Биография

Детство и юность

Георгий Иванович родился (25 февраля (9 марта) года, на хуторе Нарбутовка (около Глухова ; ныне Сумская область Украины) в семье мелкого служащего. Его отец, Иван Яковлевич, принадлежал к старинному литовскому дворянскому роду, однако совершенно захудалому. Он был человеком образованным: окончил физико-математический факультет Киевского университета . Мать художника, Неонила Николаевна, урождённая Махнович, была дочерью священника, рано осиротела и вышла замуж совсем молодой. В семье Нарбутов было семеро детей: пятеро сыновей и две дочери. Младший брат Георгия Владимир в будущем стал известным поэтом.

Петербургско-петроградский период

Киевский период

В марте 1917 года Г. Нарбут уезжает в Киев . Поездка была ему оформлена как командировка с целью принятия мер по охране киевского дворца. В сентябре того же года он стал профессором графики новообразованной Украинской академии искусств , а с декабря (по другим данным, с февраля ) - её ректором . Георгий Иванович Воспитал целый ряд учеников и последователей: М. Кирнарский , П. Ковжун, Л. Хижинский, Р. Лисовский, И. Мозолевский, А. Могилевский, Л. Лозовский, А. Середа , Д. Нарбут. В 1918 году Георгий Нарбут возглавил образованную при гетмане П. Скоропадском «Экспедицию заготовки государственных бумаг».

Семья

Продуктивность работы Нарбута возрастала год от года. В 1912 году вышло в свет шестнадцать изданий с его украшениями и иллюстрациями, в 1913-м - семнадцать, в 1914-м - тридцать. Само по себе это обстоятельство вело к неизбежным самоповторениям, особенно в обложках и шрифтовом оформлении. В 1914 году Нарбут оформлял Каталог русского отдела Международной выставки печатного дела и графики, проходившей в Лейпциге . Творчество художника было представлено на ней очень широко.

В 1914-1916 годах Нарбут создал цикл военных картин особого, изобретенного им, аллегорического жанра, для которых художник выработал новую манеру исполнения. Истоки этого жанра шли от аллегорических гравюр петровского времени, отчасти от русских расписных вееров XVIII века , некоторых гравюр Дюрера , но более всего - от украинской гравюры XVII - начала XVIII века. От привычной для него расцветки акварелью контурного рисунка тушью Нарбут переходит к живописи акварелью и тонкослойной гуашью , обнаруживая незаурядный колористический дар и виртуозность письма.

К циклу работ на военную тему примыкает также оформленная и иллюстрированная Нарбутом книга - «Песня брюссельских кружевниц» Т. Щепкиной-Куперник , изданная в 1915 году в Петрограде Товариществом М. О. Вольфа.

Киевский период (1917-1920)

Главной в творчестве Нарбута стала работа над созданием рисунков для «Украинской азбуки», которую он начал в 1917 году ещё в Петрограде. В ней художник достиг предельной простоты и вместе с тем изысканности композиции, рисунка и цвета. В решении букв азбуки Нарбут объединил достижения как украинской рукописной и печатной книги, так и достижения западноевропейских мастеров шрифта. Выпустить азбуку в украинском и русском вариантах согласилось Товарищество Р. Голике и А. Вильборга. В оригиналах сохранилось пятнадцать листов азбуки. Все они выполнены пером, чёрной тушью, со всех были сделаны пробные оттиски, некоторые из которых были иллюминированы автором. Работу над «Азбукой» художник не завершил, создав композиции для букв «А», «Б», «В», «Г», «З», «І» («И»), «К», «Л», «М», «Н», «О», «С», «Ф» и «Ч». Позже, уже в годы Советской власти четырнадцать рисунков были изданы отдельным увражем.

Г. Нарбут сотрудничал с журналами «Наше минуле», «Зори», «Солнце Труда», «Мистецтво» и др. В 1918 году в типографии издательства «Друкарь» вышла книга П. Зайцева «Оксана, перше кохання Шевченка», оформленная Нарбутом.

Последним большим художественным замыслом Нарбута было иллюстрирование «Энеиды» Ивана Котляревского , но из-за преждевременной смерти он успел выполнить лишь одну иллюстрацию. Другие иллюстрации к этому произведению позднее были подготовлены его учеником - Антоном Середой.

В конце декабря 1919 года Нарбут начал писать автобиографические записки, которые были обнаружены Комитетом по устроению посмертной выставки произведений Нарбута 1926 года в Киеве среди имущества, оставленного художником. Георгий Иванович писал урывками, карандашом на клочках бумаги, зачёркивая и делая вставки. По содержанию рукопись распадается на две части. Первая, в которой художник даёт описание Нарбутовки, - написана на двух листах школьной тетради; вторая - начало автобиографий, на листах разного формата. Доведены записки до конца 1906 года. Подлинник записок Нарбута хранится в архиве Киевского государственного музея украинского изобразительного искусства.

Работа над дензнаками

Литература

• Белецкий П. А. Георгий Иванович Нарбут. - Л.: Искусство, 1985. - 237 с.
• Вайнштейн Э. «Гроши» Украины // Советский коллекционер . - 1928. - № 4. - С. 1-4; № 5. - С. 3-7.
• Кулаков И. Почтовая марка Украины // Зеркало недели. - 1997. - № 9 (126). - 1-6 марта.
• Лукомский В. К. Нарбут как геральдический художник
• Музиченко Я. Художник республіки // Україна молода. - 2006. - № 166. - 12 вересня.(укр.)
• Рудницький Г., Іващенко Т. Гроші в житті держави і митців // Кримський діалог. - 2006. - № 30. - 16 вересня.(укр.)
• Гречило А. Тризуб став гербом України 22 березня 1918-го // Газета по-українськи. - 2008. - 20 марта. (укр.)

Ссылки

• Г. И. Нарбут на сайте «График»
• 100 видатних імен України (укр.)
• Шрифты Нарбута на сайте «Українські шрифти» (укр.)
• Биография Г. Нарбута на сайте художника Ильи Клейнера
• «Книга - джерело знань» (азбука Нарбута)

Четырнадцать рисунков украинской азбуки. С.-Петербург, 1921. с., 1 л. титул, 14 л. ч/б литографий. На украинском языке. В издательской двухцветной шрифтовой обложке, оформленной в стиле выпусков Комитета популяризации художественных изданий. 34x25,5 см. Известно 30 авторских экземпляров. Чрезвычайная редкость!

Библиографические источники:

1. Белецкий П. «Георгий Иванович Нарбут». Ленинград, «Искусство», 1985, с.с. 140-151.

2. Венгеровы А.А. и С.А. «Библиохроника», т. I, Москва, 2004, №169

Украинец Георгий Иванович Нарбут (1886-1920) по праву счи­тается одним из замечательных русских худож­ников начала XX столе­тия. Поступив в 1906 году в Санкт-Петербургский университет, он сблизился с членами объединения «Мир искусства», снимал комнату у И.Я.Билибина и обучался у него рисунку; учился он также у Л.С. Бакста, М.В. Добужинского и постепенно стал виртуозным мастером, пользовавшимся большой популярностью в художественном и редакционно-издателъском мире обеих столиц. Д.С.Митрохин вспоминал о его манере рисования: «Овладев вполне техникой, Нарбут с необычайной лёгкостью и быстротой рисовал чёрные бесчисленные комбинации штрихов и пятен из неистощимой сокровищницы воображения и памяти. Рисуя для книжки детских песенок, он в один вечер сделал десяток виньеток, безукоризненных технически. Рисовал по часам, положив перед собою на стол часы, - виньетку в 25 минут». И.Я. Билибин, кото­рого сам Нарбут называл своим учителем, писал о нём: «Огромнейших, пря­мо необъятных размеров талант». Путь Нарбута в искусстве был недолог - каких-то пятнадцать лет, однако даже за это время ему удалось стать выдаю­щимся книжным графи­ком, определившим направ­ление оформления книги надолго вперёд. Сформировавшийся под влиянием мастеров «Мира искусства», он вскоре с энтузиазмом примкнул к возродившемуся объединению, начал вы­ставляться рядом с теми, кого почитал мэтра­ми, его работы появились на страницах журна­ла «Аполлон».

Однако подлинная известность пришла к нему полтора года спустя, после вы­хода басен И.А. Крылова и сказок Г.Х. Андерсе­на с его иллюстрациями. Имя Нарбута стало модным, чисто его зака­зов неизменно росло: если в 1912 году увидело свет шестнадцать изданий с его украшениями и иллюстрациями, то в 1914-м их было уже трид­цать. Он готовил детские книжки для издательства И.Н. Кнебеля и солидные исследования для «Брок­гауза - Ефрона», оформ­лял обложки журнала «Гербовед» и поэтичес­кие сборники, в годы Первой мировой войны создал ряд стилизован­ных агитационных карти­нок и военных аллегорий. При этом одной из до­минирующих в его творче­стве неизменно оставалась тема Украины. Родивший­ся на хуторе Нарбутовка Глуховского уезда Черни­говской губернии, он никогда не забывал о своих малороссийских корнях.

Школьный товарищ ху­дожника Ф.Л. Эрнст писал: «Он был украинцем, не только по крови, языку, убеждениям, украинской стихией насыщены и все его произведения, и формальный источник его гения бьёт неизменно из родного чернозёма Черниговщины». Нарбут принимал самое активное участие в подготовке гербовника гетманов Малороссии, издании описаний старинных усадеб Харьковской губернии и архитектурных памятников Галиции. Весь 1917 год он работал над созданием рисунков для украинской азбуки. В них художник достиг предельной простоты и вместе с тем изысканности композиции, рисунка и цвета. В решении букв азбуки Нарбут объединил достижения как украинской рукописной и печатной книги, так и достижения западноевропейских мастеров шрифта. Выпустить азбуку в украинском и русском вариантах согласилось Товарищество Р. Голике и А. Вильборга.

