Итальянский композитор Джакомо Пуччини (Puccini) родился 22 декабря 1858 года в городе Л укка в семье музыканта.

Потомок старинного рода музыкантов, пятый из семи братьев, Джакомо Пуччини в шесть лет потерял отца - органиста регента Луккского собора. Учился в местном институте "Пачини" и в Миланской консерватории (у Понкьелли и Бадзини). В Милане же выступил с первой оперой "Виллисы" , имевшей большой успех. Ещё больший резонанс получила в Турине в 1893 опера "Манон Леско". Затем последовал роман с Эльвирой Бонтури ин Джеминьяни, которая только после смерти мужа в 1904 узаконила свои отношения с Пуччини, - эта связь была прочной, несмотря на многочисленные любовные увлечения композитора. С 1891 Пуччини живёт в Торре дель Лаго и окрестностях, где рождаются другие его знаменитые оперы. Джакомо Пуччини достиг международной известности, выдержал нападки национальной критики, вызванные его выступлением против первой мировой войны, совершил многочисленные поездки за рубеж, в том числе и в поисках материала для своих произведений.

Первые две оперы: "Виллисы" (1884), на сюжет Гейне и "Эдгар" (1889), Милан - традиционные романтические сюжеты, разработанные либреттистом Фонтаной, мало подходили к творческой индивидуальности Пуччини. Тем не менее премьера «Виллис» в театре Даль Верме сделала начинающего автора известным в миланских музыкальных кругах. Критики писали о наличии в опере ряда ярких драматических сцен и лирических эпизодов, отличающихся мелодическим богатством. Композито ром заинтересовался издатель Рикорди, ставший покровителем и другом .

"Манон Леско" (1893), Турин, либретто Иллики, Оливы, Праги, Риккорди по роману Прево "История кавалера де Грие и Манон Леско" отличается от первых опер Пуччини большей драматургической цельностью, разнообразием музыкального языка. Основным средством выразительности служит мелодия — напевная, гибкая, богатая ри тмически. В центре оперы — лирические сцены, связанные с характеристиками главных персонажей, с передачей их чувств и настроений. После триумфальной туринской премьеры, 1 февраля 1893, «Манон Леско» быстро завоевала симпатии слушателей далеко за пределами Италии.
"Богема" - 1896, Турин, либретто Иллики и Джакозы по повести Мюрже "Сцены из жизни богемы" - э то шедевр, который мог и не появиться на свет. Дело в том, что приятель композитора Руджеро Леонкавалло уже начал сочинять оперу на тот же сюжет. В одном из миланских кафе, когда Пуччини сообщил Леонкавалло о том, что тоже облюбовал эту историю, между друзьями происходит ссора. Но упрямство и целеустремленность Пуччини были столь велики, что он пошел на разрыв с коллегой, но от намерения не отступил. Опера Леонкавалло появилась годом позже, но выдержать сравнения с произведением Пуччини не смогла.

Либретто во многом отличается от нашумевшего романа Мюрже, опубликованного в 1851. Если в первоисточнике повествование ведется как бы ироничным отстраненным наблюдателем (что отражено и в названии «сцены»), то в опере все звучит более лирично и интимно. Образ героини объединил черты героинь романа - типичной парижской мидинетки Мими и обаятельной героини рассказа «Муфта Франсины».

К абсолютным мелодическим шедеврам относится вся большая лирическая сцена знакомства главных героев в 1-м акте, состоящая из 2-х арий Рудольфа и Мими ("Che gelida manina" и "Mi chiamano Mimi") и их дуэтного обрамления. В опере есть еще ряд ярчайших мелодических эпизодов - вальс Мюзетты из 2-го акта, трогательный ариозный эпизод «прощания с плащом» Коллена "Vecchia zimara, senti" из 4-го. Не может оставить никого равнодушным и финальная сцена смерти героини.

Достаточно сдержанный прием на премьере (типичный для многих новаторских произведений) довольно быстро перерос в успех, и успех не скоротечный и случайный, а прочный и безусловный.

Премьерным спектаклем Богемы дирижировал Артуро Тосканини, с которым композитора в дальнейшем связывала прочная творческая дружба. Опера вскоре перешагнула пределы Италии. Уже в 1897 состоялись английская премьера в Манчестере, немецкая в берлинской Кроль-опере, австрийская в Театре ан дер Вин, американская в Лос-Анджелесе. В том же году Богема прозвучала и на русской сцене в мамонтовской Московской частной русской опере (в главных партиях были заняты Цветкова и Секар-Рожанский). Цветкова была замечательным интерпретатором образа Мими. По свидетельству жены Шаляпина, великий певец плакал на генеральной репетиции оперы во время финальной сцены. Среди русских постановок начала века особо надо отметить премьеру 1911 в БТ. Этот спектакль сталь единственной режиссерской работой Собинова, он же исполнил партию Рудольфа, а в роли Мими выступала замечательная певица Нежданова.

"Тоска" - либретто Джакозы и Иллики по драме Сарду. Премьера «Тоски» состоялась в Риме 14 января 1900. Оперу Пуччини подняли на щит сторонники веристского направления, которых привлек неистовый драматизм отдельных сцен. Но не это определило успех «Тоски» у публики — покорила красивая, выразительная музыка, неразрывно связанная с действием. За один год «Тоска» обошла крупнейшие театры.

Заключительное действие начинается довольно спокойно. За сценой звучит ранняя утренняя песнь пастушонка. Сценой этого действия является крыша тюремного замка Сант-Анджело в Риме, куда для казни должен быть приведен Каварадосси. Ему дается короткое время, чтобы приготовится к смерти. Он пишет последнее письмо любимой Тоске и поет душераздирающую арию «E lucevan le stelle» («В небе звезды горели»).

Появляется Тоска и показывает ему спасительные пропуска, которые ей удалось добыть у Скарпиа. Тоска рассказывает Каварадосси, как она убила вероломного шефа полиции; и влюбленные поют страстный дуэт, предвкушая свое счастливое будущее. Тоска объясняет, что для побега Каварадосси должен пройти фарс ложной казни. Появляется расчет, ведомый Сполеттой. Марио встает перед ним. Они стреляют. Он падает. Солдаты уходят. Тоска падает на тело своего убитого возлюбленного. Только теперь она осознает, что Скарпиа коварно обманул ее: патроны были настоящими, и Каварадосси лежит мертвый. Рыдая над трупом Каварадосси, молодая женщина не слышит шагов возвратившихся солдат: они обнаружили, что Скарпиа убит. Сполетта пытается схватить Тоску, но она отталкивает его, вспрыгивает на парапет и бросается с крыши замка. Пока в оркестре гремит прощальный мотив предсмертной арии Марио, солдаты стоят замершие в ужасе.

Maria Callas. Madama Butterfly.

"Мадам Баттерфляй" (1904) Милан, либретто Иллики и Джакозы по драме Беласко.

Успех «Мадам Баттерфляй» упрочил мировую славу Пуччини. Его оперы ставятся повсюду, его имя произносится рядом с именами крупнейших композиторов.

