала в озвучивании фильмов, но большого успеха не добилась. Вышла замуж она, судя по всему, за некоего Богуславского и, возможно, стала выступать в цирке. В Рукописном отделе Пушкинского Дома даже хранятся рукописные воспоминания за авторством Г.В. Адеркас, озаглавленные «Цирк - это мой мир...». Как сложилась ее судьба в 30-е и 40-е годы - неизвестно.
Публикации раздела Музеи
Татьяны до и после Пушкина: портреты трех веков
С читается, что популярным имя Татьяна стало после публикации романа «Евгений Онегин». Однако и до этого в дворянской среде это имя не было редкостью. Вспоминаем портреты Татьян с XVIII по ХХ век вместе с Софьей Багдасаровой .
А. Антропов. Портрет княгини Татьяны Алексеевны Трубецкой. 1761. ГТГ
А. Пэн. Портрет княжны Татьяны Борисовны Куракиной. 1-я пол. XVIII века, ГЭ
Неизвестный художник. Портрет Анастасии Нарышкиной с дочерьми Татьяной и Александрой. Начало 1710-х годов, ГТГ
Девочек из рода Романовых крестили Татьянами еще в XVII веке: например, так звали сестру первого царя Михаила Федоровича и его младшую дочь. Потом это имя из царской династии исчезло, и следующая Татьяна появилась в императорской семье в 1890-х годах. Однако в дворянских семьях XVII и XVIII века имя оставалось популярным. Одна из самых известных Татьян - Татьяна Шувалова. Ее сын, фаворит императрицы Елизаветы Иван Шувалов, выбрал день именин матери для того, чтобы подписать указ об основании Московского университета. Так Татьянин день стал Днем студента. Портрета Татьяны Шуваловой не сохранилось.
Старейшим русским портретом с Татьяной, видимо, стал семейный портрет Нарышкиных 1710-х годов. На нем изображена дочь первого коменданта Петербурга, московского губернатора Кирилла Нарышкина с матерью и сестрой. Неизвестный художник не очень тонко проработал лица, но тщательно выписал узоры на ткани и модный кружевной фонтанж (головной убор) матери.
Писать портрет дочери князя Бориса Куракина - и племянницы царицы Евдокии Лопухиной - пригласили придворного художника прусского короля Антуана Пэна. Директор Берлинской академии художеств в традициях классицизма проработал светотени, складки одежды и даже передал тончайшие переливы дорогой ткани на плечах княжны Татьяны Куракиной.
Княгиня Татьяна Трубецкая - сестра поэта Федора Козловского - на портрете 1761 года выглядит ярко: художник Алексей Антропов изобразил ее в наряде, украшенном красными и зелеными бантами и цветами. Княгиня при полном макияже: в те годы было модно не только пудриться, но и наносить румяна, подводить брови.
Д. Левицкий. Портрет Татьяны Петровны Разнатовской. 1781. Государственный художественный музей Беларуси
Н. Аргунов. Портрет балерины Татьяны Васильевны Шлыковой-Гранатовой. 1789. Кусково
Э. Виже-Лебрён. Портрет Татьяны Васильевны Энгельгардт. 1797. Фудзи-музей, Токио
Через двадцать лет Дмитрий Левицкий написал Татьяну Разнатовскую. Молодая женщина с горделивой осанкой выглядит благородно и изысканно. Ее светло-голубое платье и белая шелковая накидка контрастируют с темным глубоким фоном в живописных традициях тех лет.
Одна из богатейших женщин России - племянница князя Потемкина Татьяна Энгельгардт вышла замуж за одного из Юсуповых и принесла в их семью гигантское состояние и наследственное имя Татьяна. На портрете кисти заезжей французской портретистки Виже-Лебрён Татьяна Энгельгардт плетет венок из роз и одета уже по новой моде - в платье с высокой талией.
Исследователи считают, что среди крестьян имя Татьяна в XVIII–XIX веках было в три раза популярнее, чем у дворян. Крепостной художник Шереметевых Николай Аргунов изобразил крестьянку Татьяну Шлыкову - актрису крепостного театра - в элегантном сценическом костюме. Позже граф подобрал своим красавицам-актрисам «драгоценные» фамилии. Шлыкова стала Гранатовой, а ее «коллеги» - Жемчуговой и Бирюзовой.