В оригиналах сохранилось 15 листов азбуки. Все они выполнены пером, чёрной тушью, со всех были сделаны пробные оттиски, некоторые из которых были иллюминированы автором. Работу над «Азбукой» художник не завершил, создав композиции для букв «А», «Б», «В», «Г», «З», «І» («И»), «К», «Л», «М», «Н», «О», «С», «Ф» и «Ч». Работа оста­лась незавершённой: незадолго до октября 1917-го Нарбут уехал в Киев, где его избрали профессором вновь созданной Украинской Академии художеств. На выставке, организо­ванной в честь открытия академии, художник выставил шесть оригинальных листов азбуки. В это время Нарбут занимался созданием эскизов военных мундиров армии Украины, оформлением упаковок и этикеток для украинских товаров. Он создал украинские банкноты, грамоты, открытки и почтовые марки, а также проект игральных карт в стиле казацкой парсуны XVII-XVIII веков. После провозглашения Украинской державы во главе с П. Скоропадским, Модзалевский и Нарбут начали добиваться отмены утверждённых гербов и печатей УНР. 18 июля 1918 года гетман утвердил спроектированную Нарбутом новую малую Государственную печать: на восьмиугольном щите был изображён казак с мушкетом. Щит был обрамлён барочным картушем и увенчан трезубцем святого Владимира. По кругу с обеих сторон шла надпись «Українська Держава». Её напечатали на банкноте в 1000 карбованцев, выпущенной 13 ноября 1918 года. Государственный Герб, разработанный Нарбутом, утвердить не успели: 14 декабря гетман отрёкся от власти. Власть на Украине постоянно менялась. Во время одной из таких «перемен» Нарбут был назначен ректором академии, во время другой - снят. Его киевский знакомый писал о тех днях: «Не было у Нарбута заказов. Как украинца, работавшего при Скоропадском, его преследовали, как бывшего при Директории работника - тоже, как работавшего при Советской власти - ещё больше.

Подступала крайность». Художник заболел брюшным тифом. Едва оправившись от болезни, он приступил к работе, вновь вернувшись к теме украинской азбуки, но не стал продолжать ту, что начал для Товарищества Р. Голике и А. Вильборга, а предпочёл делать всё заново, в иной технике, в ином стиле. Закончить удалось лишь несколько букв: 23 мая 1920 года, перенеся тяжёлую операцию, Нарбут умер. Последние слова его были: «Странно, смотрю, а темно». Год спустя 14 рисунков Нарбута к украинской азбуке были изданы в Петрограде отдельным тиражом. О книге известно очень немного: ни издательство, ни тираж в выходных данных не указаны. Сохранился единственный экземпляр, иллюминованный акварелью (ныне находится в Российской государственной библиотеке). Почему художник, при его невероятной трудоспособности, не довёл работу до конца, хотя уже в 1917 году отдал рисунки в типографию Р.Р.Голике и А.И.Вильборга, где с них были изготовлены высококачественные клише?

Это долго оставалось для искусствоведов загадкой. Оригиналы обложки и 10 из 14 опубликованных рисунков хранятся в Харьковском художественном музее. Все они имеют инициалы художника и дату - 1917 год; ещё один оригинал того же года - лист с буквой «А» и изображением летящего ангела в книгу не вошёл (хранится в Ивано-Франковском художественном музее), а другой вариант этой буквы воспроизведён в каталоге посмертной выставки Нарбута в Киеве в 1926 году - как и эскизы букв «Б» и «В», он датируется 1919 годом (хранятся они в Харьковском художественном музее и в Киевском музее украинского изобразительного искусства). Из чего можно сделать вывод, что Нарбут продолжал совершенствовать первые буквы, видимо, надеясь переделать всю азбуку и издать её в обновлённом виде. Долгое время неясно было и само происхождение изданного в Петрограде в 1921 году увража с 14 рисунками букв и рисованным Нарбутом титульным листом, датированными 1917 годом, - альбом не содержал сведений ни об издательстве, ни о тираже. Разобраться с этим вопросом помог библиофил В.П.Поздняков, который провёл исследовательскую работу в архивном фонде Общества поощрения художеств. Комитет популяризации художественных изданий - руководящий орган Общества, вероятно, с подачи И.М.Степанова, дружившего с Нарбутом, 15 октября 1921 года принял решение о приобретении для Русского музея хранящихся в 15-й государственной типографии (бывшей Р.Р.Голике и А.И.Вильборга) 14 оттисков рисунков Нарбута, после чего Степанову было поручено заказать по 110 экземпляров каждого рисунка. Уже 19 декабря того же года Комитет получил 72 комплекта отдельных листов «Четырнадцати рисунков украинской азбуки» и 38 экземпляров её альбомного варианта, частично эти экземпляры (ориентировочно - 13) были именными. Незначительный тираж сразу сделал издание библиографической редкостью.

А тут ещё случилось знаменитое наводнение 23 сентября 1924 года, уничтожившее часть остававшегося в Комитете тиража (о том имеется акт в архивных документах). Вот почему «домашнее», «только для своих» издание не вошло ни в «Книжную летопись» 1921 и 1922 годов, ни в библиографический отчёт Комитета популяризации художественных изданий «За тридцать лет» (Л., 1928). Соответственно, не рассылались обязательные экземпляры и в крупнейшие библиотеки. «Четырнадцать рисунков украинской азбуки» - действительно редкая книга, за которой охотятся многие библиофилы и коллекционеры живописи и графики. При этом она до сих пор отсутствует в большинстве крупных государственных книгохранилищ.

Более подробно читаем в монографии П. Белецкого:

Работу над «Азбукой» для Голике и Вильборга художник не завершил, но и то, что успел сделать, было несомненным шедевром. Позже, уже в годы Советской власти четырнадцать рисунков украинской азбуки были изданы отдельным увражем.

Обложка «Азбуки» впечатляет композицией, полной внутреннего движения. В ней сконцентрированы мотивы, с которыми встретимся в иллюстрациях, но прежде всего бросаются в глаза черные силуэты: фигура, размахивающая саблей, разлапистые ели, на фоне которых рассыпаются огненные брызги ракет. Подобную зловещую «дергающуюся» фигуру мы уже видели на обложке «Стойкого оловянного солдатика»; фейерверки, ели - тоже из нарбутовского арсенала. Силуэты словно воюют друг с другом: рубака нападает, ель выворачивает ему левую руку, хочет ударить ветвями, огнем сжечь... Неспокойны столбы, сложенные из азбучных кубиков, ерзающих, не крепко стоящих друг на друге. Эти столбы и переброшенная между ними надпись обрамляют композицию. В ее верхней части «воюют» черные силуэты, а в нижней мимо обелиска, возвышающегося в старом парке, шествуют безмятежно, чертом ведомые, слон, лев, идет гусар строевым шагом, за ним, с боку на бок переваливаясь,- толстушка-украинка, скачут всадники - казак и вятская свистулька. Все в целом забавно, может заинтриговать ребенка и вызвать интерес к книжке.

Нe исключается, что есть в этой композиции непроизвольно художником внесенный подтекст, содержащий намек на современность: все борется, шатается, движется,- куда и зачем, по чьей воле, злой или доброй,- ничего не понять... Впрочем, может и не случайно вроде бы мелкая подробность: кубик-то один повернулся цифрой «13», которую вырисовал Нарбут контуром, чтобы при раскраске выделить цветом и привлечь к ней внимание (иллюминированный оттиск в ГМУИИ). По словам друзей, он был до смешного суеверен, тринадцатое число считал несчастливым днем. В иллюстрациях «Азбук» художники обычно избирали нелепейшие сочетания слов, начинающихся с данной буквы. Нарбут следует традиции и тем не менее создает порой композиции, полные настроения или скрытого смысла.

Лист «А» экспонировался на посмертной выставке художника в Киеве в 1926 году, но лишь недавно стал доступным исследователям, будучи приобретенным из частного собрания Художественным музеем Ивано-Франковска. В его композиции объединены зримые образы слов, начинающихся на букву «А». Ангел, летящий в небе, разворачивает свиток, на котором начертаны буквы по азбучному порядку, его догоняет аэроплан; внизу - здание с барочным фронтоном и вывеской «Аптека», старая каменная арка, поросшая молодыми древесными побегами, не раз Нарбутом рисованная и, конечно, навеянная картинами Дюрера (вспоминается подобный мотив в «Рождестве Христовом», мюнхенская Старая Пинакотека). Не обошелся художник и без специфически украинской детали, хотя название ее не начинается на «А»: возле аптеки стоит хата под соломенной крышей. Не удержался он и от соблазна ввести в композицию нечто петроградское: за высокой крышей аптеки видна колокольня собора Петропавловской крепости.

На первый взгляд никакой смысловой связи между элементами изображения нет, тем более, что, за исключением ангела, все они заимствованы из нарбутовского арсенала. И все же, зная об ассоциативности мышления художника, типичной для него с юных лет, можно прочесть в его композиции не всякому, а ребенку в особенности, доступный подтекст. Ключ к его расшифровке дает ангел со звездами на крыльях и свитком в руках. Этот образ, весьма вероятно, явился в сознании Нарбута под влиянием нередких в поэзии предреволюционных лет упоминаний о грядущем «конце мира». Евангельская книга «Откровение Иоанна Богослова» (Апокалипсис) упоминает в числе предвестников «страшного суда» «ангела, летящего по середине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле» (гл. XIV, 6). Содержание «вечного Евангелия» выражено в словах бога: «Я есть альфа и омега», то есть первая и последняя буквы греческого алфавита - начало и конец, то, что было и будет. Свиток с алфавитом в руках ангела, кстати, летящего в композиции Нарбута как раз «по середине неба», не причуда художника: он подсказан словами Апокалипсиса. Таким образом, в первом листе «Азбуки» Нарбута оказывается зашифрованным еще одно слово на «А» - Апокалипсис. Ангел летит над обреченным на гибель городом, по Апокалипсису - Вавилоном, предвещая упомянутые в евангельской книге «язвы», от которых не излечат никакие лекарства.

Лист «Б» не дает возможности даже предположительно изыскать в нем некий подтекст. На эту букву взяты слова «береза», «башня», «бочка», «бык». В целом ничего неправдоподобного: пустырь с одинокой березой, место свалки, на которое выброшена поломанная бочка. На нем высятся развалины башни, въездные ворота которой заколочены досками. У руин пасется бык. Неутешительная картина былой славы и нынешнего запустения, типичная для Нарбута.

В листе «В» снова изображен пейзаж. Ветер срывает последние листья с дуплистого старого больного вяза, валит с постамента декоративную вазу, высоко подкидывает ведро, крутит крылья ветряной мельницы. Ветер - нередкий мотив в творчестве поэтов революционных лет. Можно вспомнить «Двенадцать» Блока и строки украинского поэта Павла Тычины, как раз в 1917 году прислушивавшегося к «мелодиям степей, туч и ветров».

Лист «Г» построен почти всецело на украинских словах. Три написаны между инициалами: «гетьман», «голуб», «гвинт». Но в рисунке находим больше слов на эту букву. Фоном служат развалины крыльца («ганок» по-украински) некоего замка, на них прикреплен герб, на земле у ног гетмана брошена пушка («гармата»). Мы помним, что Нарбут уже рисовал Дорошенко на обложке «Товстолесов». Как исторический деятель этот гетман мог нравиться Нарбуту своим стремлением объединить Украину - Западную и Восточную, еще при Богдане Хмельницком воссоединившуюся с Россией. Композиция при кажущейся случайности элементов является не слишком замаскированной аллегорией на обретение Украиной государственности: подошел к крыльцу оживший гетман, вылетает ему навстречу из руин голубь - символ мира и духа святого, пушки, копье, ядра отложены. Дорошенко смотрит на винт, которым ему предстоит скрепить разъединенные части Украины.