«А как поют индейцы?» — спрашивал себя композитор, посмотрев драму Беласко «Девушка с Золотого Запада» из жизни калифорнийских золотоискателей в Нью-Йорке . В опере на этот сюжет Пуччини продолжает линию «Тоски» — в ней еще отчетливее выступило влияние веристских тенденций. "Девушка с Запада" - либретто Чивиннини и Зангарини по драме Беласко. Премьера в Нью-Йорке 10 декабря 1910года была сенсацией. Лучше всего автору удались сильные драматические сцены, в которых раскрываются характеры главных героев — Минни и Джонсона; здесь преобладает напряженная мелодическая декламация. Существенное место отведено жанровым эпизодам, в которых благодаря тонко вплетенным в музыку джазовым элементам, интонациям и ритмам негритянского и индейского фольклора ярко запечатлен своеобразный быт «дикого Запада».

Второе десятилетие XX века было трудным для Пуччини. Гнетущая обстановка первой мировой войны ослабила его творческую активность. Лирическая комедия « Ласточка» (1914-16) не стала крупным художественным достижением композитора.

Перебрав множество различных сюжетов (среди них и произведения русской литературы — Л. Толстого, Горького), Пуччини приходит к идее создания триптиха — цикла, состоящего из трех контрастирующих друг с другом опер.

29.11.1924

Джакомо Пуччини
Giacomo Antonio Domenico Michele Secondo Maria Puccini

Итальянский Композитор

Джакомо Антонио Доменико Микеле Секондо Мариа Пуччини родился 22 декабря 1858 года в городе Лукка. Рос в музыкальной семье. Когда мальчику исполнилось пять лет, умер отец и воспитанием Джакомо занялся дядя Фортунато Маджи, отличавшийся суровым нравом.

Выучившись музыке, Пуччини играет в церкви на органе. Услышав в Пизе оперу «Аида», музыкант тоже решает посвятить свою жизнь сочинению опер. Он поступил в консерваторию Милана и в 1882 представил свое первое творение на конкурс. Это была одноактная опера «Виллисы», а затем - «Эдгар».

Заметный успех к композитору пришел лишь через десять лет. Это была опера «Манон Леско», написанная под влиянием Рихарда Вагнера и с либреттистами Луиджи Иллика и Джузеппе Джакоза. Всеобщее признание встретила постановка «Богемы» в 1896 году. Эта опера повествует о беззаботной, иногда веселой, иногда печальной, жизни молодых парижских художников, обитателей Латинского квартала.

Среди более поздних опер композитора наибольшим успехом с момента премьеры пользовалась «Тоска», написанная в 1900 году. Музыка «Тоски» проникнута не только глубоким драматизмом, но часто и удивительной нежностью, лирическим трепетом.

Через четыре года после этого появилась опера «Мадам Баттерфляй», но на премьере публика приняла ее очень прохладно, и Пуччини забрал партитуру для полной ее переделки. Новая редакция увидела свет через три месяца. Премьера обновленной «Мадам Баттерфляй» была триумфальной. Публика семь раз вызывала актеров и композитора на сцену.

Незадолго до смерти Пуччини замечает в одном из своих писем, что «опера закончилась как жанр, поскольку люди потеряли вкус к мелодии и готовы терпеть музыкальные композиции, не содержащие ничего мелодического».

Джакомо Пуччини умер в брюссельской клинике 29 ноября 1924 года из-за последствий операции горла. Последний акт его последней оперы «Турандот» остался незавершенным.

Aroun al Rascid (Умберто Брунеллески) – Пуччини

«Вопреки всему и всем создавать мелодическую оперу».
Джакомо Пуччини, надпись на черновике «Тоски»

«Шостакович: – Что вы думаете о Пуччини?
Бриттен – Я думаю, что его оперы ужасны.
Шостакович: – Нет, Бен, вы не правы. Он писал чудесные оперы, но в них отвратительная музыка».
Дж. Хэрвуд, «Мемуары»

Сдается мне, что примерно такого же мнения придерживались в бытность мою студентом музыкального училища, а затем и консерватории, преподаватели, читавшие нам лекции по музыкальной литературе и истории музыки.

При упоминании фамилии Пуччини их глаза как-то странно пустели, носы едва заметно морщились, губы поджимались, и вся эта мимика сопровождалась выразительным пожатием плеч.

Выходило, что творчество этого композитора – какой-то не то чтобы очень нужный довесок к наследию Верди, а его имя заслуживает лишь простого перечисления одной строкой вместе с фамилиями двух композиторов-веристов – Леонкавалло и Масканьи.

Я, влюбленный в музыку Пуччини лет с 14-ти, не мог найти никакого логического объяснения такого пренебрежительного отношения, а слова «снобизм» в моем тогдашнем лексиконе еще не было…

Согласно ежегодно обновляемой сайтом operabase.com статистике, три из двенадцати созданных Пуччини опер – «Тоска», Богема» и «Мадам Баттерфляй» в мировом рейтинге популярности занимают пятую, шестую и седьмую позиции соответственно.

Не секрет, что в глазах некоторых людей, причисляющих себя к интеллектуалам, популярность произведения у публики является скорее отягчающим обстоятельством, нежели плюсом.

Пуччини для них слишком «прост» и доступен, его музыка, необычайно искренняя, эмоционально открытая, обворожительно красивая и воздействующая, так сказать, «поверх интеллекта», вызывает сомнение в своей доброкачественности именно по причине наличия в ней этих свойств.

Пуччини, образно выражаясь, рифмует в своей музыке «любовь» и «кровь». Однако уже во второй половине 20-го века подобная «непосредственность» многим критикам и искусствоведам, да и композиторам тоже, представлялась чуть ли не неприличной. Постмодернистская эстетика требует от художника не искренности, но иронической позы и рифмы «любовь – «морковь»…

Будучи гениальным оперным драматургом, Пуччини владел искусством необычайно точной музыкальной обрисовки персонажей и ситуаций. Его герои никогда не бывают абстрактными «любовниками» или «злодеями»: они невероятно, можно сказать, вызывающе живые.

Такого, мягко говоря, небанального персонажа, как Скарпиа, история оперы до Пуччини не знала. Жестокий, расчетливый и коварный манипулятор – да. Но это не вердиевский Яго. Скарпиа – чиновник , занимающий очень высокий государственный пост . Солидный человек, ответственное должностное лицо. В этом ключ к его образу, о чем я уже как-то раз писал, сетуя на попытки режиссеров обкорнать и упростить его, представляя Скарпиа то алкоголиком, то психопатом, то садистом-гестаповцем.

Где еще в опере вы найдете такую чудовищную по своей силе сцену, где бесстыдная похоть переплетается у персонажа с ощущением абсолютной, нерушимой земной власти, подмявшей под себя не только человеческие судьбы, но и религию, интересы которой Скарпиа, в соответствии со своей должностью, обязан охранять?

Сцена из фильма-оперы 1955 г.

Режиссер Кармине Галлоне, дирижер Антонино Вотто. Барон Скарпиа – Карло Тальябуэ:

Пуччини часто ассоциируют со стилем, который принято называть «оперным веризмом». Но единственная опера, где он сознательно и даже демонстративно следует веристским стандартам, это «Плащ», первая часть Триптиха, созданного лишь в 1918 году.

Кстати, собратья Пуччини по «веристскому цеху» Масканьи, Джордано и Леонкавалло всячески давали понять публике и критикам, что их творческие интересы тоже не ограничиваются рамками одного направления, пусть и модного. Бесполезно! Родившийся вместе с истерическим воплем «Туриду убили!!!» ярлык композитора-вериста намертво приклеился сперва к Масканьи, а затем и к именам остальных трех представителей итальянской «Новой школы».