А. Брюллов. Портрет Татьяны Борисовны Потемкиной. 1830-е. ВМП
В. Тропинин. Портрет Татьяны Сергеевны Карпаковой. 1818. Музей изобразительных искусств республики Татарстан
К. Рейхель. Портрет Татьяны Васильевны Голицыной. 1816, ГРМ
Среди увековеченных на полотнах Татьян есть и другие актрисы. В 1818 году Василий Тропинин изобразил юную танцовщицу Карпакову. Ее родители играли в Императорских театрах, а сама она с детства увлекалась балетом. Татьяна Карпакова танцевала на сцене Большого театра с 12 лет, современники восхищались ее выразительной мимикой, легкостью танца и безупречной техникой.
В том же году был создан портрет княгини Татьяны Голицыной. Невестка Натальи Голицыной, прототипа пушкинской Пиковой дамы, изображена в черном берете. В первой трети XIX века эти головные уборы традиционно носили замужние дамы. Правда, чаще модницы предпочитали яркие цвета - малиновый, зеленый, алый.
«Ширина берета простирается до двенадцати вершков; верхняя часть их одного, нижняя другого цвета. Материи, из коих делают такие береты, также разные: атлас и бархат. Сии береты надевают на голову так криво, что один край почти касается плеча».
Выдержка из журнала мод XIX века
На акварели Александра Брюллова 1830-х годов изображена Татьяна Потемкина. На ней модель одета в наряд, который укрывает не только плечи, но и шею, уши и волосы княгини: Потемкина была очень религиозной. Став духовной дочерью святителя Игнатия (Брянчанинова), она заботилась о распространении православия, строила храмы, отдавала огромные деньги на благотворительность и, разумеется, не позволяла себе носить декольте.
В. Васнецов. Портрет Татьяны Анатольевны Мамонтовой (1884, ГТГ)
И. Репин. Портрет Татьяны Львовны Толстой (1893, Ясная Поляна)
Ф. Винтерхальтер. Потрет Татьяны Александровны Юсуповой (1858, ГЭ)
В 1825–1837 годах частями публиковался «Евгений Онегин» Александра Пушкина . Татьяна Ларина стала «первой Татьяной» русской литературы - до этого писатели предпочитали другие имена. После выхода романа имя стало гораздо популярнее - многие называли своих дочерей в честь романтичной и добродетельной героини Пушкина.
Но портретов Татьян этих лет сохранилось не так уж много. Среди них - полотно, на котором модный портретист Франц Ксавер Винтерхальтер изобразил Татьяну Юсупову. Героиня портрета унаследовала его от бабушки Татьяны Энгельгардт, так же Юсупова назвала и одну из своих дочерей.
Портреты дочерей Льва Толстого и Анатолия Мамонтова созданы в 1880–90-х годах, их написали Б. Кустодиев. Портрет Татьяны Николаевны Чижовой. 1924. Ивановский областной художественный музей
М. Врубель. Портрет Татьяны Спиридоновны Любатович в роли Кармен. 1890-е. ГТГ
К началу ХХ века в Москве и Московской губернии имя Татьяна стало пятым по популярности после Марии, Анны, Екатерины и Александры.
Портрет одной из Татьян принадлежит и кисти Михаила Врубеля . Оперная певица Татьяна Любатович изображена в роли Кармен - в начале ХХ века это был очень популярный образ среди художников и героинь их полотен.
В 1908 году саратовский художник Александр Савинов написал полотно «Арфистка». Его героиней стала жена известного философа Семена Франка Татьяна Франк (в девичестве - Барцева). Орнаментальный портрет с фактурным тоном и приглушенными красками Савинов создал в традициях набирающего силу нового стиля - модернизма.
В этом артистичном кружке Татьян примечателен «Портрет артистки Татьяны Чижовой», его Борис Кустодиев написал в 1924 году. В названии картины - неточность. После смерти Кустодиева портрет передали в Русский музей, и сокращение в подписи «арх.» расшифровали как «артистка». На самом деле Татьяна Чижова была археологом. На портрете она изображена в любимом платье и с бабушкиным перстнем на пальце.
Вам также будет интересно:
Беспокоят тянущие или резкие боли внизу живота, нерегулярные месячные или их отсутствие,...
Сладкий (болгарский) перец – овощная культура, выращиваемая в средних и южных широтах. Овощ...
Белокочанная капуста - низкокалорийный овощ, и хотя в зависимости от способа тепловой...
Отдел образования – это группа структурных подразделений: Аппарат:
Начальник отдела...
Русский язык сложен для иностранцев, пытающихся ее выучить, по причине изобилия слов,...