Лист «З» - пейзаж: зимняя звездная ночь, зайчишка бежит по снегу. Дело происходит, безусловно, на Украине, о чем свидетельствуют типичная деревянная колокольня, хатки под соломенными кровлями, пирамидальные тополя. В данном случае никакого подтекста нет, элементы композиции объединяются вполне естественно. Зимняя ночь в украинской деревне - лирический пейзаж и только.

Для «И», разумеется, подошли любимцы художника - игрушки, ива, индейцы. Две игрушки специфически украинские: кукла в вышитой сорочке и казак с саблей. Последнего Нарбут сконструировал сам из фанерных кусочков, скрепленных шарнирами - стоит дернуть за нитку и станет запорожец плясать, саблей размахивать (кстати, на обложке он же изображен черным силуэтом). Запорожец является главным, во всяком случае, самым активным действующим лицом.

В листе «К» - казак на коне (по рисунку он близок военным лубкам Нарбута), корабль и непременный в арсенале художника элемент, к иллюстрируемой букве не относящийся,- обелиск, впрочем, он ведь сложен из камней. Конечно, украинская азбука без казака по понятиям того времени не могла обойтись.

«Л» вызывает у Нарбута ассоциацию с Линовицами. Он рисует липовую аллею, начинающуюся от беседки-ротонды и ведущую к пруду. Но, конечно, не все, даже украинцы, бывали в Линовицах. На «Л» есть и другие слова: лев, лебедь, лира. Льва - скульптуру, подобную тем, что охраняли вход в барские дома,- Нарбут переносит к пруду, возле него располагает две лиры - классическую и ничего общего не имеющий с нею, кроме названия, популярный на Украине музыкальный инструмент, под аккомпанемент которого пели бродячие слепые барды - «лирники», такого Нарбут изобразил в свое время, работая над серией «Былая Малороссия». На пруду в старом парке плывет лебедь, растут водяные лилии. В этой композиции воспевается очарование ампирной усадьбы, милой сердцу Нарбута, и не какой-нибудь, а конкретной, находящейся на Полтавщине. Вместе с тем по настроению композиция перекликается со многими строками русских поэтов начала XX века. Вспомним, например, в этой связи стихотворение В. Я. Брюсова «Усадьбы»:

Дряхлеют парки вековые

С аллеями душистых лип.

Над прудом, где гниют беседки,

В тиши, в часы вечеровые

Лишь выпи слышен зыбкий всхлип.

Лист «М» при первом беглом взгляде вроде бы и не включает никаких специфически украинских мотивов. На опушке березовой рощицы бредет медведь, вдали - монастырь, подобный которому, кажется, мог бы стоять и на русской земле. Лишь приглядевшись, можно узнать в изломанном фронтоне монастырских ворот и грушевидном куполе колокольни типичные формы украинского барокко. Убрать бы отсюда медведя - останется уютный уголок Чернигова, лирический пейзаж, по настроению близкий некоторым картинам популярного на Украине П. А. Левченко.

В листе «Н» снова березы, на редкость «графические» деревья. Но здесь художник откровенно паясничает, рисует чепуху («якая чепуха!» - одно из любимых восклицаний Нарбута) или, выражаясь по-украински, «нiсенiтницю»: негр во фраке и цилиндре на аллее, образованной воткнутыми в землю кухонными ножами, поставив ногу на наковальню, ножницами кромсает нитку. Впрочем, и здесь дело на Украине происходит: на дальнем плане - ветряки, хаты, тополя.

Лист «О», на первый взгляд, тоже лишен всякого здравого смысла. Много раз рисованный Нарбутом обломанный ствол усохшего дерева, на нем военные атрибуты - панцирь, копья, ружье, казацкий бунчук и булава. К плетню прислонен обруч. Через плетень перескакивает осел, спасаясь от военного пожара в сторону мирной хаты. Похоже, что Нарбут осмеивает свои военные аллегории, а заодно, быть может, и свой переезд из Петрограда в Киев. Это в его духе. Раскрашенный акварелью оттиск (собр. Д. Г. Нарбута, Черкассы) весьма выигрывает в сравнении с суховатым рисунком тушью. Облачное небо заполнило несколько раздражавшую пустоту, плавные линии пейзажа получили поддержку в очертаниях облаков, темы вертикалей и горизонталей зазвучали полифонически.

Лист «С» получился презабавным. Взобрался на гору огромнейший слонище - ели в сравнении с ним, что травки, а собачка, его облаивающая, ростом с муравья,- вспоминается крыловская Моська. Под горой на сундуке, накрытом салфеткой, самовар стоит, чашки, миска с ягодами. Присесть бы, почаевничать, да вот беда: мал для слона стул, сядет - сломает, а Моське велик - ни влезть, ни слезть. Снова - «якая чепуха!». В раскрашенном варианте (собр. Д. Г. Нарбута, Черкассы) темно-серый на бело-голубом фоне слон кажется еще большим, зеленая горка уплотнилась, стулья и сундук расцветились пестрыми полтавскими узорами. Массивные силуэты второго плана как бы нависли над цветастыми пятнами первого. Эффект композиции определяется в большой мере гротескными контрастами масштабов, крупных и дробных пятен, смещением планов.

С помощью линейных ритмов Нарбут мастерски передает разнообразные движения: стремительный прискок зайца, прыжок осла, тяжелую поступь слона. Если бы он к тому стремился, то мог бы сделать все рисунки понятными детям, забавными для них. «Н», «С», конечно, могут вызвать улыбку ребенка, но другие, композиции явно предназначены для взрослых зрителей, и именно украинских.

Есть среди листов «Азбуки» один исторический сюжет - лист «Ф». Здесь изображен костюмированный бал в саду перед дворцом Кирилла Разумовского в Батурине. На первом плане видим самого гетмана - вельможу в камзоле, чулках, парике - и казака в шароварах, шапке со «шлыком», с саблей на боку, явно ощущающего себя неловко в непривычной для него обстановке. На «Ф» здесь фейерверк, буйство «шутих» и ракет в ночном небе - один из любимых мотивов художника. Что еще на «Ф»? Можно лишь предполагать. Подобные празднества в XVIII веке назывались фестивалями. Происходит бал перед фасадом дворца. Разумовский был племянником фаворита императрицы Елизаветы, да и сам у нее и у Екатерины II был в фаворе, рано был произведен в фельдмаршалы. Финалом поминальной автономии Малороссии было правление Разумовского. Кроме фейерверка, все слова на «Ф», которые можно измыслить в связи с рисунком Нарбута, только и могут прийти в голову человеку, знакомому с историей.

Любопытна и в определенной степени характерна ошибка Я. Н. Ждановича, видевшего этот лист в работе, когда, возможно, инициалы не были нарисованы: он связал композицию с буквой «Р» - Разумовский, ракета. Композиция эта среди всех других в «Азбуке», пожалуй, самая «мирискусническая», перекликающаяся с некоторыми работами Сомова и Бенуа.

Последний лист - «Ч» и по остроумию, и по композиции, и по графической технике можно отнести к числу самых удачных и оригинальных работ Нарбута. В нем изображен известный нам по акварели «Ночь в помещичьей усадьбе» старый дом в имении Круглик. Перед ним в свете фонаря развлекаются черти. Старый черт чайком балуется, молодые затеяли чехарду. Черти Нарбута не страшны, а забавны, как обычно в украинском фольклоре, ниоткуда не срисованы, всецело рождены фантазией художника, готового поверить в их существование. Старый черт - худой, кожа да кости, лопатки торчат, ноги тонкие, колени острые, руки длиннющие, позвоночник шерстью порос, чубчик на голове общипанный. Мордочкой он на козла похож, только рожки маленькие, а хвост у него коровий. Но не одними рожками да хвостом отличается он от людей, а прежде всего своими движениями, для человека немыслимыми: сидит не понять как - спиной или в профиль, руки-ноги как попало раскорячены, голову на жгутом свивающейся шее поворачивает на 180 градусов. Видимо, старичок обращается с каким-то наставлением к молодежи. В луче света завихрился, в свою очередь немыслимо изогнувшись, мордатый полосатый черт, другие разбегаются, прыгают, а на крыше старого дома тоже какая-то нечистая сила пляшет.

В рисунках украинской азбуки П. И. Нерадовский справедливо отметил свойственное натуре художника сочетание фантастики, поэтичности и юмора. Из их числа он выделил как «блестящие страницы его творчества и большие завоевания современного графического искусства» листы «В», «З», «Л», «М», «Н», «С», «Ф», «Ч». «Г» и«0» с их скрытым семантическим слоем, не всякому понятным, он не упомянул. Но именно в этих композициях Нарбут делает важный шаг на пути создания своего нового украинского стиля. В других иллюстрациях «Азбуки» - итог петербургского периода творчества мастера. В этих двух - зерна того, что посеет он на ниве украинского искусства.

В пятнадцати листах «Азбуки» Нарбут демонстрирует большое, редкостное даже для крупных мастеров графики разнообразие технических приемов. Здесь силуэты, черные на белом и белые на черном (обложка, листы «З», «Ф»), разнохарактерные штрихи, тонкие, беглые, живо намечающие, например, фигуру слона, складки его кожи, и стилизованные, с утолщениями, изображающие рельеф бугра, по которому слон идет. В листе «Л» - штрихи кудрявые, изображающие листву, линии, напоминающие гравюру по металлу (туловище льва), пунктиры, передающие фактуру камня. В другом случае пунктирами обозначен переход от света к мраку (лист «Ч»). Есть в листе «Л» и пунктиры нарочито смазанные, имитирующие плесень на камне. Контуры; линии, рисующие форму; пятна, залитые черным, затененные штриховкой,- все возможные приемы создания черно-белых изображений использует мастер. Линии и пятна выполняют у него то сугубо изобразительную, то эмоционально-изобразительную функцию. Контуры его то непринужденно извилисты, то плавны, то прочерчены по линейке. Некоторые рисунки имеют вполне законченный вид в черном и белом (листы «Ч», «Ф»). Другие требуют раскраски, поскольку в них, очевидно, предусмотрены пятна, границы которых черными линиями не обозначены.

Нарбут может рисовать животных вполне реалистически, знает особенности структуры игрушек, умело передает характер различных поверхностей. Но есть у него фигуры и неестественные, не живые и не игрушечные. Таковы, например, казак и его конь, медведь, гетман Дорошенко. В них мастер выступает как стилизатор, вдохновляющийся образами старой гравюры и живописи. Дорошенко рисован со старинного портрета из Волоколамского монастыря, где бывший гетман и вятский воевода был похоронен. Несколько «деревянный» казак не рисован с конкретного образца, но упрощенными и изысканными линиями сходен с произведениями украинских мастеров, изображавших казаков-запорожцев, так называемых «мамаев».