К Пуччини, правда, в меньшей степени, хотя как раз-таки его биография, в некоторых эпизодах, вполне могла бы стать поводом к написанию оперных либретто, нашпигованных «чернухой».

После музыки его главной страстью были автомобили. В этом плане Пуччини был больше сыном нового, 20-го века, чем того, в котором он прожил первые 42 года.

Жить он предпочитал за городом, поближе к природе, и вдобавок увлекался охотой. Однако наличествующие в ту пору на автомобильном рынке модели машин отнюдь не отличались высокой проходимостью, и Пуччини поручил Винченцо Лянча создать экипаж, способный передвигаться по бездорожью. Неплохо разбираясь в механике, он перечислил характеристики, которыми этот автомобиль должен обладать, и так появился первый в мире внедорожник. Это чудо техники обошлось Пуччини в 35000 лир, но он был совершенно счастлив.

Интересно – при том, что он был неравнодушен к технике, Пуччини никогда не именовал себя «изобретателем музыки», как это делал Стравинский. Напротив, он постоянно говорил о том, что в музыке главное – мелодическое начало, и что «музыка без мелодии мертва». А ведь мелодия – это то, что менее всего поддается расчету и конструированию: тут нужен особый дар от природы.

Однажды Пуччини попал в серьезную аварию – двигаясь на большой скорости, не справился с управлением. Нечто подобное частенько случалось с ним в реальной жизни, где, в отличие от оперы, действовали законы, смысл которых он не очень понимал…

Когда умер его отец, Микеле Пуччини, представитель четвертого поколения династии луккских музыкантов – органистов кафедрального собора, композиторов и педагогов, семья впала в бедность. Пятилетнему Джакомо пришлось зарабатывать деньги для семьи, для начала – певчим в церковном хоре. Дядюшка Фортунато Маджи, занимавшийся с ним музыкой, не жалел для племянника бранных слов. Называл «бездарным лодырем». Поколачивал.

Не тяжесть ли непосильной для ребенка ответственности и ощущение постоянного принуждения выработали в характере Пуччини черты, побуждавшие его время от времени поступать не так, как должно, а… ну, скажем мягко – совсем наоборот?

Он был, что называется, трудным подростком. В школе постоянно прогуливал уроки. Играл на органе в различных церквях города, однако нигде подолгу не задерживался. Сначала вызывал восхищение своим талантом, а затем, когда ему надоедала рутина, принимался хулиганить: вплетал в свои импровизации темы оперных арий, причем нарочно выбирал самые популярные.

Подрабатывал он и как пианист в ресторанах, где с ранних лет пристрастился к курению (эта привычка стала, в конечном счете, причиной его смерти).

Однажды, чтобы достать денег на табак, Джакомо вынес из церкви несколько органных труб и продал их как металлолом. После этого орган у него зазвучал уже на модернистский лад.

Позднее Пуччини совершил еще одну «кражу с места работы» – побег с женой зеленщика из Лукки, которой он давал уроки пения. Не прошло и двадцати лет, как Эльвире и Джакомо наконец удалось пожениться. Зеленщик умер, но не просто так, а в полном соответствии с канонами веристской оперы: был зарезан мужем своей любовницы.

В образе ревнивой до безрассудства Тоски угадываются черты характера подруги композитора. Совместная жизнь Джакомо и Эльвиры была настоящим «браком по-итальянски»: со сменяющими друг друга приступами страсти и ревности и попытками Пуччини отдохнуть от утомительных бурь на стороне.

Итог – очередной внебрачный ребенок, шумный скандал и самоубийство деревенской девушки-служанки, на которую ошибочно пало подозрение неистовой Эльвиры (на самом деле она служила чужой любви: передавала Пуччини записки от своей сестры).

Пуччини тяжело переживал эту историю: навыком сбрасывать с себя неприятности простым пожатием плеч он не владел.

…А через десять с лишним лет, в «Турандот», появилась жертвующая собой во имя любви маленькая рабыня Лю.

В качестве примера того, как соотносились друг с другом Пуччини-человек и Пуччини-музыкант, приведу маленький, но характерный для него эпизод.

На выпуске из l’Istituto Musicale Pacini дипломной работой Пуччини было не что-нибудь, а месса – та самая, которая получила впоследствии известность как «Messa di Gloria». (Ответственность за эту нелепость следует, по-видимому, возложить на преподобного Данте дель Фиорентино, в 1952 году доставившего в американское издательство рукопись партитуры Пуччини.

На самом деле – никакая не «Di Gloria», а вполне традиционная месса, пятичастная. В 1880 году она была исполнена в церкви св. Павла в Лукке и получила превосходные отзывы).

Для молодого композитора сочинение мессы было серьезным экзаменом, демонстрировавшим его умение писать для хора, сольного вокала и оркестра, причем в различных комбинациях.

Пуччини прошел это испытание блестяще и удостоился королевской стипендии, давшей ему возможность отправиться в Милан в консерваторию.

Никто в его родном городе не сомневался в том, что талантливый юноша станет затем продолжателем солидного семейного дела, но Джакомо, болевший оперой с четырнадцатилетнего возраста (с тех пор как побывал впервые на представлении «Аиды»), молил небеса совсем о другом. И его молитва была услышана.

Вероятно, там, «наверху», после ознакомления с мессой Пуччини, наполненной очаровательными сочными мелодиями, поняли, что место ее автора – в оперном театре. И довели это мнение до сведения молодого композитора. Во всяком случае, сам Пуччини позже говорил об этом так:

«Много лет назад Создатель коснулся меня своим мизинцем и сказал: “Пиши для театра, только для театра”. И я последовал этому высшему совету».

Но что же музыка «Мессы»? А вот что.

Лучшие куски оттуда перекочевали прямиком в оперы Пуччини: в «Эдгара» и «Манон Леско».

Действительно, не пропадать же добру! Вот, послушайте:

Пуччини, Месса. «Agnus Dei»:

Пуччини, «Манон Леско». Я нарочно отыскал фрагмент исполнения оперы на русском языке:

Поразительней всего то, насколько естественно сочетается эта музыка и с каноническим церковным текстом, и с самым что ни на есть светским. Только не надо сразу же, в меру нашей постмодернистской испорченности, видеть здесь антиклерикальную сатиру – ничего подобного. И цинизма в этом деянии тоже не было. Циником, вообще-то, может стать только человек, с детства усвоивший постулаты общепринятой морали и отвергающий их вполне осознанно – но это явно не случай Пуччини.

Мне кажется, я понимаю, как все получилось. Двадцатилетний юноша, наделенный живым воображением, пишет «Agnus Dei». Он мысленно «видит» эти звуки, в его мозгу они визуализируются в очень конкретный, детски-наивный образ барашка – отсюда и тема, такая же непосредственная, «детская». Ну, а в опере – мы помним, что происходит: нанятые Жеронтом певцы исполняют мадригал его собственного сочинения, и стихи там самые простенькие, безыскусные. «Ярче звезд у милой глазки» – что может быть наивнее?

Пуччини и миру очень повезло, что шефство над «непутевым гением» почти сразу же по окончании им консерватории взял на себя такой крупный предприниматель, выдающийся деятель музыкальной культуры и просто умный и твердый человек как Джулио Рикорди.

А дело было так. В 1883 году издательский дом Сонзоньо, конкурент фирмы Рикорди, объявил о проведении первого конкурса одноактных опер, и председатель жюри профессор Амилькаре Понкьелли, консерваторский педагог Пуччини по композиции, посоветовал своему выпускнику принять в нем участие.

Джакомо ухватился за эту возможность, и так появилась опера «Виллисы». Однако партитура, представленная Пуччини на конкурс, была отвергнута – якобы из-за неразборчивого почерка композитора. Она не удостоилась даже поощрительного отзыва.

Позднее некоторые итальянские исследователи пришли к выводу, что на самом деле причиной поражения Пуччини послужила весьма своеобразная интрига. Понкьелли якобы рассказал об опере своего талантливого ученика издателю Рикорди, и тот уговорил синьора председателя забаллотировать это сочинение, дабы фирма Сонзоньо не «прибрала к рукам» перспективного композитора. Судя по тому, что нам известно о Джулио Рикорди, я бы не отметал с порога эту версию.

Так или иначе, сразу после конкурса Пуччини был представлен Рикорди, тот организовал постановку «Виллис», издал клавир и немедленно заказал композитору новую оперу. Впоследствии Сонзоньо отплатил конкуренту той же монетой, переманив к себе от Рикорди молодого Джордано.

А Рикорди на многие годы стал для Пуччини менеджером, заказчиком и ангелом-хранителем. О благословенные времена, когда один издатель оспаривал у другого право опекать даже не знаменитого композитора, а всего лишь подающего надежды!

Что же такое учуял в незрелом, в общем-то, сочинении прозорливый издатель? Неужели он уловил там зачатки нового стиля, ставшего вскоре знаменем пост-вердиевского поколения итальянских композиторов? В таком случае чутью Рикорди следует поаплодировать.

Занятно, что в премьерном исполнении первой оперы Пуччини принимал участие его однокашник и задушевный приятель Пьетро Масканьи, игравший в оркестре на контрабасе. Спустя 6 лет на очередном конкурсе Сонзоньо он получит главный приз, предъявив граду и миру в своей «Сельской чести» совершенно убойный концентрат этого же мелодического стиля, который у самого Пуччини по-настоящему ярко расцветет только через 10 лет: в «Манон Леско», затем в «Богеме» и, наконец, в «Тоске».

Сравните, Масканьи, «Сельская честь» (Рената Скотто, Пласидо Доминго) и… Пуччини, «Тоска» (Пласидо Доминго):

И все же, при всем уважении к Масканьи, при всей симпатии к его лучшей опере, при сравнении этих двух фрагментов слышно, почему в качестве великого оперного гения историей был отобран не он, а Пуччини…

Намного больше, чем сходство музыкальных мыслей Пуччини и Масканьи, меня поражает здесь другое: радикальное отличие этой музыки от стиля двух мировых оперных законодателей того времени – Верди и Вагнера. У Верди мелодия опирается на функциональность гармонических связей, как столешница на четыре ножки: тоника-субдоминанта-доминанта-тоника. У Пуччини, наоборот, гармония так сказать, на земле обслуживает полет мелодии в небесах. Вместо трезвучий – септаккорды, размывающие твердый функциональный каркас и обволакивающие мелодию густым «ароматом» обертонов.

У Вагнера, как я уже не раз писал, его «бесконечная мелодия» на деле оборачивается «бесконечной гармонией», движению которой полностью подчинена вокальная горизонталь. Вокальную строчку Вагнер нередко добавляет к уже готовой оркестровой ткани, фактически дублируя, иногда в слегка расцвеченном виде, мотивы, звучащие у инструментов. Такую «мелодию» спокойно можно убрать без ущерба для музыки, что и делается, например, при концертных исполнениях «Liebestod» из «Тристана».

У Пуччини подобное совершенно немыслимо, в его музыке мелодия – основа основ. Гармонические обороты, часто плагальные (профессионалы меня поймут, перед остальными читателями извиняюсь), принимают вид аккордовых «лент», которые разворачиваются не в рамках жестких функциональных тяготений, а следуя движению вокальной линии.

Вагнер «эмансипировал» гармонию, Пуччини – мелодию, и это, пожалуй, самое главное, принципиальное отличие его музыки от вагнеровской.

Важнейший элемент этого мелодического стиля – опора на пласт бытовой музыки, отличный от того, с которым у современников ассоциировалась музыка Верди. В своем эссе о Масканьи я уже писал о тесной связи его мелодизма, особенно в «Сельской чести», с интонациями южно-итальянского фольклора.

Масканьи, как мы помним, сам жил на юге Италии как раз в то время, когда он писал «Сельскую честь». А Пуччини… зря он, что ли, работал в ресторанах? (Так и хочется написать – в кабаках).

Не будем забывать и об издательстве Рикорди, публиковавшем не только клавиры опер, но и ноты неаполитанских и сицилийских песен, мода на которые буквально захлестнула Италию в десятилетия, последовавшие за объединением страны.

Вот, убедитесь сами – даже художник тот же, который оформлял клавир «Тоски».

Паоло Фронтини, чье имя просматривается на фото обложки нот, – известный итальянский композитор (между прочим, верист), который собирал и обрабатывал эти песни. В 1883 году Рикорди издал его первый сборник.

Обложка клавира “Тоски”

Вот одна из отобранных Фронтини песен, “Сицилийская песня”:

В принципе, несложно представить себе, как такой материал мог трансформироваться в голове другого композитора, намного более одаренного. Примерно так:

Надеюсь, Пуччини простит мне это шутливое покушение на тайну взаимодействия композитора с окружающей его звучащей средой. Все равно суть процессов, протекающих в голове гения, раскрыть невозможно.

Не нужно думать, что Пуччини прямиком из ресторана бежал домой, записывал услышанную там песенку, слегка ее обрабатывал и представлял затем в виде арии героя или героини своей оперы. Чтобы все это бытовое «сырье» обрело в музыке композитора совершенно новые эстетические характеристики, требовался феноменальный музыкальный слух, фантастический мелодический дар и прочная профессиональная школа.

Существует устойчивое мнение, что великая итальянская опера умерла вместе с автором «Турандот». И это похоже на правду. Только смерть эта была подобна взрыву бомбы начиненной цветами, и благоухающие букеты разлетелись по всей музыкальной вселенной – от рахманиновских тем до звуковых дорожек к голливудским фильмам. И у меня есть большое подозрение, что проблема восприятия музыки Пуччини людьми, склонными лелеять свои вкусовые табу, кроется именно в этом. Многие его композиторские находки воспринимаются сегодня не напрямую, а через призму «легких» жанров 20-го века, этими находками питавшихся.

Элементы широкой, полетной мелодики Пуччини в сочетании с его излюбленными гармоническими последовательностями были не только растиражированы десятками подражателей, но и очень быстро перекочевали в музыку эстрады, кино и мюзикла.

Это особенно заметно, если сравнить обработку все тех же популярных и всем известных итальянских песен периода «до Пуччини» и «после»: гармония, аккомпанемент, стиль изложения разительно меняются по мере того, как музыка Пуччини завоевывает Италию и мир. Что взял у мира, то миру и отдал, но только сначала волшебно преобразил.

Пуччини. «Девушка с Запада», сцена из спектакля Метрополитен-опера. Минни – Дебора Войт. Дирижер Никола Луизотти, режиссер Джанкарло дель Монако:

На мой взгляд – самое впечатляющее появление героини во всей истории оперы. Viva Puccini!