Своеобразное очарование парсун и украинского народного примитива Нарбут, прошедший школу Билибина, понимавший прелесть лубков, оценил раньше украинских искусствоведов, для которых старинные портреты были в лучшем случае историко-бытовой или генеалогической иллюстрацией, а «казаки-мамаи» - произведениями «крайне наивными и грубыми» В этом видится один из важных итогов петербургско-петроградского периода творчества художника. Украина в его лице получила не только мастера высокой культуры, воспитанного «Миром искусства», но и энтузиаста, готового отдать весь свой незаурядный талант и кипучую энергию делу строительства национальной культуры.

«Хотели добыть серых волов, чтобы везли, по старому украинскому обычаю, его гроб, — но не нашли».

Георгия Нарбута хоронили в козацком жупане с серебряной пуговицей...

— Я Московщину не люблю. Люблю Украину, и ей отдам все силы, — говорит художник Георгий Нарбут архивисту Якову Ждановичу в конце 1917-го.

Уроженец хутора Нарбутовка под Глуховом — нынешняя Сумщина — он 10 лет прожил в Петербурге. Стал одним из самых популярных оформителей книг и журналов. Издательства соревнуются за право сотрудничать с ним. Но после Февральской революции решает перебраться на родину. Власть в Киеве принадлежит Центральной Раде, создают Украинскую академию искусств. Нарбуту предлагают стать ее профессором — самым молодым из восьми.

Академию открывают 5 декабря 1917-го. Накануне в Педагогическом музее, где заседал Совет, проходит выставка ее преподавателей. Нарбут представляет 11 своих произведений. В частности, семь рисунков из серии «Украинская азбука» и свой ​​силуэтный портрет. Среди украинских художников, которые до этого мало знали Нарбута, работы произвели фурор. Не менее яркое впечатление производит и автор. «Нас всех этот веселый, полный человек с живыми проницательными глазами, в одежде „земгусара“ сразу покорил привлекательностью», — вспоминает его коллега-профессор Василий Кричевский.

Георгий Нарбут родился 9 марта 1886 года. Его предком был родовитый казак Моисей Нарбут. В конце XVII века он имел мельницу неподалеку от Глухова — теперь Сумская область — вокруг которого впоследствии и образовался семейный хутор Нарбутовка.

После отмены Гетманщины Нарбуты стали помещиками. Родители Георгия имели девять детей. «С малых лет, сколько себя помню, меня тянуло к рисованию, — вспоминал он. — Из-за отсутствия красок, которых я не видел, пока не попал в гимназию, и карандаша, я использовал цветную бумагу: вырезал ножницами и клеил ее тестом». По окончании Глуховской гимназии вмеселовте с братом Владимиром — тот позже станет русскоязычным поэтом — поступил в Петербургский университет.

Изучал восточные языки, затем перевелся на филологический факультет. Частным образом учился у художников Ивана Билибина и Мстислава Добужинского. В 1909-м совершенствовал мастерство у венгерского живописца Шимона Голлоши в Мюнхене. «Нарбут садился за рисунок утром, работал весь день, всю ночь, не ложась спать, а только выкуривая горы сигарет, работал еще утром и до обеда сдавал рисунок, — пишет художник Дмитрий Матрохин.

— Выносливость, усидчивость и упрямство его были чрезвычайные. Такая невероятная работоспособность, не русская какая-то, быстро сделала его мастером, выдающимся исполнителем и изобразителеем шрифтов, виньеток, оберток и чудесных своей изобретательностью, остроумием и едва заметной улыбкой иллюстраций к детским книгам. Овладев техникой, Нарбут с необычайной легкостью и скоростью рисовал черные бесконечные комбинации штрихов и пятен из неисчерпаемой сокровищницы воображения и памяти».

С женой Верой Кирьяковой и двумя детьми — 3-летней Мариной и 12-месячным Даниилом — сначала живут у друзей на Владимирской. В Киеве еще ​​продолжаются столкновения — за город сражаются войска Центральной Рады, большевиков и Временного правительства. Гремят взрывы, часто отключают электроэнергию. Не хватает самого необходимого — в дороге потерялась часть багажа семьи. Нарбут работает целыми днями, часто ночует в типографии — ходить по улицам вечером опасно.

«Перед Нарбутом стояла задача огромного масштаба. Когда-то графика, искусство, книгопечатание в Украине процветали. Позже из-за обескровливания и нивелирования украинской культуры российским правительством искусство книгопечатания пришло упадок и лишилось своих национальных черт, традиция прервалась.

Издательства, которые печатали книги на украинском языке, выпускали нечто страшное на такой бумаге и с такими рисунками, которые были больше рассадниками мещанского безвкусия, и скорее компрометировали украинскую культуру, чем агитировали за нее.

Таким образом задачей новой графической школы было не ограничиться рисованием отдельных картинок к тексту, а возрождение искусства книги в целом, поднять умение самых печатников, создать не только художественную, но и национально-украинскую книгу, выработать свой, новый шрифт, перевоспитать в художественном смысле и все общество», - пишет искусствовед Федор Эрнст во вступительной статье к каталогу посмертной выставки произведений Георгия Нарбута в 1926 году.

«Жизнь в Киеве в то время было ужасной во всех отношениях, — пишет в воспоминаниях жена Нарбута. — Город имел жалкий вид и был настоящей провинцией. Улицы не убирали и во многих местах они заросли травой, во дворах — сплошное болото и мусор. Движение на улицах быстро прекращалось, окна домов закрывали шторами, от чего плохо освещенные улицы казались еще темнее и безлюднее».

Через полтора месяца семья арендует квартиру на втором этаже деревянного домика в Георгиевском переулке — возле Софии Киевской. Чтобы из окон лучше было видно собор, Нарбут просит срубить сухое дерево в саду. Весной к ним подселяется его приятель — историк Вадим Модзалевский, который переехал из Чернигова, получив должность в Главном управлении искусства при Министерстве образования УНР. Вместе с Модзалевским — жена Наталья, родная сестра его первой супруги Александры, с которой он расстался в январе 1907-го.

«Они были очень нужны друг другу, — описывает приятелей историк Александр Оглоблин. — Бурный, неудержимый, вечно ищущий дух Нарбута искал тихой и преданной, глубокой и умной дружбы. Он ставил большие требования к ней. И вряд ли во всем обычном окружении Нарбута нашелся бы другой человек, который больше, или даже так же, отвечал этим требованиям, чем Вадим Модзалевский».

И Нарбут, и Модзалевский — ярые поклонники украинской старины. Регулярно ездят на Подол — скупают на рынке раритетные вещи. Нарбут шутит, что даже вино пить не может, если оно не налито в расписанную цветами бутылку. «Квартира постепенно начала приобретать черты музея. Здесь у Григория Ивановича все отражало тот высокий артистический вкус, которым так щедро одарила его природа», — вспоминает член Академии художеств, художник Николай Бурачек.

«Со светло-синих стен мастерской Нарбута и серых с черным столового покоя смотрят десятки старинных портретов из собрания Модзалевского и странный nature morte с полочкой книг, народные ковры, рисунки Нарбута, миниатюры, и у стены — редкая гарнитура из карельской березы с колоссальной длины диваном, — описывает помещение Федор Эрнст. — На столе — из художественного стекла мишки, бочонки, штофы, кружки, старая межигорская посуда, „миклашон“ — ни одной новой посудины».

Здесь часто бывают историки, искусствоведы, издатели, литераторы. Нарбут встречает гостей в необычном наряде: то в темно-синем казацком кафтане с серебряными пуговицами, то в персидском халате и феске, то в широкой блузе с множеством складок и желтых сапогах. Развлекает смешными и мистическими историями. Вот однажды рассказывает, что якобы видел чертей — воочию, в поле.

Георгий Нарбут. Заставка к журналу «Мистецтво», 1919 год. Тушь, гуашь. Национальный художественный музей Украины

— Такие, как маленькие дети, а не то — как крупные птицы. Только мы подъехали к плотине, а они один за другим с корней в воду и попрыгали. Я сам видел!

— А много перед тем было выпито? — допытываются гости.

— Ну, выпито было немало! Но где же ночью в поле возьмутся маленькие дети?..

Академия не имеет постоянного помещения — арендует то один, то другой дом. Нарбут же со своими учениками занимается преимущественно дома. «Если работы удовлетворяли профессора, он добродушно мурлыкал, улыбался, шутил, — пишет Бурачек.

— Но когда „произведения“ были сделаны плохо, „не для себя“, а „для профессора“, Георгий Иванович краснел, фыркал, как кот, и будто под влиянием личной обиды, начинал кричать. И сидят после корректуры ученики потупившись, окутаны печальным настроением. А еще хуже бывало, когда Георгий Иванович посмотрит на „произведение“, покраснеет, заложит руки за пояс и выйдет молча за дверь, а то еще и хлопнет дверью».

Зимой дети заболели коклюшем. Врачи советуют им чаще бывать на свежем воздухе. Нарбут отвозит семью под Киев — на дачу своего приятеля, искусствоведа Николая Биляшивского. Сам возвращается к работе. Не ходит к семье несколько месяцев, на письма не отвечает. Вера не выдерживает и едет домой. «Я совсем не узнала своей квартиры, — пишет.

— Модзалевские перевезли из Чернигова все свои вещи. Без моего ведома, но, очевидно, с согласия Георгия Ивановича, по-своему меблировали всю нашу квартиру, ликвидировали мою и детей комнату. Все говорило без слов, что полновластной хозяйкой стала Модзалевская Наталья Лаврентьевна».

Ссора. Вера оставляет квартиру навсегда. Разрыв и официальный развод. В январе 1919-го узнает, что Нарбут женился на Натальей Модзалевской. До последних своих дней он живет в одной квартире с новой женой и ее бывшим мужем.

После короткой власти Директории УНР Киев вдруг оккупируют большевики. Вскоре их меняют деникинцы. У академии — а Нарбута уже выбрали ее ректором — отбирают статус государственной, финансирование и даже слово «украинская» из названия. За спасением Григорий Иванович обращается в Днепросоюз — объединение украинских кооперативных организаций. На пожертвованные средства покупает две квартиры в доме в Георгиевском переулке. Сюда переезжают библиотека, мастерские, музей и канцелярия академии. В своей гостиной обустраивает мастерскую графики, в другой — комнату для совета профессоров и приемную ректора.