Андрей Тихомиров

Который считал его плохим, недисциплинированным учеником и, как пишет современный биограф композитора, награждал его болезненным пинком по голени за каждую фальшивую ноту, после чего у Пуччини всю жизнь рефлекторно возникала боль в ноге от фальшивых нот . Впоследствии Пуччини получил место церковного органиста и хормейстера. Оперным композитором ему захотелось стать, когда он впервые услышал представление оперы Джузеппе Верди «Аида » в Пизе .

В течение четырёх лет Пуччини занимался в Миланской консерватории . В 1882 году участвовал в конкурсе одноактных опер. Не получившая первый приз, его опера «Виллисы » была поставлена в 1884 году в театре Dal Verme . Опера эта привлекла внимание Джулио Рикорди , главы влиятельного издательского дома, специализирующегося на издании партитур. Рикорди заказал Пуччини новую оперу. Ею стал «Эдгар » .

Следующая опера Пуччини, «Богема » (написанная по мотивам романа Анри Мюрже), принесла Пуччини мировую славу. Одновременно оперу с тем же названием и по тому же роману писал Руджеро Леонкавалло , вследствие чего между двумя композиторами возник конфликт, и они перестали общаться.

За «Богемой» последовала «Тоска » , премьера которой состоялась на рубеже веков, в 1900 году . Под давлением со стороны примадонны Ла Скала Даркле , исполнявшей главную роль в этой опере, и настаивающей на наличии у главной героини арии, которую можно было бы исполнить в концерте, Пуччини дополнил второй акт оперы, написав знаменитую сегодня «Vissi d’arte». Также он позволил Даркле, блондинке, не надевать парик (в тексте либретто Тоска - брюнетка).

В 1918 году состоялась премьера оперы «Триптих ». Эта вещь состоит из трёх одноактных опер (в парижском стиле, известном как гранд-гиньоль : ужасы, сентиментальная трагедия и фарс). Последняя, фарсовая, часть, под названием «Джанни Скикки », получила известность и иногда исполняется в один вечер с оперой Масканьи «Сельская честь » , либо с оперой Леонкавалло «Паяцы » .

В конце 1923 года Пуччини, бывший большим любителем тосканских сигар и сигарет, начал жаловаться на хронические боли в горле. У него был диагностирован рак гортани , и доктора порекомендовали ему новое экспериментальное лечение, радиотерапию , которое предлагали в Брюсселе . Ни сам Пуччини, ни его жена не были в курсе остроты болезни, эта информация была передана только их сыну.
Пуччини скончался в Брюсселе 29 ноября 1924 года. Причиной смерти послужили осложнения, вызванные операцией, - неконтролируемое кровотечение вызвало инфаркт миокарда на следующий день после операции. Последний акт его последней оперы («Турандот ») остался незавершенным. Есть несколько версий концовки, чаще всего исполняется версия, написанная Франко Альфано . На премьере этой оперы дирижёр, близкий друг композитора Артуро Тосканини остановил оркестр на том месте, где начиналась часть, написанная Альфано. Положив палочку, дирижёр обернулся к публике и сказал: «Здесь смерть прервала работу над оперой, которую маэстро не успел завершить».

Стиль

Необыкновенно одарённый мелодически, Пуччини твердо следовал своему убеждению, что музыка и действие в опере должны быть неразрывны. По этой причине, в частности, в операх Пуччини нет увертюр . Известны так называемые «пуччинивские октавы » - излюбленный и хорошо узнаваемый приём оркестровки, когда мелодию ведут в разных регистрах разные инструменты (или в пределах одной оркестровой группы). Гармонический язык композитора также очень интересен, есть типичные для композитора ходы, например, разрешение доминанты в субдоминанту вместо тоники , параллельные квинты и т. п. Влияние музыки импрессионистов слышится в ярких тембральных решениях и постоянной игре оркестровыми красками. В «Тоске » мастерски применяются акустические эффекты, создающие иллюзию многомерного пространства. Особенно прекрасна мелодика Пуччини. Благодаря богатству мелодий, оперы Пуччини, наряду с операми Верди и Моцарта, являются наиболее часто исполняемыми операми в мире . Редкий оперный театр сегодня осмеливается составить репертуар сезона, не включив в него хотя бы одно произведение этого композитора. Исключением здесь являются Россия и страны постсоветского пространства, где предпочитают русскую классику.

Последователи

Мелодическое влияние Пуччини было огромно. Пуччиниистами назвал его последователей известный музыкальный критик Иван Соллертинский , отметив, что «самым ярым» представителем этого движения стал Имре Кальман . К «пуччиниистам» также принадлежали Франц Легар и Исаак Дунаевский . В произведениях Дмитрия Шостаковича иногда слышно влияние стиля Пуччини. В основном это касается схожего чувства кантилены и колористических приёмов оркестровки.

Отклики и мнения некоторых современников Пуччини

В 1912 году один очень известный итальянский критик, в связи с постановкой одной из опер Пуччини, написал в своей статье следующее: «Это просто позор, что мир думает, будто итальянская музыка - это, в основном, произведения этого старомодного мелодиста, в то время как в Италии есть такие композиторы-интеллектуалы, как Ильдебрандо Пиццетти ».

Другой критик, Карло Берсезио, так описал свои впечатления от премьеры «Богемы» (в «La gazetta»): «„Богема“ не оставит никакого следа в истории оперного театра. Автору этой оперы следует считать своё произведение ошибкой».

Издатель Рикорди, узнав о сомнениях, терзавших композитора во время первых репетиций «Богемы», написал ему: «Если этой оперой вы не попали в точку, маэстро, я сменю профессию и начну торговать салями».

Либреттист Иллика писал Пуччини: «Работать с вами, Джакомо, - это как жить в аду. Сам Иов не вынес бы таких мучений».

Цитата, которую постарались забыть

Политика

Во время первой мировой войны отсутствие интереса Пуччини к злободневым вопросам сослужило ему плохую службу. Его долгая дружба с Тосканини была прервана почти на десятилетие после замечания Пуччини летом 1914 года о том, что Италия выиграла бы от немецкой организованности . Пуччини продолжал работать на оперой La rondine , заказанной ему австрийским театром в 1913 году, и после того, как Италия и Австро-Венгрия стали врагами в 1914 (контракт, правда в конце концов был расторгнут). Пуччини не участвовал в общественной деятельности во время войны, но частным образом помогал людям и семьям, пострадавшим от войны

В 1919 году Пуччини получил заказ написать музыку на оду Фаусто Сальватори в честь побед Италии в первой мировой войне. Премьера этого произведения, Inno a Roma («Гимн Риму») , должна была состояться 21 апреля 1919 года, во время празднования годовщины основания Рима. Как бы то ни было, премьера была отложена до 1 июня 1919 и была исполнена на открытии соревнований по лёгкой атлетике . Хотя Гимн Риму не был написан для фашистов, он широко использовался во время уличных парадов и общественных церемоний, проводимых итальянскими фашистами .

В последний год жизни у Пуччини было несколько контактов с Бенито Муссолини и другими членами фашистской партии Италии, и Пуччини даже стал её почётным членом . С другой стороны, сведения о том, был ли Пуччини реально членом фашистской партии, противоречивы . Итальянский сенат по традиции включал нескольких членов, назначенных в свете их вклада в культуру страны. Пуччини надеялся заслужить эту честь (так, как ранее заслужил её Верди) и задействовал имеющиеся у него связи с этой целью. Хотя почётные сенаторы обладали правом голоса, нет свидетельств о том, что Пуччини искал это назначение для того, чтобы использовать право голоса. Пуччини мечтал основать национальный театр в родном Виареджо и, разумеется, для этого проекта ему требовалась поддержка правительства. Пуччини встречался с Муссолини дважды, в ноябре и декабре 1923 года. Хотя театр так и не был основан, Пуччини получил титул сенатора (senatore a vita ) за несколько месяцев до смерти .

В то время, когда Пуччини встречался с Муссолини, тот находился на посту премьер-министра около года, но его партия ещё не получила полный контроль над парламентом. Муссолини объявил о прекращении представительского стиля правления и начале фашистской диктатуры в своей речи, обращённой к палате депутатов, 3 января 1925 года, уже после смерти композитора

Оперы

• «Виллисы » (итал. Le Villi ) , . Премьера одноактной оперы состоялась 31 мая 1884 года в театре Verme, Милан . По одноименному рассказу Альфонсо Карра о русалках-вилиях .
• «Эдгар » (итал. Edgar ), . Премьера оперы в 4-х актах состоялась 21 апреля 1889 года в театре Ла Скала , Милан . На основе пьесы «La Coupe et les lèvres» Альфреда де Мюссе
• «Манон Леско » (итал. Manon Lescaut ), . Премьера оперы состоялась 1 февраля 1893 года в театре Regio, Турин . По одноименному роману аббата Прево
• «Богема » (итал. La bohème ), . Премьера оперы состоялась 1 февраля 1896 года в театре Regio, Турин . По книге Анри Мюрже «Scènes de la vie de Bohème»
• «То́ска » (итал. Tósca ), . Премьера оперы состоялась 14 января 1900 года в театре «Костанци» , Рим . По пьесе Викторьена Сарду «La Tosca»
• «Мадам Баттерфляй » (итал. Madama Butterfly ). Премьера оперы в 2-актах состоялась 17 февраля 1904 года в театре Ла Скала , Милан . По одноименной пьесе Дэвида Беласко . В России опера шла также под названием «Чио-Чио-сан»
• «Девушка с Запада » (итал. La fanciulla del West ), . Премьера оперы состоялась 10 декабря 1910 года Нью-Йорк . По пьесе Д. Беласко «The Girl of the Golden West».
• «Ласточка » (итал. La rondine ), . Премьера оперы состоялась 27 марта 1917 года в театре Opéra, Монте Карло .
• Триптих : «Плащ », «Сестра Анджелика », «Джанни Скикки » (итал. Il Trittico: Il Tabarro, Suor Angelica, Gianni Schicchi ), . Премьера оперы состоялась 14 декабря 1918 года в театре Metropolitan Opera, Нью-Йорк .
• «Турандот » (итал. Turandot ). Премьера оперы состоялась 25 марта 1926 года в театре Ла Скала , Милан . По одноименной пьесе К. Гоцци . Осталась незаконченной в связи со смертью композитора, завершена Ф. Альфано в 1926 году .

Изучение наследия Пуччини

В 1996 году в Лукке был основан «Centro Studi Giacomo Puccini» (центр изучения Джакомо Пуччини), охватывающий широкий круг подходов к изучению творчества Пуччини. В США American Center for Puccini Studies специализируется на необычных исполнениях работ композитора и открывает публике неоценённые ранее или неизвестные отрывки работ Пуччини. Этот центр был основан в 2004 году певцом и дирижёром Гарри Дунстаном .

Напишите отзыв о статье "Пуччини, Джакомо"

Примечания

Литература

• Ashbrook W. , Powers H. Puccini’s Turandot: The End of the Great Tradition , Princeton Univ. Press, 1991.
• Author unknown, Hampton’s Magazine Vol. 26 No. 3, March 1911.
• Author unknown, "The Stage, " Munsey’s Magazine Vol. 44 p. 6., 1911.
• Author unknown, "New York Acclaims Puccini’s New Opera, " Theatre Magazine , Vol. 13 No. 119, January 1911.
• Berger, William, Puccini Without Excuses: A Refreshing Reassessment of the World’s Most Popular Composer , Random House Digital, 2005, ISBN 1-4000-7778-8 .
• Budden, Julian , Puccini: His Life and Works , Oxford University Press, 2002 ISBN 978-0-19-816468-5
• Carner, Mosco , Puccini: A Critical Biography , Alfred Knopf, 1959.
• Centro di Studi Giacomo Puccini, «Catedrale di S. Martino», Puccini.it, Retrieved 3 November 2012.
• Checchi, Eugenio, in Nuova Antologia , Francisco Protonotari. ed (in Italian), December 1897, pp. 470-481.
• Dry, Wakeling Giacomo Puccini , London & New York: John Lane, 1905.
• Eaton, W.P., "Where We Stand in Opera, " American Magazine , Vol. 71 No. 5, March 1911.
• Espinoza, Javier, «Revealed: the identity of Puccini’s secret lover», The Guardian (London), 29 September 2007.
• Fisher, Burton D., Puccini’s IL TRITTICO, Miami: Opera Journeys Pub., 2003, ISBN 0-9771455-6-5 .
• Kendell, Colin (2012), The Complete Puccini: The Story of the World’s Most Popular Operatic Composer , Stroud, Gloucestershire: Amberley Publishing, 2012. ISBN 9781445604459 ISBN 1-4456-0445-0
• Keolker, James, «Last Acts, The Operas of Puccini and His Italian Contemporaries», 2001.
• Gervasoni, Carlo, Nuova teoria di musica ricavata dall’odierna pratica (New theory of music distilled from modern-day practice) Milano: Blanchon, 1812.
• Phillips-Matz Mary Jane. Puccini: A Biography. - Boston: Northeastern University Press, 2002. - ISBN 1-55553-530-5 .
• Montgomery, Alan, Opera Coaching: Professional Techniques And Considerations , New York: Routledge Taylor and Francis Group, 2006, ISBN 9780415976015 .
• Mourby, Adriano, "Scandalissimo! Puccini’s sex life exposed, " The Independent , 6 July 2008.
• Osborne, Charles , The Complete Operas of Puccini: A Critical Guide , De Capo Press, (1982).
• Randall, Annie J. and David, Rosalind G., Puccini & the Girl , Chicago: University of Chicago Press ISDN 0226703894
• Ravenni, Gabriella Biagi and Michele Girardi, Giacomo (Antonio Domenico Michele Secondo Maria) Puccini (ii) in Grove Music Online , accessed 9 August 2012.
• Siff, Ira, "Puccini: La Fanciulla del West, " Opera News , Vol. 77 No. 1, July 2012.
• Sadie, Stanley ; Laura Williams Macy, The Grove Book of Operas .
• Sadie, Stanley (ed.), The New Grove Dictionary of Music and Musicians , London: Macmillan/New York: Grove, 1980, ISBN 1-56159-174-2 .
• Smith, Peter Fox. A Passion for Opera . Trafalgar Square Books, 2004. ISBN 1-57076-280-5 .
• Streatfield, Richard Alexander, Masters of Italian music, C. Scribner’s Sons, 1895.
• Weaver, William, and Simonetta Puccini, eds. The Puccini Companion , W.W. Norton & Co., 1994 ISBN 0-393-029-30-1
• Wilson, Alexandra, The Puccini Problem: Opera, Nationalism, and Modernity , Cambridge University Press (2007)

Ссылки

• Джакомо Пуччини: ноты произведений на International Music Score Library Project

Оперы Джакомо Пуччини

Отрывок, характеризующий Пуччини, Джакомо

– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.