В проекте марки времен Гетманщины Павла Скоропадского Георгий Нарбут использовал символ Войска Запорожского — казака с мушкетом. Национальный художественный музей Украины

«Это был настоящий курятник, на чердаке которого потолок устилали фанерой, чтобы во время дождя не так хлестала вода, — пишет Федор Эрнст. — Мастерские отделялась от прохода большими полотнами — произведениями профессоров. Над высокими дверями, которые при открытиигромко скрипели, повисла желтая с черным вывеска со знакомыми формами нарбутовского шрифта — «Українська Академія Мистецтв».

Художник Михаил Бойчук в июне 1919-го устраивает прием у себя на Татарке. «На столе террасы расставлены блюда — галушки с творогом, пшеничная каша с картофелем и салом, вареники — вареникам несть числа, и все с крупными розовыми вишнями, и сметаны кувшины, — вспоминает тот день художник Георгий Лукомский. — Весело было. Радовались всему. Забыли о печали, заботах. Темнело.

Неспокойно было на улицах ночью: недавно забили Мурашко. Все поспешили домой. Напиться воды захотели. Не все. Только Нарбут и еще один художник. Яд пили: холодная вода из колодца была полна бацилл тифа. Вскоре оба заболели. Одинаково. И долго Нарбут мучился в тифу». Федор Эрнст подает другую версию этого момента: «В перерыве между двумя блюдами Нарбут выпил сырой воды из ванны — где запасливые киевляне держали в то время воду на случай, если ее не станет в водопроводе. В результате — брюшной тиф».

Болезнь дает осложнение — возвратный тиф. За ним — воспаление печени и желтуха. Не хватает денег — заказов почти нет. Вместе с Модзалевским должны распродавать предметы, которые еще ​​год назад скупали. Но спрос на них невелик — безденежье повсюду.

В декабре 1919-го Киев в третий раз займут большевики. Нарбут выпрашивает для академии большой дом на углу Крещатика и Думской площади — нынешний Майдан Независимости. От должности ректора отказывается. Передвигаться ему становится все труднее. Крепит к своей кровати доску и рисует полулежа. Когда в доме в Георгиевском переулке устраивают выставку профессоров и учеников УАМ, экспонирует одну из последних своих работ — рисунок «Фортуна». Однако не решается появиться на открытии — слишком плохо выглядит и чувствует себя.

27 марта 1920-го проходит последняя вечеринка в жилище Нарбута. «Бдініє бенкетноє всенощноє одправуючи рач, пане добродію, вдома добре виспатися: куняти-бо й позіхати незвиклою єсть річчю в товаристві персон зацних. Утікання ж до схід сонця з бесіди товариської господарі превратно витлумачити можуть: якоби шлунку хворобу якую од страв бенкетних зазнаную», — говорится в приглашении на вечеринку, которое Нарбут с Модзалевским составили на языке, стилизованном под книжный времен Гетманщины.

Собирается около 30 человек. Пьют «спотыкач грабуздовський», «водку никовськую», «солодуху ректорскую» — из коллекционных бутылок хозяина. «Нарбут сидел в торжественном кафтане на широченном диване из карельской березы и весь сиял, весь дрожал от счастья, — вспоминает тот вечер Федор Эрнст. Ставили пародию на постановку Малого театра, при чем актеры ломали руки и завывали загробными голосами. Меня Нарбут заставил одеться в женское платье и танцевать какой-то дикий вальса. В 3 часа Нарбута положили спать, но гости не разошлись до утра».

Процессия с гробом художника Георгия Нарбута проходит мимо Думской площади — нынешний Майдан Независимости, 25 мая 1920 года. Национальный художественный музей Украины

Его здоровье продолжает ухудшаться. Хирург вырезает камни из желчного пузыря.

— Печень ни к чему — хоть выбрось, — говорит, когда все закончилось.

Под Киевом в это время идут бои: армия УНР наступает на большевиков.

Последний разговор с Нарбутом его ученик из академии Роберт Лисовский опишет через 10 лет в «Воспоминаниях»: «Доносилась сильная орудийная стрельба, наступали наши, а мы здесь сидели втроем с его закадычным приятелем Модзалевским. Нарбут будто ожил и с полной радостной надеждой прислушивался к выстрелам и говорил, что никак не может дождаться наших».

7 мая украинские войска войдут в Киев. А 23-го 34-летний Георгий Нарбут
умирает. «Чудесный весенний день, солнце заливает улицы, зеленые сады и широкие площади приветливого Киева, — описывает его похороны Федор Эрнст.

— Отправился траурный ход. Хотели добыть серых волов, чтобы везли, по старому украинскому обычаю, его гроб — но не нашли. Пришлось нанять ломового извозчика, укрыли телегу старыми украинскими коврами, покрыли гроб красной китайкой. Впереди шел военный оркестр, студентки академии в светлых нарядах несли цветы. Вся художественная семья Киева — за гробом. На зеленой Байковой горе лежит его тело. Похоронен Нарбут в своем кафтане».

38-летний Вадим Модзалевский пережил товарища менее чем на три месяца — слег от дизентерии. Его похоронили на Байковом кладбище рядом с Нарбутом.

Сын стал театральным художником, а дочь — танцовщицей

Первая жена Георгия Нарбута — Вера Кирьякова — была членом Комиссии по подготовке посмертной выставки его произведений во Всеукраинском историческом музее им. Тараса Шевченко в 1926 году. Вскоре вышла замуж за Бронислава Линкевича — бывшего секретаря председателя Директории УНР Владимира Винниченко. Вместе с ним переехала жить в Россию. Там в 1962 году написала воспоминания о Георгии Нарбуте. Умерла в 1981-м в Черкассах — там жил сын Даниил.

Он стал театральным художником. Во время Большого террора Даниил Нарбут получил три года исправительно-трудовых лагерей за «антисоветскую деятельность». Участвовал в финско-советской войне 1939 года, в обороне Киева 1941-го. При независимости получил звание народного художника Украины и Шевченковскую премию. Умер в 1998 году.

Дочь Марина сделала карьеру танцовщицы и хореографа. Работала в театрах Киева, Нижнего Новгорода, Берлина. В 1949-м переехала в Австралию, преподавала в высших художественных заведениях. Соучредитель Балетной компании Западной Австралии. Умерла четыре года назад.

Дальнейшая судьба Натальи Модзалевской неизвестна.

Нарбут разработал проект кресла для государственногo сената «Государственные знаки в исполнении Нарбута — это наше наглядное свидетельство государственной спелости, наша гордость и слава, — пишет искусствовед Владимир Сочинский. — В денежных знаках и марках Нарбут, кроме большой финезии исполнения, графического совершенства и оригинальности содержания достиг большого творческого синтеза украинского национального стиля, и собственно этим они для нас очень ценны».

Национальный художественный музей Украины

В декабре 1917-го вводят в обращение первый денежный знак УНР — купюру номиналом 100 рублей. Ее разрабатывает Георгий Нарбут. Изображает здесь трезубец — родовой знак князя Владимира Великого, — и самострел — старый герб Киева. Орнаменты — в стиле украинского барокко.

Нарбут создал 13 украинских банкнот из 24, выпущенных в 1917-1920 годах — при Центральной Раде, Гетманщине и Директории. Разрабатывает и первые украинские почтовые марки, номиналами в 30, 40 и 50 шагов. Первая — в ​​синих тонах. В восьмиугольнике, на сетчатом фоне — профиль женской головки в венке из колосьев пшеницы — «украинизированная античность». В 1920-х французский журнал l’Amour de l’Art рекомендует брать за образец марки Нарбута при изготовлении государственных символов.

В апреле 1918-го к власти приходит гетман Павел Скоропадский . Нарбут рисует эскизы новых денег. Разрабатывает проекты формы для гетманского двора, правительственных учреждений и армии. И даже кресла для государственного сената (на рисунке). В грамотах и приглашениях, дипломах профессоров УАМ использует им самим разработанный шрифт, навеянный письмом Пересопницкого Евангелия XVI в.

Нарбут проектирует герб Украинской Державы. Считает, что главным его элементом должен быть символ Войска Запорожского — казак с мушкетом, а трезубец следует разместить сверху, над щитом. Входит в комиссию по разработке украинских орденов. Настаивает, чтобы в их оформлении использовали трезубец на фоне сине-желтой ленты. Когда председатель комиссии Георгий Гончаренко выступает против и советует ориентироваться на российские императорские награды, называет того «кацапом».

Автор Марта Гавришко,
кандидат исторических наук; иллюстрации: Национальный художественный музей Украины; опубликовано в журнале КРАЇНА

«Хотели добыть серых волов, чтобы везли, по старому украинскому обычаю, его гроб, — но не нашли».

Георгия Нарбута хоронили в козацком жупане с серебряной пуговицей...

— Я Московщину не люблю. Люблю Украину, и ей отдам все силы, — говорит художник Георгий Нарбут архивисту Якову Ждановичу в конце 1917-го.

Уроженец хутора Нарбутовка под Глуховом — нынешняя Сумщина — он 10 лет прожил в Петербурге. Стал одним из самых популярных оформителей книг и журналов. Издательства соревнуются за право сотрудничать с ним. Но после Февральской революции решает перебраться на родину. Власть в Киеве принадлежит Центральной Раде, создают Украинскую академию искусств. Нарбуту предлагают стать ее профессором — самым молодым из восьми.

Академию открывают 5 декабря 1917-го. Накануне в Педагогическом музее, где заседал Совет, проходит выставка ее преподавателей. Нарбут представляет 11 своих произведений. В частности, семь рисунков из серии «Украинская азбука» и свой ​​силуэтный портрет. Среди украинских художников, которые до этого мало знали Нарбута, работы произвели фурор. Не менее яркое впечатление производит и автор. «Нас всех этот веселый, полный человек с живыми проницательными глазами, в одежде „земгусара“ сразу покорил привлекательностью», — вспоминает его коллега-профессор Василий Кричевский.

Георгий Нарбут родился 9 марта 1886 года. Его предком был родовитый казак Моисей Нарбут. В конце XVII века он имел мельницу неподалеку от Глухова — теперь Сумская область — вокруг которого впоследствии и образовался семейный хутор Нарбутовка.

После отмены Гетманщины Нарбуты стали помещиками. Родители Георгия имели девять детей. «С малых лет, сколько себя помню, меня тянуло к рисованию, — вспоминал он. — Из-за отсутствия красок, которых я не видел, пока не попал в гимназию, и карандаша, я использовал цветную бумагу: вырезал ножницами и клеил ее тестом». По окончании Глуховской гимназии вместе с братом Владимиром — тот позже станет русскоязычным поэтом — поступил в Петербургский университет.

Изучал восточные языки, затем перевелся на филологический факультет. Частным образом учился у художников Ивана Билибина и Мстислава Добужинского. В 1909-м совершенствовал мастерство у венгерского живописца Шимона Голлоши в Мюнхене. «Нарбут садился за рисунок утром, работал весь день, всю ночь, не ложась спать, а только выкуривая горы сигарет, работал еще утром и до обеда сдавал рисунок, — пишет художник Дмитрий Матрохин.