В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.

Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.

итальянский оперный композитор

Краткая биография

Джа́комо Анто́нио Доме́нико Мике́ле Секо́ндо Мари́а Пуччи́ни (итал. Giacomo Antonio Domenico Michele Secondo Maria Puccini; 22 декабря 1858, Лукка - 29 ноября 1924, Брюссель) - итальянский оперный композитор, один из ярких представителей направления «веризм» в музыке. Некоторые исследователи полагают, что он крупнейший после Верди итальянский оперный композитор.

Пуччини родился в городе Лукка, в музыкальной семье, одним из семи детей. Династия музыкантов в семье Пуччини была основана в Лукке прапрадедушкой Джакомо (1712-1781) и его тёзкой. После смерти отца, Микеле Пуччини (1813-1864), пятилетнего Пуччини отправили на учение к его дяде Фортунато Маджи, который считал его плохим, недисциплинированным учеником и, как пишет современный биограф композитора, награждал его болезненным пинком по голени за каждую фальшивую ноту, после чего у Пуччини всю жизнь рефлекторно возникала боль в ноге от фальшивых нот. Впоследствии Пуччини получил место церковного органиста и хормейстера. Оперным композитором ему захотелось стать, когда он впервые услышал представление оперы Джузеппе Верди «Аида» в Пизе.

Бог дотронулся до меня мизинцем и сказал: «Пиши для театра и только для театра».

В течение четырёх лет Пуччини занимался в Миланской консерватории. В 1882 году участвовал в конкурсе одноактных опер. Не получившая первый приз, его опера «Виллисы» была поставлена в 1884 году в театре Dal Verme. Опера эта привлекла внимание Джулио Рикорди, главы влиятельного издательского дома, специализирующегося на издании партитур. Рикорди заказал Пуччини новую оперу. Ею стал «Эдгар» .

Третья его опера, «Манон Леско» , законченная в 1893 году, имела огромный успех. Несмотря на явное влияние Рихарда Вагнера, талант Пуччини проявился в этой опере в почти полном своем блеске. Эта же опера знаменует собой начало работы Пуччини с либреттистами Луиджи Иллика и Джузеппе Джакоза.

Следующая опера Пуччини, «Богема» (написанная по мотивам романа Анри Мюрже), принесла Пуччини мировую славу. Одновременно оперу с тем же названием и по тому же роману писал Руджеро Леонкавалло, вследствие чего между двумя композиторами возник конфликт, и они перестали общаться.

За «Богемой» последовала «Тоска» , премьера которой состоялась на рубеже веков, в 1900 году. Под давлением со стороны примадонны Ла Скала Даркле, исполнявшей главную роль в этой опере, и настаивающей на наличии у главной героини арии, которую можно было бы исполнить в концерте, Пуччини дополнил второй акт оперы, написав знаменитую сегодня «Vissi d’arte». Также он позволил Даркле, блондинке, не надевать парик (в тексте либретто Тоска - брюнетка).

17 февраля 1904 года в Миланском театре «Ла Скала» Джакомо Пуччини представил свою новую оперу «Мадам Баттерфляй» (Чио-чио-сан) («Madama Butterfly», по мотивам пьесы Дэвида Беласко). Несмотря на участие выдающихся певцов Розины Сторкио, Джованни Дзенателло, Джузеппе де Лука, спектакль провалился. Маэстро чувствовал себя раздавленным. Друзья уговорили Пуччини переработать своё произведение, а на главную партию пригласить Соломею Крушельницкую. 29 мая на сцене театра «Гранде» в Брешиа состоялась премьера обновлённой «Мадам Баттерфляй», на этот раз - триумфальная. Публика семь раз вызывала актёров и композитора на сцену.

После этого новые оперы стали появляться реже. В 1903 году Пуччини, заядлый автомобилист, попал в аварию. В 1909 году разразился скандал, связанный с тем, что страдающая припадками ревности жена композитора Эльвира обвинила домработницу Дорию Манфреди в любовной связи с Пуччини, после чего домработница покончила с собой. (Была ли связь на самом деле - неизвестно). Родственники Манфреди предъявили иск, и Пуччини заплатил назначенную судом сумму. В 1912 году умер издатель Пуччини, Джулио Рикорди, сыгравший огромную роль в продвижении композитора к известности.

Тем не менее, в 1910 году Пуччини закончил оперу «Девушка с Запада», о которой впоследствии говорил как о самом сильном своем опусе. Попытка написать оперетту (очевидно, из-за неимоверной в то время популярности жанра, в котором тогда главенствовали Франц Легар и Имре Кальман) окончилась неудачей. В 1917 году Пуччини закончил переработку своей оперетты в оперу («Ласточка»).

В 1918 году состоялась премьера оперы «Триптих». Эта вещь состоит из трёх одноактных опер (в парижском стиле, известном как гранд-гиньоль: ужасы, сентиментальная трагедия и фарс). Последняя, фарсовая, часть, под названием «Джанни Скикки», получила известность и иногда исполняется в один вечер с оперой Масканьи «Сельская честь» , либо с оперой Леонкавалло «Паяцы» .

В конце 1923 года Пуччини, бывший большим любителем тосканских сигар и сигарет, начал жаловаться на хронические боли в горле. У него был диагностирован рак гортани, и доктора порекомендовали ему новое экспериментальное лечение, радиотерапию, которое предлагали в Брюсселе. Ни сам Пуччини, ни его жена не были в курсе остроты болезни, эта информация была передана только их сыну.

Пуччини скончался в Брюсселе 29 ноября 1924 года. Причиной смерти послужили осложнения, вызванные операцией, - неконтролируемое кровотечение вызвало инфаркт миокарда на следующий день после операции. Последний акт его последней оперы («Турандот») остался незавершенным. Есть несколько версий концовки, чаще всего исполняется версия, написанная Франко Альфано. На премьере этой оперы дирижёр, близкий друг композитора Артуро Тосканини остановил оркестр на том месте, где начиналась часть, написанная Альфано. Положив палочку, дирижёр обернулся к публике и сказал: «Здесь смерть прервала работу над оперой, которую маэстро не успел завершить».

Незадолго до смерти Пуччини заметил в одном из своих писем, что «опера закончилась как жанр, поскольку люди потеряли вкус к мелодии и готовы терпеть музыкальные композиции, не содержащие ничего мелодического».

Стиль

Необыкновенно одарённый мелодически, Пуччини твердо следовал своему убеждению, что музыка и действие в опере должны быть неразрывны. По этой причине, в частности, в операх Пуччини нет увертюр. Известны так называемые «пуччинивские октавы» - излюбленный и хорошо узнаваемый приём оркестровки, когда мелодию ведут в разных регистрах разные инструменты (или в пределах одной оркестровой группы). Гармонический язык композитора также очень интересен, есть типичные для композитора ходы, например, разрешение доминанты в субдоминанту вместо тоники, параллельные квинты и т. п. Влияние музыки импрессионистов слышится в ярких тембральных решениях и постоянной игре оркестровыми красками. В «Тоске» мастерски применяются акустические эффекты, создающие иллюзию многомерного пространства. Особенно прекрасна мелодика Пуччини. Благодаря богатству мелодий, оперы Пуччини, наряду с операми Верди и Моцарта, являются наиболее часто исполняемыми операми в мире.