— Выносливость, усидчивость и упрямство его были чрезвычайные. Такая невероятная работоспособность, не русская какая-то, быстро сделала его мастером, выдающимся исполнителем и изобразителеем шрифтов, виньеток, оберток и чудесных своей изобретательностью, остроумием и едва заметной улыбкой иллюстраций к детским книгам. Овладев техникой, Нарбут с необычайной легкостью и скоростью рисовал черные бесконечные комбинации штрихов и пятен из неисчерпаемой сокровищницы воображения и памяти».

С женой Верой Кирьяковой и двумя детьми — 3-летней Мариной и 12-месячным Даниилом — сначала живут у друзей на Владимирской. В Киеве еще ​​продолжаются столкновения — за город сражаются войска Центральной Рады, большевиков и Временного правительства. Гремят взрывы, часто отключают электроэнергию. Не хватает самого необходимого — в дороге потерялась часть багажа семьи. Нарбут работает целыми днями, часто ночует в типографии — ходить по улицам вечером опасно.

«Перед Нарбутом стояла задача огромного масштаба. Когда-то графика, искусство, книгопечатание в Украине процветали. Позже из-за обескровливания и нивелирования украинской культуры российским правительством искусство книгопечатания пришло упадок и лишилось своих национальных черт, традиция прервалась.

Издательства, которые печатали книги на украинском языке, выпускали нечто страшное на такой бумаге и с такими рисунками, которые были больше рассадниками мещанского безвкусия, и скорее компрометировали украинскую культуру, чем агитировали за нее.

Таким образом задачей новой графической школы было не ограничиться рисованием отдельных картинок к тексту, а возрождение искусства книги в целом, поднять умение самых печатников, создать не только художественную, но и национально-украинскую книгу, выработать свой, новый шрифт, перевоспитать в художественном смысле и все общество», - пишет искусствовед Федор Эрнст во вступительной статье к каталогу посмертной выставки произведений Георгия Нарбута в 1926 году.

«Жизнь в Киеве в то время было ужасной во всех отношениях, — пишет в воспоминаниях жена Нарбута. — Город имел жалкий вид и был настоящей провинцией. Улицы не убирали и во многих местах они заросли травой, во дворах — сплошное болото и мусор. Движение на улицах быстро прекращалось, окна домов закрывали шторами, от чего плохо освещенные улицы казались еще темнее и безлюднее».

Через полтора месяца семья арендует квартиру на втором этаже деревянного домика в Георгиевском переулке — возле Софии Киевской. Чтобы из окон лучше было видно собор, Нарбут просит срубить сухое дерево в саду. Весной к ним подселяется его приятель — историк Вадим Модзалевский, который переехал из Чернигова, получив должность в Главном управлении искусства при Министерстве образования УНР. Вместе с Модзалевским — жена Наталья, родная сестра его первой супруги Александры, с которой он расстался в январе 1907-го.

«Они были очень нужны друг другу, — описывает приятелей историк Александр Оглоблин. — Бурный, неудержимый, вечно ищущий дух Нарбута искал тихой и преданной, глубокой и умной дружбы. Он ставил большие требования к ней. И вряд ли во всем обычном окружении Нарбута нашелся бы другой человек, который больше, или даже так же, отвечал этим требованиям, чем Вадим Модзалевский».

И Нарбут, и Модзалевский — ярые поклонники украинской старины. Регулярно ездят на Подол — скупают на рынке раритетные вещи. Нарбут шутит, что даже вино пить не может, если оно не налито в расписанную цветами бутылку. «Квартира постепенно начала приобретать черты музея. Здесь у Григория Ивановича все отражало тот высокий артистический вкус, которым так щедро одарила его природа», — вспоминает член Академии художеств, художник Николай Бурачек.

«Со светло-синих стен мастерской Нарбута и серых с черным столового покоя смотрят десятки старинных портретов из собрания Модзалевского и странный nature morte с полочкой книг, народные ковры, рисунки Нарбута, миниатюры, и у стены — редкая гарнитура из карельской березы с колоссальной длины диваном, — описывает помещение Федор Эрнст. — На столе — из художественного стекла мишки, бочонки, штофы, кружки, старая межигорская посуда, „миклашон“ — ни одной новой посудины».

Здесь часто бывают историки, искусствоведы, издатели, литераторы. Нарбут встречает гостей в необычном наряде: то в темно-синем казацком кафтане с серебряными пуговицами, то в персидском халате и феске, то в широкой блузе с множеством складок и желтых сапогах. Развлекает смешными и мистическими историями. Вот однажды рассказывает, что якобы видел чертей — воочию, в поле.

Георгий Нарбут. Заставка к журналу «Мистецтво», 1919 год. Тушь, гуашь. Национальный художественный музей Украины

— Такие, как маленькие дети, а не то — как крупные птицы. Только мы подъехали к плотине, а они один за другим с корней в воду и попрыгали. Я сам видел!

— А много перед тем было выпито? — допытываются гости.

— Ну, выпито было немало! Но где же ночью в поле возьмутся маленькие дети?..

Академия не имеет постоянного помещения — арендует то один, то другой дом. Нарбут же со своими учениками занимается преимущественно дома. «Если работы удовлетворяли профессора, он добродушно мурлыкал, улыбался, шутил, — пишет Бурачек.

— Но когда „произведения“ были сделаны плохо, „не для себя“, а „для профессора“, Георгий Иванович краснел, фыркал, как кот, и будто под влиянием личной обиды, начинал кричать. И сидят после корректуры ученики потупившись, окутаны печальным настроением. А еще хуже бывало, когда Георгий Иванович посмотрит на „произведение“, покраснеет, заложит руки за пояс и выйдет молча за дверь, а то еще и хлопнет дверью».

Зимой дети заболели коклюшем. Врачи советуют им чаще бывать на свежем воздухе. Нарбут отвозит семью под Киев — на дачу своего приятеля, искусствоведа Николая Биляшивского. Сам возвращается к работе. Не ходит к семье несколько месяцев, на письма не отвечает. Вера не выдерживает и едет домой. «Я совсем не узнала своей квартиры, — пишет.

— Модзалевские перевезли из Чернигова все свои вещи. Без моего ведома, но, очевидно, с согласия Георгия Ивановича, по-своему меблировали всю нашу квартиру, ликвидировали мою и детей комнату. Все говорило без слов, что полновластной хозяйкой стала Модзалевская Наталья Лаврентьевна».

Ссора. Вера оставляет квартиру навсегда. Разрыв и официальный развод. В январе 1919-го узнает, что Нарбут женился на Натальей Модзалевской. До последних своих дней он живет в одной квартире с новой женой и ее бывшим мужем.

После короткой власти Директории УНР Киев вдруг оккупируют большевики. Вскоре их меняют деникинцы. У академии — а Нарбута уже выбрали ее ректором — отбирают статус государственной, финансирование и даже слово «украинская» из названия. За спасением Григорий Иванович обращается в Днепросоюз — объединение украинских кооперативных организаций. На пожертвованные средства покупает две квартиры в доме в Георгиевском переулке. Сюда переезжают библиотека, мастерские, музей и канцелярия академии. В своей гостиной обустраивает мастерскую графики, в другой — комнату для совета профессоров и приемную ректора.

В проекте марки времен Гетманщины Павла Скоропадского Георгий Нарбут использовал символ Войска Запорожского — казака с мушкетом. Национальный художественный музей Украины

«Это был настоящий курятник, на чердаке которого потолок устилали фанерой, чтобы во время дождя не так хлестала вода, — пишет Федор Эрнст. — Мастерские отделялась от прохода большими полотнами — произведениями профессоров. Над высокими дверями, которые при открытиигромко скрипели, повисла желтая с черным вывеска со знакомыми формами нарбутовского шрифта — «Українська Академія Мистецтв».

Художник Михаил Бойчук в июне 1919-го устраивает прием у себя на Татарке. «На столе террасы расставлены блюда — галушки с творогом, пшеничная каша с картофелем и салом, вареники — вареникам несть числа, и все с крупными розовыми вишнями, и сметаны кувшины, — вспоминает тот день художник Георгий Лукомский. — Весело было. Радовались всему. Забыли о печали, заботах. Темнело.

Неспокойно было на улицах ночью: недавно забили Мурашко. Все поспешили домой. Напиться воды захотели. Не все. Только Нарбут и еще один художник. Яд пили: холодная вода из колодца была полна бацилл тифа. Вскоре оба заболели. Одинаково. И долго Нарбут мучился в тифу». Федор Эрнст подает другую версию этого момента: «В перерыве между двумя блюдами Нарбут выпил сырой воды из ванны — где запасливые киевляне держали в то время воду на случай, если ее не станет в водопроводе. В результате — брюшной тиф».

Болезнь дает осложнение — возвратный тиф. За ним — воспаление печени и желтуха. Не хватает денег — заказов почти нет. Вместе с Модзалевским должны распродавать предметы, которые еще ​​год назад скупали. Но спрос на них невелик — безденежье повсюду.

В декабре 1919-го Киев в третий раз займут большевики. Нарбут выпрашивает для академии большой дом на углу Крещатика и Думской площади — нынешний Майдан Независимости. От должности ректора отказывается. Передвигаться ему становится все труднее. Крепит к своей кровати доску и рисует полулежа. Когда в доме в Георгиевском переулке устраивают выставку профессоров и учеников УАМ, экспонирует одну из последних своих работ — рисунок «Фортуна». Однако не решается появиться на открытии — слишком плохо выглядит и чувствует себя.

27 марта 1920-го проходит последняя вечеринка в жилище Нарбута. «Бдініє бенкетноє всенощноє одправуючи рач, пане добродію, вдома добре виспатися: куняти-бо й позіхати незвиклою єсть річчю в товаристві персон зацних. Утікання ж до схід сонця з бесіди товариської господарі превратно витлумачити можуть: якоби шлунку хворобу якую од страв бенкетних зазнаную», — говорится в приглашении на вечеринку, которое Нарбут с Модзалевским составили на языке, стилизованном под книжный времен Гетманщины.

Собирается около 30 человек. Пьют «спотыкач грабуздовський», «водку никовськую», «солодуху ректорскую» — из коллекционных бутылок хозяина. «Нарбут сидел в торжественном кафтане на широченном диване из карельской березы и весь сиял, весь дрожал от счастья, — вспоминает тот вечер Федор Эрнст. Ставили пародию на постановку Малого театра, при чем актеры ломали руки и завывали загробными голосами. Меня Нарбут заставил одеться в женское платье и танцевать какой-то дикий вальса. В 3 часа Нарбута положили спать, но гости не разошлись до утра».