Последователи

Мелодическое влияние Пуччини было огромно. Пуччиниистами назвал его последователей известный музыкальный критик Иван Соллертинский, отметив, что «самым ярым» представителем этого движения стал Имре Кальман. К «пуччиниистам» также принадлежали Франц Легар и Исаак Дунаевский. В произведениях Дмитрия Шостаковича иногда слышно влияние стиля Пуччини. В основном это касается схожего чувства кантилены и колористических приёмов оркестровки.

Отклики и мнения некоторых современников Пуччини

В 1912 году один очень известный итальянский критик, в связи с постановкой одной из опер Пуччини, написал в своей статье следующее: «Это просто позор, что мир думает, будто итальянская музыка - это, в основном, произведения этого старомодного мелодиста, в то время как в Италии есть такие композиторы-интеллектуалы, как Ильдебрандо Пиццетти».

Другой критик, Карло Берсезио, так описал свои впечатления от премьеры «Богемы» (в «La gazetta»): «„Богема“ не оставит никакого следа в истории оперного театра. Автору этой оперы следует считать своё произведение ошибкой».

Издатель Рикорди, узнав о сомнениях, терзавших композитора во время первых репетиций «Богемы», написал ему: «Если этой оперой вы не попали в точку, маэстро, я сменю профессию и начну торговать салями».

Либреттист Иллика писал Пуччини: «Работать с вами, Джакомо, - это как жить в аду. Сам Иов не вынес бы таких мучений».

В 2006 году опера «старомодного мелодиста» «Богема» отметила своё стодесятилетие. Во второй половине двадцатого века она заняла место в пятерке самых часто исполняемых в мире опер и с тех пор из этой пятерки уже не выходила.

В честь Пуччини назван кратер на Меркурии.

Политика

В отличие от Верди, Пуччини не участвовал в политической жизни страны. Его биограф писал, что в течение всей жизни. Другой биограф считает, что если бы Пуччини имел собственную политическую философию, то он скорее всего был бы монархистом

Во время первой мировой войны отсутствие интереса Пуччини к злободневым вопросам сослужило ему плохую службу. Его долгая дружба с Тосканини была прервана почти на десятилетие после замечания Пуччини летом 1914 года о том, что Италия выиграла бы от немецкой организованности. Пуччини продолжал работать на оперой La rondine , заказанной ему австрийским театром в 1913 году, и после того, как Италия и Австро-Венгрия стали врагами в 1914 (контракт, правда в конце концов был расторгнут). Пуччини не участвовал в общественной деятельности во время войны, но частным образом помогал людям и семьям, пострадавшим от войны

В 1919 году Пуччини получил заказ написать музыку на оду Фаусто Сальватори в честь побед Италии в первой мировой войне. Премьера этого произведения, Inno a Roma («Гимн Риму»), должна была состояться 21 апреля 1919 года, во время празднования годовщины основания Рима. Как бы то ни было, премьера была отложена до 1 июня 1919 и была исполнена на открытии соревнований по лёгкой атлетике. Хотя Гимн Риму не был написан для фашистов, он широко использовался во время уличных парадов и общественных церемоний, проводимых итальянскими фашистами.

В последний год жизни у Пуччини было несколько контактов с Бенито Муссолини и другими членами фашистской партии Италии, и Пуччини даже стал её почётным членом. С другой стороны, сведения о том, был ли Пуччини реально членом фашистской партии, противоречивы. Итальянский сенат по традиции включал нескольких членов, назначенных в свете их вклада в культуру страны. Пуччини надеялся заслужить эту честь (так, как ранее заслужил её Верди) и задействовал имеющиеся у него связи с этой целью. Хотя почётные сенаторы обладали правом голоса, нет свидетельств о том, что Пуччини искал это назначение для того, чтобы использовать право голоса. Пуччини мечтал основать национальный театр в родном Виареджо и, разумеется, для этого проекта ему требовалась поддержка правительства. Пуччини встречался с Муссолини дважды, в ноябре и декабре 1923 года. Хотя театр так и не был основан, Пуччини получил титул сенатора (senatore a vita ) за несколько месяцев до смерти.

В то время, когда Пуччини встречался с Муссолини, тот находился на посту премьер-министра около года, но его партия ещё не получила полный контроль над парламентом. Муссолини объявил о прекращении представительского стиля правления и начале фашистской диктатуры в своей речи, обращённой к палате депутатов, 3 января 1925 года, уже после смерти композитора

Оперы

• «Виллисы» (итал. Le Villi) , 1884. Премьера одноактной оперы состоялась 31 мая 1884 года в театре Verme, Милан. По одноименному рассказу Альфонсо Карра о русалках-вилиях.
• «Эдгар» (итал. Edgar), 1889. Премьера оперы в 4 актах состоялась 21 апреля 1889 года в театре Ла Скала, Милан. На основе пьесы «La Coupe et les lèvres» Альфреда де Мюссе
• «Манон Леско» (итал. Manon Lescaut), 1893. Премьера оперы состоялась 1 февраля 1893 года в театре Regio, Турин. По одноименному роману аббата Прево
• «Богема» (итал. La bohème), 1896. Премьера оперы состоялась 1 февраля 1896 года в театре Regio, Турин. По книге Анри Мюрже «Scènes de la vie de Bohème»
• «То́ска» (итал. Tosca), 1900. Премьера оперы состоялась 14 января 1900 года в театре «Костанци», Рим. По пьесе Викторьена Сарду «La Tosca»
• «Мадам Баттерфляй» (итал. Madama Butterfly). Премьера оперы в 2 актах состоялась 17 февраля 1904 года в театре Ла Скала, Милан. По одноименной пьесе Дэвида Беласко. В России опера шла также под названием «Чио-Чио-сан»
• «Девушка с Запада» (итал. La fanciulla del West), 1910. Премьера оперы состоялась 10 декабря 1910 года в театре Metropolitan Opera, Нью-Йорк. По пьесе Д. Беласко «The Girl of the Golden West».
• «Ласточка» (итал. La rondine), 1917. Премьера оперы состоялась 27 марта 1917 года в театре Opéra, Монте Карло.
• Триптих: «Плащ», «Сестра Анджелика», «Джанни Скикки» (итал. Il Trittico: Il Tabarro, Suor Angelica, Gianni Schicchi), 1918. Премьера оперы состоялась 14 декабря 1918 года в театре Metropolitan Opera, Нью-Йорк.
• «Турандот» (итал. Turandot). Премьера оперы состоялась 25 марта 1926 года в театре Ла Скала, Милан. По одноименной пьесе К. Гоцци. Осталась незаконченной в связи со смертью композитора, завершена Ф. Альфано в 1926 году.

Изучение наследия Пуччини

В 1996 году в Лукке был основан «Centro Studi Giacomo Puccini» (центр изучения Джакомо Пуччини), охватывающий широкий круг подходов к изучению творчества Пуччини. В США American Center for Puccini Studies специализируется на необычных исполнениях работ композитора и открывает публике неоценённые ранее или неизвестные отрывки работ Пуччини. Этот центр был основан в 2004 году певцом и дирижёром Гарри Дунстаном.