Процессия с гробом художника Георгия Нарбута проходит мимо Думской площади — нынешний Майдан Независимости, 25 мая 1920 года. Национальный художественный музей Украины

Его здоровье продолжает ухудшаться. Хирург вырезает камни из желчного пузыря.

— Печень ни к чему — хоть выбрось, — говорит, когда все закончилось.

Под Киевом в это время идут бои: армия УНР наступает на большевиков.

Последний разговор с Нарбутом его ученик из академии Роберт Лисовский опишет через 10 лет в «Воспоминаниях»: «Доносилась сильная орудийная стрельба, наступали наши, а мы здесь сидели втроем с его закадычным приятелем Модзалевским. Нарбут будто ожил и с полной радостной надеждой прислушивался к выстрелам и говорил, что никак не может дождаться наших».

умирает. «Чудесный весенний день, солнце заливает улицы, зеленые сады и широкие площади приветливого Киева, — описывает его похороны Федор Эрнст. — Отправился траурный ход. Хотели добыть серых волов, чтобы везли, по старому украинскому обычаю, его гроб — но не нашли. Пришлось нанять ломового извозчика, укрыли телегу старыми украинскими коврами, покрыли гроб красной китайкой. Впереди шел военный оркестр, студентки академии в светлых нарядах несли цветы. Вся художественная семья Киева — за гробом. На зеленой Байковой горе лежит его тело. Похоронен Нарбут в своем кафтане».

38-летний Вадим Модзалевский пережил товарища менее чем на три месяца — слег от дизентерии. Его похоронили на Байковом кладбище рядом с Нарбутом.

Сын стал театральным художником, а дочь — танцовщицей

Первая жена Георгия Нарбута — Вера Кирьякова — была членом Комиссии по подготовке посмертной выставки его произведений во Всеукраинском историческом музее им. Тараса Шевченко в 1926 году. Вскоре вышла замуж за Бронислава Линкевича — бывшего секретаря председателя Директории УНР Владимира Винниченко. Вместе с ним переехала жить в Россию. Там в 1962 году написала воспоминания о Георгии Нарбуте. Умерла в 1981-м в Черкассах — там жил сын Даниил.

Он стал театральным художником. Во время Большого террора Даниил Нарбут получил три года исправительно-трудовых лагерей за «антисоветскую деятельность». Участвовал в финско-советской войне 1939 года, в обороне Киева 1941-го. При независимости получил звание народного художника Украины и Шевченковскую премию. Умер в 1998 году.

Дочь Марина сделала карьеру танцовщицы и хореографа. Работала в театрах Киева, Нижнего Новгорода, Берлина. В 1949-м переехала в Австралию, преподавала в высших художественных заведениях. Соучредитель Балетной компании Западной Австралии. Умерла четыре года назад.

Дальнейшая судьба Натальи Модзалевской неизвестна.

Нарбут разработал проект кресла для государственногo сената

«Государственные знаки в исполнении Нарбута — это наше наглядное свидетельство государственной спелости, наша гордость и слава, — пишет искусствовед Владимир Сочинский. — В денежных знаках и марках Нарбут, кроме большой финезии исполнения, графического совершенства и оригинальности содержания достиг большого творческого синтеза украинского национального стиля, и собственно этим они для нас очень ценны».

Национальный художественный музей Украины

В декабре 1917-го вводят в обращение первый денежный знак УНР — купюру номиналом 100 рублей. Ее разрабатывает Георгий Нарбут. Изображает здесь трезубец — родовой знак князя Владимира Великого, — и самострел — старый герб Киева. Орнаменты — в стиле украинского барокко.

Нарбут создал 13 украинских банкнот из 24, выпущенных в 1917-1920 годах — при Центральной Раде, Гетманщине и Директории. Разрабатывает и первые украинские почтовые марки, номиналами в 30, 40 и 50 шагов. Первая — в ​​синих тонах. В восьмиугольнике, на сетчатом фоне — профиль женской головки в венке из колосьев пшеницы — «украинизированная античность». В 1920-х французский журнал l’Amour de l’Art рекомендует брать за образец марки Нарбута при изготовлении государственных символов.

В апреле 1918-го к власти приходит гетман . Нарбут рисует эскизы новых денег. Разрабатывает проекты формы для гетманского двора, правительственных учреждений и армии. И даже кресла для государственного сената (на рисунке). В грамотах и приглашениях, дипломах профессоров УАМ использует им самим разработанный шрифт, навеянный письмом Пересопницкого Евангелия XVI в.

Нарбут проектирует герб Украинской Державы. Считает, что главным его элементом должен быть символ Войска Запорожского — казак с мушкетом, а трезубец следует разместить сверху, над щитом. Входит в комиссию по разработке украинских орденов. Настаивает, чтобы в их оформлении использовали трезубец на фоне сине-желтой ленты. Когда председатель комиссии Георгий Гончаренко выступает против и советует ориентироваться на российские императорские награды, называет того «кацапом».

Марта Гавришко, кандидат исторических наук; иллюстрации: Национальный художественный музей Украины; опубликовано в журнале КРАЇНА

Еще в разделе читайте:

Гео́ргий (Его́р) Ива́нович На́рбут (укр. Гео́ргій (Ю́рій) Іва́нович На́рбут; 25 февраля (9 марта) 1886, Нарбутовка, Черниговская губерния - 23 мая 1920, Киев) - русский и украинский художник-график и иллюстратор. Автор первых украинских государственных знаков (банкнот и почтовых марок) и проекта герба Украинской державы. Его графика отличается декоративностью и чёткостью контурного рисунка. Член художественного объединения «Мир искусства». С 1917 года работал в Киеве, ректор и один из основателей Украинской академии художеств.

БИОГРАФИЯ ХУДОЖНИКА

Георгий Нарбут родился 26 февраля 1886 года на хуторе Нарбутовка Есманской волости Глуховского уезда Черниговской губернии, в семье обедневшего дворянина, выпускника физико-математического факультета Киевского университета. Среди предков Нарбута были и запорожские казаки. Мать будущего художника - дочь священника. В семье Нарбутов имелось семеро детей. Рос будущий художник на природе, с детства его окружали памятники архитектуры, старинные книги и картины.

Учился он в Глуховской гимназии. Первыми его попытками в графике, как сам позже вспоминал, стали написанные готическим шрифтом с орнаментированными большими буквами «Поучение Владимира Мономаха своим детям» и «Евангелие от Матфея».

Переехав в столицу - Петербург, Нарбут поселился у известного русского графика , у которого непосредственно учился мастерству. А через несколько лет и сам вошёл в круг художников, которые восстановили в России искусство книги и назвали свою группу «Мир искусства». Так художник начинает поиски своего особого и неповторимого стиля. В 1912 году в оформлении сказки Андерсена «Соловей» и басен Крылова художник применяет силуэтную манеру. Особенностью его графики является декоративность и чёткость контурного рисунка.

Когда началась революция, Георгий Иванович вернулся в Украину и резко демократизировался: в его произведениях появились новые мотивы и новая техника исполнения. Он не подражал слепо старым образцам, как часто делали другие, а свободно творил, продолжая хорошую и сильную традицию национального искусства.

Главный шедевр киевского периода «Украинская азбука» Георгия Нарбута стал знаковым для всех последующих поколений украинских художников. Листы «Азбуки», как и вышитые национальные полотенца, имеют схематические изображения, где чёткая орнаментальная композиция сочетается с забавными изображениями героев украинского фольклора.

В 1920 году перед Нарбутом открылись новые возможности: Академия получила просторное помещение на Крещатике, графический факультет - печатные станки, возрождалось издательское дело. Георгий Иванович, несмотря на тяжёлую болезнь, упорно работал.

В последних своих произведениях Георгий Нарбут разрабатывал в графике идею культурного бессмертия народа, которая высоко подняла украинское искусство в яркую эпоху возрождения.

ТВОРЧЕСТВО

РАННИЙ ПЕРИОД

Одним из первых графических опытов Георгия является иллюстрация к поэме «Песнь о Роланде», которую он нарисовал в 1903 году, учась в гимназии.

В 1904 году его рисунок «Герб города Москвы» экспонировался на сельскохозяйственной выставке в Глухове и был отмечен благодарственной грамотой уездного земства. Этот рисунок, посланный Георгием в петербургское издательство «Община святой Евгении» Русского Красного Креста, был воспроизведен на цветной открытке.

Иллюстрация к сказке «Война грибов» 1909 Иллюстрация к поэме Александра Пушкина «Руслан и Людмила» 1905

В 1905 году Нарбут рисует иллюстрации к поэме А. Пушкина «Руслан и Людмила». В апреле 1906 года он завершил работу над иллюстрациями к сказке «Война грибов». Эти рисунки экспонировались на большой художественной выставке, проходившей в Глухове, имели огромный успех и принесли художнику значительный гонорар.

ПЕТЕРБУРГСКИЙ ПЕРИОД

В 1907 году, благодаря протекции А. Бенуа, Георгий Нарбут получил работу по книжному оформлению сначала в издательстве «Шиповник», а с 1909 года у М. О. Вольфа. Оформляя обложки (всего их более 20-ти) Нарбут по началу то подражает Билибину (издательствово «Шиповник», альманах № 8), то стилизует в «готическом роде» («Потонувший колокол» Г. Гауптмана, «Рассказы» Шолома Аша), то вдохновляется Рерихом («Ограда» В. Пяста).

В 1908-1909 годах Нарбут перестает быть только сказочником, круг его тем расширяется, но всё же о росте мастерства художника больше всего говорят книжки сказок, исполненные им в 1909 году для И. Н. Кнебеля. И хотя влияние Билибина в них всё ещё ощутимо, они были намного лучше первых опытов Нарбута. В 1909 году Билибин работает преимущественно кистью, а Нарбут отдает предпочтение перу.

Художника всё более увлекают стиль ампир, геральдика и украинская старина. К билибинскому стилю он уже не вернется.

В Мюнхене Нарбут задумал серию книг, действующими лицами которых были игрушки. Свой замысел он реализовал в 1911 году выпустив две книжки под одним названием - «Игрушки». В том же 1911 году Георгий работал над иллюстрациями к басням И. Крылова. Первая крыловская книжка «Три басни Крылова» была создана и увидела свет почти одновременно с «Игрушками».

Параллельно с баснями Крылова Нарбут работает над оформлением сказки Г. X. Андерсена «Соловей» (1912). Обложка «Соловья», пожалуй, одна из лучших работ художника.

В 1912 году вышли ещё две книжки басен, иллюстрированных Георгием Ивановичем - «Крылов. Басни» и «1812 год в баснях Крылова», окончательно укрепившие его репутацию как крупного мастера с тонким вкусом и собственной манерой. Последняя книжка принесла Нарбуту очень большой успех.

Иллюстрация к сказке «Журавль и цапля. Медведь.» 1907 Обложка для книги «Журавль и цапля. Медведь.» 1907 Иллюстрация к сказке «Журавль и цапля. Медведь.» 1906

Сегодня издания с иллюстрациями Нарбута считаются библиографической редкостью.

Существенное влияние оказало на Нарбута сближение с С. Н. Тройницким - искусствоведом широкого профиля, знатоком старинного прикладного искусства, дворянских гербов. 1913 год был для художника одним из плодотворнейших. Он продолжает работу над книжками басен Крылова, стремясь не повторять себя. И. Н. Кнебелем была издана книжка «Прыгун» с обложкой Нарбута. Художник рисует обложку к «Стойкому оловянному солдатику» Андерсена.

В конце 1913 - начале 1914 года Нарбут оформляет издававшиеся С. К. Маковским сборники «Русская икона», демонстрируя свой зрелый «древнерусский стиль», заметно отличающийся и от распространённого «официального», и от билибинского стилей.

В 1915 году черниговское дворянство поручило Нарбуту оформление книги В. Л. Модзалевского «Товстолесы. Очерк истории рода». Сохранились пробные оттиски фронтисписа для этого издания. Детали композиции были навеяны конкретными памятниками старинного украинского искусства. Однако изыскивая свой украинский стиль, Нарбут вновь обращается к Билибину, который подсказал ему ряд художественных ходов. Тем не менее композиция получилась своеобразной и не вполне билибинской. В том же году он иллюстрировал книгу «Гербы гетманов Малороссии» Владислава Лукомского и Вадима Модзалевского, изданную в 50 экземплярах.

В 1916 году в издательстве «Башня» вышла последняя книга петербургско-петроградского периода Нарбута со страничными цветными иллюстрациями - «Сказка о любви прекрасной королевы и верного принца» С. Репнина.

ТВОРЧЕСТВО НА ВОЕННЫЕ ТЕМЫ

Новым жанром, в котором мастер выступил в 1914 году, были лубочные картинки на военные темы. Создавая их, художник ориентировался на французские раскрашенные гравюры на дереве, изготовлявшиеся в городе Эпинале. Отличительной чертой нарбутовского лубка является стремительная динамика композиции.

В 1914 же году Нарбут выступил и в жанре политической сатиры, нарисовав для сатирического журнала «Лукоморья» издевательские силуэтные портреты Франца-Иосифа и Вильгельма II.

В 1914-1916 годах Нарбут создал цикл военных картин особого, изобретенного им, аллегорического жанра, для которых художник выработал новую манеру исполнения. Истоки этого жанра шли от аллегорических гравюр петровского времени, отчасти от русских расписных вееров XVIII века, некоторых гравюр Дюрера, но более всего - от украинской гравюры XVII - начала XVIII века. От привычной для него расцветки акварелью контурного рисунка тушью Нарбут переходит к живописи акварелью и тонкослойной гуашью, обнаруживая незаурядный колористический дар и виртуозность письма.

КИЕВСКИЙ ПЕРИОД

После переезда в Киев в 1917 году Нарбут занимался созданием эскизов военных мундиров армии Украины, оформлением упаковок и этикеток для украинских товаров. Он создал украинские банкноты, грамоты, открытки и почтовые марки, а также проект игральных карт в стиле казацкой парсуны XVII-XVIII веков.

Главной в творчестве Нарбута стала работа над созданием рисунков для «Украинской азбуки», которую он начал в 1917 году ещё в Петрограде. В ней художник достиг предельной простоты и вместе с тем изысканности композиции, рисунка и цвета.

В решении букв азбуки Нарбут объединил достижения как украинской рукописной и печатной книги, так и достижения западноевропейских мастеров шрифта.

Буква «З» из альбома «Украинского алфавита» 1917 Буква «И» из альбома «Украинского алфавита» 1917 Буква «К» из альбома «Украинского алфавита» 1917

После установления Советской власти на Украине Г. И. Нарбуту стали поступать заказы от издательств Совета народного хозяйства Украины и Всеукраинского литературного комитета. Для их выполнения художник находит новые художественные решения, становясь отцом украинской советской книжно-журнальной графики. В основу своего нового стиля он положил украинский изобразительный фольклор - «козаки-мамаи», набойки, ковры, расписная керамика, резьба по дереву и прочее. Вместе с тем от мазепинского герба, парчовых жупанов и барочных фронтонов он с поразительной быстротой и лёгкостью переходит к пятиконечной звезде и суровой архитектуре заводских строений. Такова, например, оформленная им виньетка обложки первого номера «Вестника народного хозяйства Украины», вышедшего в 1919 году.

Последним большим художественным замыслом Нарбута было иллюстрирование «Энеиды» Ивана Котляревского, но из-за преждевременной смерти он успел выполнить лишь одну иллюстрацию. Другие иллюстрации к этому произведению позднее были подготовлены его учеником - Антоном Середой.

РАБОТА НАД ДЕНЕЖНЫМИ ЗНАКАМИ

После провозглашения Украинской державы во главе с П. Скоропадским, Модзалевский и Нарбут начали добиваться отмены утверждённых гербов и печатей УНР. 18 июля 1918 года гетман утвердил спроектированную Нарбутом новую малую Государственную печать: на восьмиугольном щите был изображён казак с мушкетом. Щит был обрамлён барочным картушем и увенчан трезубцем святого Владимира. По кругу с обеих сторон шла надпись «Українська Держава». Её напечатали на банкноте в 1000 карбованцев, выпущенной 13 ноября 1918 года. Государственный Герб, разработанный Нарбутом, утвердить не успели: 14 декабря гетман отрёкся от власти.

19 декабря 1917 года был напечатан первый денежный знак Украинской Народной Республики - купюра достоинством в 100 карбованцев, автором оформления которого был Георгий Иванович Нарбут. В оформлении купюры Нарбут применил орнаменты в духе украинского барокко XVII-XVIII веков, декоративные шрифты, изображение самострела (герб Киевского магистрата XVI-XVIII веков) и трезубца святого Владимира, ставшего впоследствии государственным гербом Украины.

1 марта 1918 года Центральная Рада приняла закон о введении новой денежной единицы - гривны. Было напечатаны денежные знаки номиналами в 2, 10, 100, 500, 1000 и 2000 гривен (проекты двух последних были выполнены уже после провозглашения Украинской державы). Георгием Нарбутом были выполнены эскизы банкнот номиналами в 10, 100 и 500 гривен. В эскизе 10-гривневой купюры он использовал орнаменты украинских книжных гравюр XVII века, 100-гривневой - изображение рабочего с молотом и крестьянки с серпом на фоне венка из цветов и плодов, 500-гривневой - аллегорию «Молодая Украина» в виде озарённой девичьей головки в венке (благодаря ей купюра получила ироническое народное название «Горпинка»).

Придя к власти, гетман Павел Скоропадский восстановил в качестве денежной единицы Украинской державы карбованец. Георгию Нарбуту принадлежит эскиз 100-рублевого дензнака, где он использовал портрет Богдана Хмельницкого (водяной знак), индустриальные мотивы и созданный им проект герба Украинской державы.

СОЗДАНИЕ ПОЧТОВЫХ МАРОК

Георгий Нарбут был автором первых марок Украинской Народной Республики (УНР), номиналом в 30, 40 и 50 шагов. Марки вышли в свет 18 июля 1918 года и были изготовлены в Киеве на Пушкинской улице, 6, где в те годы располагалась типография Василия Кульженко, а также в одесской типографии Ефима Фесенко. На марке в 30 шагов была помещена аллегория «Молодая Украина», на миниатюре в 40 шагов дано изображение стилизованного трезубца святого Владимира, на марке в 50 шагов - почтовых рожков и большой цифры номинала.

Г. И. Нарбут являлся также автором проектов невыпущенных марок с портретами князя Константина Острожского, философа Григория Сковороды и гетмана Петра Дорошенко в 10, 20 и 40 шагов, соответственно, марки «в пользу почтальона» номиналом в 30 шагов и марки на продажу табака в 10 гривен. 16 мая и 17 июня 1992 года вышли первые стандартные марки Украины. Они повторяли рисунок-аллегорию Г. И. Нарбута «Молодая Украина», который он использовал для марки УНР номиналом в 30 шагов.

Георгий Нарбут вспоминал: «С малых лет, сколько себя помню, манила меня живопись. При отсутствии красок, которых я не видел, пока не попал в гимназию, и карандашей, я использовал цветную бумагу: вырезал ножницами и клеил мучным клеем». Именно это детское увлечение и способствовало формированию у будущего художника «силуэтного мышления».

На основе старинных шрифтов, которые встречались в старых летописях и книгах, художник создал новый украинский шрифт, который современники назвали «нарбутовским».

В конце декабря 1919 года Нарбут начал писать автобиографические записки, которые были обнаружены Комитетом по устроению посмертной выставки произведений Нарбута 1926 года в Киеве среди имущества, оставленного художником. Георгий Иванович писал урывками, карандашом на клочках бумаги, зачёркивая и делая вставки. По содержанию рукопись распадается на две части. Первая, в которой художник даёт описание Нарбутовки, - написана на двух листах школьной тетради; вторая - начало автобиографий, на листах разного формата. Доведены записки до конца 1906 года. Подлинник записок Нарбута хранится в архиве Киевского государственного музея украинского изобразительного искусства.

БИБЛИОГРАФИЯ

• Белецкий П. А. Георгий Иванович Нарбут / Макет и оформление художника Д. М. Плаксина. - Л.: Искусство. Ленингр. отд-ние, 1985
• Белоконь С. И. Неизвестная статья В. К. Лукомского о Г. И. Нарбуте. - Геральдика сегодня, 3 февраля 2004
• Вайнштейн Э. «Гроши» Украины. - Советский коллекционер, 1928
• Гречило А. Тризуб став гербом України 22 березня 1918-го (укр.). - Газета по-українськи, 20 марта 2008
• Добужинский М. В. Воспоминания. - М.: Наука, 1987
• Кармазин-Каковский В. Юрий Нарбут (1886-1920) (укр.). - Филадельфия: Нотатки з мистецтва, 1982
• Кулаков И. Почтовая марка Украины. - Зеркало недели, 1997
• Музыченко Я. Художник республіки (укр.). - Україна молода, 12 сентября 2006
• Нарбут Г. И. Автобиография. - Киев, 1919 (рукопись)
• Нарбут Георгій (Юрій) Іванович // Довідник з історії України / За ред. І. З. Підкови, Р. М. Шуста; Інст. історичних досліджень Львівського нац. унів. ім. Івана Франка. - Киев: Генеза, 2001